Пятая женщина - Хеннинг Манкелль

— Все очень сложно, — ответил Нюберг. — Но мы, кажется, нашли нечеткий отпечаток в наблюдательной вышке Эриксона. С нижней стороны перил. Вполне вероятно, что отпечаток не его. Мы продолжаем поиски.

Валландер задумался.

— То есть, ты хочешь сказать, что убийца поднимался на башню?

— А почему бы и нет?

— Возможно, ты прав. Тогда там, может быть, есть и окурки?

— Нет, мы бы обнаружили их с самого начала. Сейчас уже определенно слишком поздно.

Валландер рассказал о своем ночном разговоре с Ильвой Бринк.

— Табличка в полиэтиленовом пакете, — сказал Нюберг. — Если у нее неплохое обоняние, может, она что-нибудь и разберет.

— Надо проверить это как можно быстрее. Позвони ей сам. У Сведберга есть ее домашний телефон.

Нюберг обещал выполнить его просьбу. Валландер заметил, что ему на стол положили какую-то бумагу. Это было письмо из Патентно-регистрационного управления, в котором сообщалось, что Харальд Бергрен официально не менял своего имени. Валландер отложил письмо в сторону. Было десять часов. Все еще шел дождь. Валландер вспомнил вчерашнее совещание. И снова забеспокоился. А что, если они выбрали неправильный путь? И тропинка, по которой они идут, никуда не ведет? Он встал у окна. У него перед глазами была водонапорная башня. «Катарина Таксель — наша главная версия. Она видела эту женщину. Что она делала в роддоме ночью?»

Он вернулся к столу и позвонил в Лунд Бирку. Его смогли найти только через десять минут.

— Около дома все спокойно, — доложил Бирк. — Никаких посетителей, кроме одной женщины, по всем описаниям — ее матери. Один раз Катарина выходила ненадолго в продуктовый магазин. С ребенком оставалась мать. Ничего необычного, только Катарина купила много газет.

— Наверно, она, хотела узнать об убийстве. Она догадывается о нашем присутствии?

— Не думаю. Она напряжена. Но ни разу не оглянулась. Вряд ли она подозревает, что мы за ней следим.

— Нельзя, чтобы она догадалась.

— Мы все время меняем людей.

Валландер склонился над столом и открыл свою тетрадь.

— А как с досье? Кто она?

— Ей тридцать три, — сказал Бирк. — Блумберг ее старше на восемнадцать лет.

— Это ее первый ребенок, — сказал Валландер. — Поздновато. Но, наверно, женщины, которые боятся не успеть, не так уж беспокоятся о возрастной разнице? Хотя, что я могу об этом знать?

— Блумберг, если верить ее словам, не отец ребенка.

— Это ложь, — ответил Валландер и тут же удивился, откуда у него такая уверенность. — Что еще?

— Катарина Таксель родилась в Арлёве, — продолжил Бирк. — Ее отец работал инженером на сахарном заводе. Он погиб, когда она была маленькой. Его машину переехал поезд. Недалеко от Ландскруны. Ни братьев, ни сестер у нее нет. Выросла с матерью. Они переехали в Лунд после смерти отца. Мать подрабатывала в Городской библиотеке. Катарина хорошо училась в школе. Потом поступила в университет. География и языки. Немного странное сочетание. Педагогический институт. С тех пор преподает. Одновременно организовала небольшое предприятие, выпускающее разные средства для волос. Короче говоря, она достаточно деятельна. Мы, конечно, не нашли ее ни в одном из наших реестров. Личность, ничем не примечательная.

— Быстро вы с этим справились, — похвалил Валландер.

— Я сделал, как ты сказал, — ответил Бирк. — Поставил на это задание много народа.

— По всей видимости, она еще ни о чем не догадывается. Узнав, что мы составляем досье, она бы заволновалась.

— Посмотрим, сколько это может продлиться. Может, надо на нее надавить?

— Я и сам об этом думал, — ответил Валландер.

— Арестовать ее?

— Нет. Я приеду в Лунд. И тогда мы с тобой можем еще раз с ней побеседовать.

— О чем? Если у тебя не будет никаких важных вопросов, она заподозрит неладное.

— Я подумаю по дороге, — сказал Валландер. — Давай встретимся у ее дома в двенадцать.

Валландер выписал себе машину и выехал из Истада. Остановился у «Стурупа» и купил бутерброд. Как обычно, разозлился из-за цены. Одновременно он попытался сформулировать несколько вопросов для Катарины Таксель. Нельзя же спрашивать то же самое, что в прошлый раз.

Он решил, что отправной точкой будет Эужен Блумберг. Ведь это его убили. И им нужны о нем любые сведения. Катарина Таксель всего лишь одна из многих, к кому они обратились.

