Путешествия без карты - Грэм Грин

Был у епископа. Изумительно красивый старец с манерами аристократов XVIII века или щеголя времен короля Эдуарда. Он предложил мне воспользоваться его пароходиком для путешествия в буш.

В гостях у губернатора: и он, и жена простые, милые люди, им совершенно не свойственны пороки жителей колоний 1. Сгустились сумерки, и по улицам прошла машина, так густо распылившая ДДТ, что мы, сидевшие в автомобилях, едва различали друг друга, словно в лондонском смоге: видимость всего несколько ярдов. Губернатор неотделим от своего двадцатилетнего опыта. Он восхищается африканскими женщинами. Взволнованно говорит о том, как славно жить в деревне, но ему кажется — я еще в этом не разобрался, — что племенная структура должна быть заменена связями, основанными на принципах материального стимулирования. Не приведет ли это к духовному обнищанию, как в Соединенных Штатах? Губернатор говорил о необходимости мистического начала, но разве оно есть в современной Америке, хотя бы даже в католической церкви?

1 Позднее я узнал, что они прожили почти двадцать пять лет в Конго, и почти все время в глухих районах, поначалу без лодки и без почты. Они разъезжали по лесам двадцать дней в месяц (это была их обязанность), а остальные десять дней отдыхали в крохотных миссиях, вроде тех, что описываю я. Они учили конголезцев выращивать маниоку и рис, руководили строительством амбулаторий, инспектировали местные суды. Все это жена губернатора описала в своих рассказах, которые были опубликованы за ее же счет — не первый раз убеждаюсь, как безразлична Бельгия к своим колониям. Это всего лишь один из драматических примеров ее расточительного отношения к скромным, героическим судьбам.

6 февраля. Йонда.

Человек, которого Л. вылечил, прислал письмо своей сестре, все еще остававшейся в лепрозории, где настаивал на его смерти и похвалялся своими подвигами во время беспорядков в Леопольдвиле. Сестра испугалась и ничего не могла понять, а потом отнесла письмо в школу классному старосте. Снова пришло письмо, и Л. гадает, что бы там могло быть.

Другой пациент, которого он тоже вылечил и который поэтому должен был покинуть станцию, грозился поджечь его дом.

Меланхолия сегодня коснулась меня своим крылом — может быть, потому, что я не почерпнул здесь ничего нового, может, оттого, что я плохо спал, а может, это все из‑за моих снов.

7 февраля. Йонда.

Хорошо спал, хотя принял всего одну таблетку, и сон приснился один–единственный. Piqure уже не так беспокоит, и меланхолии как не бывало.

Брошюра, рассказывающая, как в Европе искоренили проказу, но была ли это проказа и вправду ли ее искоренили?

Из‑за не вовремя почищенных туфель чуть не пропустил утренние полчаса на берегу Конго. Как легко в незнакомой обстановке привычка приобретает магическое очарование. И прогоняет что? Вероятно, меланхолию или апатию.

Читаю последний том «Дневников» Жюльена Грина «Le Bel Aujourd'hui» 1 — все с большим и большим раздражением. Мне кажется, что от них не столько веет величием духа, сколько духом тщеславия. Слишком много разговоров о Боге и святых. В одном месте он даже призывает уничтожить все, неугодное Богу. Но угоден ли Господу этот велеречивый поток благочестивых банальностей? Не променяет ли Он все их на одну богохульную строку Вийона? Так и вижу, как Господь, лишь мельком взглянув на книгу, тут же швыряет ее прочь, в точности как сделал бы писатель, увидев очередной занудный трактат о своем романе, сочиненный студентом на соискание степени бакалавра.

1 «Прекрасное сегодня» (фр.).

Пожалуй, первое, что неясно в отношении X., — это считать ли его лепрофилом или нет. Образ X. застыл у меня в мозгу и не продвигается ни на шаг. Разве что я узнал немного больше о его окружении. Возможно, следует дать моему герою имя, а вот давать определенную национальность пока не хочется. А может быть — якобы из предосторожности, — ограничиться только буквой? К сожалению — знаю уже по опыту, — стоит автору вместо имени главного героя поставить инициал, как тут же заговорят о Кафке.

Бактерии проказы очень похожи на туберкулезные. Однако бактерии Хансена не передаются животным. Внешние признаки: а) пятна и потеря чувствительности, б) потеря чувствительности конечностей при отсутствии пятен, в) утолщение кожи на лице и ушах и появление узелковых уплотнений. Последнее — признак заразности.

Соблюдение чистоты важно только для окружающих. Для больных оно вряд ли уже имеет хоть какое‑то значение.

