Жемчуг богов - Сергей Юрьев

— Объясните.

— Гальмаро отбыл в Лос-Гальмаро сразу после того, как началась операция по освобождению его дочки. Когда выскочил монстр, территория вокруг пещеры отгородилась от остального мира. Вертолет команданте успел проскочить границу, а охрана запоздала.

— А сейчас куда? — Рот открывался с трудом, но Зеро старался поддерживать беседу.

— Капитан рвется в Вальпо. Там, говорит, гнездо скверны, потому что все радиостанции мира вдруг замолчали, а радио Вальпо вещает в прежнем режиме, и половину эфирного времени у них теперь занимают какие-то дурацкие песни на ромейском языке.

— Полетим?

— А куда деваться от Красного Беркута. Вот только советник Бакс пропал.

— Ну и черт с ним.

Зеро сделал попытку встать, и, как ни странно, это ему удалось. Видимо, тяготы и лишения закалили-таки его дух… Тика, прервав на полуслове беседу с офицером, тут же пошел на сближение:

— Зеро, дружище, у нас все отлично! Кстати, ты заметил, что когда мы вместе, нам везет, просто удивительно везет. Через час вылетаем. Я показал капитану на карте, где у нас есть аварийные склады Департамента, и, как минимум, два из них — у нас на пути. Там есть все, что нам надо — и горючее, и продовольствие, и оружие, и боеприпасы. А Вальпо — это все-таки лучше, чем джунгли, это все-таки цивилизация, хоть и гнилая, но все-таки… — Подтекст этой речи был очевиден, Тика по-прежнему думал о том, как добраться до банковского вклада дорогого друга Зеро, который, разумеется, не оставит своего товарища Тику наедине с нуждой, когда все их приключения кончатся. Тика еще не верит, что нет уже никакого Старого Света, никаких банков, а что будет дальше — Красный Беркут его знает.

— Капитан не будет против, если я поищу Бакса? — Он спросил об этом у Лолы, но сделал это достаточно громко, чтобы офицер мог его услышать.

— А зачем он нужен?! — тут же возмутился Тика. — Если он жив, то он опасен, если мертв — тем лучше. Мало мы от него натерпелись?

— Капитан, я пройдусь? — На этот раз Зеро говорил уже громче.

Сиарец сложил карту, показал на свой подбородок и начал деловой разговор с вопроса о здоровье:

— Как ваш зуб? Нитчего, в Эвери ест кхороший врач для зуба. Будь как новый. — Капитан, судя по всему, от души ему сочувствовал.

— Зеро, он мертв, — заявила вдруг старушка. — Помните, что я ночью сказала? Не выполнить задание для него хуже, чем умереть. Он уже был бы здесь…

— Простите, доктор, но когда-то он был славным парнем…

Они нашли Бакса через полчаса. Он стоял на коленях, обхватив руками каменный столб, торчащий из земли у самого края террасы. Пули, выпущенные с вертолета, не задели его. Он сам разбил себе голову о камень. Изображение беркута, высеченное в сером базальте, залитое его кровью, стало воистину красным.

252-я зарубка на Лампе, вечер

На склонах, окружающих особняк богини, за несколько недель вырос целый поселок. Паломники приходили сюда уже семьями, а порой и целыми родами. На крохотных террасках горяне воздвигали свои хибары из плоских камней, прикрывая их сверху воловьими шкурами. Рассвет все мужчины встречали молитвой, которая продолжалась не меньше часа, то же самое происходило на закате. Если день был солнечный, Тунграх, тот самый вархат, который пришел с Гетом, каждый раз подходил к калитке и смиренно ждал, когда Чуткий Олень вынесет ему фавр, а потом, когда горяне становились на колени спиной к своим жилищам и начинали ритмично раскачиваться в такт собственному пению, ловил им солнечный блик. Те, на кого падал луч, отраженный фавром, мгновенно сбрасывал с себя одежды, чтобы благодать фавра коснулась кожи, даровала силы и удачу.

Сама богиня почти каждый день куда-то улетала. Иногда она рассказывала, где была и что делала, а порой молчала, даже если Лопо настаивал. Впрочем, дни шли, и чем дальше, тем реже бывший полковник позволял себе спорить с богиней. Сам он почти никогда не выходил за изгородь… Однажды Безымянная, взяв его за руку (ну прямо как цыганка), сказала, что видит: плоть его истончилась, и если он хоть раз еще обернется ветром, то возврата уже не будет.

Возврата не будет… А что будет? Лопо вдруг почувствовал, что время, проводимое за чтением книг, истончает его дух, и постепенно нарастает равнодушие к собственной телесной оболочке. В конце концов, какая разница, что будет, если возвращение невозможно. Нет, здесь он не найдет себе достойного применения… Надо все-таки попытаться нырнуть обратно в бурлящие воды Источника, насладиться последней надеждой, а потом действительно стать ветром. Говорят, у ветров долгая жизнь и короткая память…

Сандры не было уже больше суток, но он не беспокоился. Этот мир не мог ее убить, и даже желание смерти оставалось для нее чуть ли не единственным невыполнимым под этими плоскими небесами. Но все равно, прежде чем на что-то решиться, стоило дождаться возвращения богини. Надо было хотя бы попрощаться — на всякий случай…

— Лоподапал, мне пришла весть. — Безымянная вошла в библиотеку неслышно. Впрочем, он слишком глубоко был погружен в свои мысли, чтоб прислушиваться.

— Говори, — разрешил Лопо, отложив в сторону второй том «Мифов и легенд обеих Лемурид». Книга была на языке Эвери, и он все равно понимал едва треть.

— Недремлющий ушел за Источник.

— Что?

— Недремлющий ушел за Источник. — В общении между собой Видящим вообще не требовались слова, и это порождало у них предельную краткость речи. — Мы слишком далеко от Притвора, и я почти не слышу голосов братьев. Но эту весть они послали, собравшись вместе вокруг каменного кольца. Это важная весть.

— Кто такой Недремлющий? — Лопо еще не понял сути сообщения, но в нем было что-то волнующее, вероятно, словосочетание «ушел за Источник».

— Недремлющий — это слуга Родонагрона-бессмертного. Во врата Твердыни могут войти лишь женщины, на которых падает взор владыки, вожди племен, если он призывает их к себе, воины перед походами на Ирольн, чтобы прикоснуться к Жезлу. Недремлющий — единственный из смертных, кому было дозволено спать на коврах при входе в Твердыню…

— Стоп! — Лопо взлетел к потолку, но, решив, что теперь-то здоровье ему пригодится, осторожно опустил себя в кресло. — Значит, выход все-таки есть!

— Да, но никто, кроме владыки, не знает его. А мысли владыки не доступны Видящим, как и твои…

— Если бы он знал об этом один, он знал бы об этом всегда. — Мысль лежала на поверхности, и было странно, что она не пришла в голову никому из Видящих. — Ключ был спрятан здесь, в царстве Еги. Кто-то нашел и доставил его Родонагрону!

Безымянная задумалась. Соображение, высказанное Лоподапалом, было небезупречно, но имело смысл.