Без четверти пять Валландер с большим трудом нашел место для стоянки в центре Лунда. Когда он шел по городу, дождь кончился. Вопросы для Катарины Таксель были почти готовы. Издалека он увидел Бирка.

— Мне рассказали, — сказал Бирк. — О дочери Мартинсона. Это ужасно.

— А что не ужасно? — ответил Валландер.

— Как она?

— Остается надеяться, что забудет. Но Мартинсон сказал, что хочет увольняться. Я должен его удержать.

— Если он действительно решил, то его уже ничто не остановит.

— Надеюсь, ты не прав, — сказал Валландер. — Во всяком случае, я должен убедиться, что его решение осознанно.

— Однажды мне швырнули в голову камень, — сказал Бирк. — Я так взбесился, что догнал этого ненормального. Оказалось, что когда-то я посадил за решетку его брата. И он счел себя в полном праве швырнуть в меня камень.

— Полицейский всегда остается полицейским, — сказал Валландер. — По крайней мере, если верить тем, кто кидается камнями.

Бирк перевел разговор на другую тему.

— О чем ты будешь с ней говорить?

— О Эужене Блумберге. Спрошу, как они познакомились. Пусть думает, что я задаю ей такие же вопросы, как и многим другим. Почти что рутинные вопросы.

— И чего ты этим добьешься?

— Не знаю. Но думаю, что это все равно важно. Вдруг что-нибудь промелькнет между ее ответами?

Они вошли в подъезд. Валландеру вдруг показалось, что что-то не так. Он остановился на лестнице. Бирк посмотрел на него.

— Что такое?

— Не знаю. Наверно, ничего.

Они поднялись на второй этаж. Бирк позвонил в дверь. Подождал. Потом позвонил опять. По квартире раздалось эхо звонка. Они посмотрели друг на друга. Валландер нагнулся и заглянул в щелку для писем. Все было очень тихо.

Бирк позвонил еще. Несколько раз, долго. Никто не открывал.

— Она должна быть дома, — сказал он. — Мне бы доложили, если бы она куда-то вышла.

— Значит, она вылетела через трубу, — сказал Валландер. — Здесь ее нет.

Они сбежали по лестнице. Бирк рванул на себя дверцу полицейской машины. Человек за рулем читал газету.

— Она выходила? — спросил Бирк.

— Нет, она дома.

— Как раз дома-то ее и нет.

— Здесь есть черный ход? — спросил Валландер.

Бирк предоставил отвечать человеку за рулем.

— Во всяком случае, мне об этом неизвестно.

— Это не ответ, — раздраженно сказал Бирк. — Черный ход либо есть, либо нет.

Они опять вошли в дом. Спустились по маленькой лестнице. Дверь в подвал была закрыта.

— А сторож здесь есть? — спросил Валландер.

— Выяснять уже некогда, — сказал Бирк.

Они осмотрели петли. Все заржавело.

— Надо попробовать, — пробормотал он про себя.

Он немного отошел и с силой ударил дверь плечом. Она сорвалась с петель.

— Разве ты не знаешь, чем чревато нарушение служебных инструкций? — сказал он.

Валландер обратил внимание, что в словах Бирка не было ни доли иронии. Они вошли. Коридор между огороженными решеткой кладовками вел к какой-то двери. Бирк открыл. Они оказались внизу черной лестницы.

— Значит, она вышла через черный ход, — сказал он. — И никому даже не пришло в голову поинтересоваться, существует ли он.

— Она может быть в квартире, — сказал Валландер.

Бирк понял.

— Самоубийство?

— Не знаю. Но надо попасть внутрь. Слесаря дожидаться некогда.

— Я неплохо взламываю замки, — сказал Бирк. — Мне только нужны кое-какие инструменты.

Не прошло и пяти минут, как он вернулся, тяжело дыша. Валландер за это время поднялся к двери Катарины Таксель и начал снова звонить. Из соседней квартиры вышел пожилой человек и спросил, в чем дело. Валландер не смог сдержать раздражения. Он вынул свое удостоверение и поднес ему прямо к лицу.

— Мы будем очень признательны, если вы закроете свою дверь, — сказал он. — Сейчас же. И не будете высовываться без нашего разрешения.

Мужчина исчез. Валландер услышал, как тот закрылся на цепочку.

Бирк взломал замок меньше чем за пять минут. Они вошли. Квартира была пуста. Катарина Таксель забрала ребенка с собой. Задняя дверь выходила в переулок. Бирк покачал головой.

— Кто-то за это ответит, — сказал он.

— Это мне напоминает Берглинга, — сказал Валландер. — Ведь это, кажется, он обычно спокойненько выходил через черный ход, когда вся слежка была сосредоточена спереди дома?