Когда отправляешься в дальние края, путешествуешь еще и во времени. В этот час неделю назад я еще был в Брюсселе, но кажется, будто от того времени меня отделяют не дни, а недели. В 1957 году я проехал более 44 тысяч миль. Может, поэтому — а мои долгие путешествия начались еще в 30–е годы — минувшая часть жизни кажется мне бесконечно длинной?

Как бы мне воспользоваться снами X.? По своему горькому опыту знаю: вчерашние сны могут задать настроение на целый день и возродить к жизни какое‑нибудь угасающее чувство.

Абоко. Два дня назад епископ рассказал нам, что многие из них безоговорочно верили, будто порохом можно рушить стены. Они загоняли порох под ногти — и оставалось лишь броситься на стену, и она рухнет. Первобытные люди, как дети, иногда просто не в состоянии отличить фантазию от реальности. Это смешение хорошо иллюстрируется увесистым романом «La Gana», который я сейчас читаю.

Новые лекарства иногда слишком дороги, чтобы пользовать ими миллионы больных. Тогда как на ДДТ уходит всего три шиллинга в год.

Колониальный протокол. Мне рассказали, что с любого сборища — каким бы неофициальным и случайным оно ни было, даже, скажем, из ресторана, — нельзя уйти прежде старших по положению. Так, в Сьерра–Леоне мне довелось столкнуться с тем, что и мебель в доме зависит от положения хозяев. Л. скоро займет положение, когда сможет иметь в доме не четыре кресла, а целых шесть, а его жена — зеркало в полный рост. Грустная история о человеке, не имевшем права завести себе второй cabinet 1 — о чем прямо‑таки мечтала его жена, — прежде чем сдаст определенный экзамен и поднимется по положению на ступеньку выше. Он завалил экзамен и все‑таки на свои же деньги построил второй cabinet в саду. Но сад принадлежал государству, и тогдашний губернатор велел ему это сооружение уничтожить 2.

1 Уборную (фр.).

2 В 1942 году я жил в окрестностях Фритауна в доме на болоте, которое туземцы использовали как уборную, чем плодили бесчисленных мух. (Однажды, закрыв окна своей комнаты, я за две минуты убил полтораста штук). Я направил министру колонии требование построить для туземцев уборную, на что он ответил мне, что подобное требование должно пройти соответствующие инстанции, но так как в данном случае никаких инстанций не было, мне пришлось напомнить ему о замечании на этот счет мистера Черчилля. Я получил свою уборную и мог пометить в официальных документах, что после Китса «начертано водой» и мое имя.

Возрождение обряда: вынос из леса изготовленного по старинке гроба в форме человеческого тела. О тех днях помнит здесь лишь один человек — сын старого умельца. Вся эта процессия — насмешка над деревней: гроб сделан очень топорно. Руки, согнутые в локтях. Волосы на голове стянуты в два погребальных пучка. Лицо красного цвета. Группа колонистов, в том числе бургомистр с женой, фотографируют, восседая на трубчатых металлических стульях, вынесенных из дома скульптора. Мы привели из миссии старого священника — отца N. Священник — необычайный знаток indigenes 1. Он произнес краткую речь, прежде чем началась эта надуманная церемония, единственная цель которой — приобретение музеем в Лео одного из таких гробов. Бьют барабаны, старухи танцуют с листьями, но так и напрашивается сравнение этой сцены с трубчатыми стульями и жужжанием любительской кинокамеры с подлинными обрядами и боем барабанов Никобоозу и Зигита в неосвоенных, глухих районах Либерии. Был лишь один правдивый момент, когда организатор этой церемонии и он же покупатель гроба (за две тысячи франков) захотел оставить гроб на ночь в деревне, а жители воспротивились — ведь это может накликать беду. Знатное лицо здешней округи– он походил на вождя, молодой красивый конголезец в элегантном европейском костюме, прибыло сюда вместе с дочерью, очаровательной девочкой, голова которой, словно короной, увенчана желтым шарфом. В ушах у девочки кольца, на ней европейское платье и ожерелье. Она восседала на стуле с достоинством молодой королевы, в то время как жены колонистов без умолку трещали, возились со своими фотоаппаратами, суетливо сновали взад–вперед.

Старый священник остался на обед. Веселый, занятный старик, но, когда поздно вечером мы везли его домой, он сетовал, что боится за Кок — чего только не натворят безработные и jeunesse 2. Отвезли старика и зашли посидеть в одну из двух гостиниц ту, что поменьше (большая отталкивала нас желтыми фонарями, разрисованными, словно луна в детской книжке — совсем как человеческое лицо). Хорошенькие скромные девушки лет двадцати, крохотная мишень для метания незатейливых стрел. Тип у стойки бара надерзил Л. из‑за того, что тот предпочел ждать и только поманил официанта, вместо того чтобы его окликнуть: «Etes‑vous muet?» 3 Возвращаясь, видели свет в окнах fonctionnaire 4, который от страха не спит по ночам.