Третий фронт - Федор Вихрев

— Пригодится. Там. — Ответил я на непонимающие взгляды и пошутил черным юмором. — «Лодочник» его повезет бесплатно! В любую сторону!

— Теперь каждый из нас должен воевать за двоих. — глухо проговорил Букварь — и учить за двоих. А после войны мы создадим киностудию.

— Да Букварь, так и сделаем. — отозвался я. — Про киностудию ты хорошо придумал.

Потом молча отдал честь и ушел к себе в мастерскую где без закуски жахнул стакан «шила», а потом молча сидел сгорбившись и закрыв глаза вспоминая его. Как я потом узнал — оружие из гроба забирать не стали, сами собой прибавились Олегычу на дорожку две гранаты и К-98… Над могилой поставили сваренную из стального листа «пирамидку» с Красной Звездой. Дату его рождения никто не знал, написали только дату гибели и Фамилию-имя-отчество… Было грустно и больно, погиб первый из нас, из тех кто пришел из будущего. И всем стало до боли ясно что это — в серьёз! И умереть можно — тоже по настоящему!

А еще нам всем предстоял прорыв, в процессе которого вполне можно было умереть. Удачливый «руделенок» на «Штуке», Рак-38 в кустах, да просто шальная пуля или осколок… Что в общем-то тоже хорошего настроения не прибавляло.

А еще у меня таки прорезались и стали расти зубы… И что характерно клыки — настоящие клыки судя по остроте кончиков… Но в легком мандраже готовящегося прорыва к своим мне на это было уже как-то наплевать!

Змей

Когтистая лапа содрала с моего лица прикрывавшую его плащ-палатку и тонкий слой песка. Потом Тэнгу, поскуливая, старательно вылизывал мне физионмию. Помогло, я очнулся и осознал произошедшее. Похоже, меня контузило, причем, так что все решили, что я умер. И похоронили. Бывает хуже, но реже и не со всеми. Кроме головы ничего не болело, надо было вставать. Из могилы.

— Выбирайте ночку потемнее,— Вылезайте все из-под земли,— Главное завыть погромче, пострашнее,— Чтобы эльфы все с ума сошли

— замурлыкал я. Тенгу, увидев, что я уже выбрался из ямы, куда-то убежал. Потом оттуда донёсся хруст веток, похоже, малыш возвращался не один.

— Ба, а это кто на горизонте?— Держит меч как будто кочергу,— Мало ль что принцесса, нет увольте— С женщиной я драться не могу.

Но Тенгу пришёл один, зато принёс мою винтовку.

Я был очень доволен, разгрузку с меня снимать не стали, некогда им было. Даже пистолет с флягой оставили. И ранец потрошить не стали, просто закинули в кусты, сняв с седла.

Мне же лучше. Через полчаса, окончательно придя в себя, я двинулся к лагерю, надеясь если не догнать ребят, то, по крайней мере, не сильно от них отстать.

Стрельбу и взрывы гранат я услышал издалека и кинулся на звуки, решив, что ребята из моей группы нарвались на немцев. Я ошибся. Когда я подбежал к тому месту, где шёл бой, стрельбы уже не было слышно, с бега я перешёл на шаг.

Это был хутор в лесу, много меньше того, где мы нарвались на засаду, и окруженцы здесь были настоящие. Были. Дюжина бойцов, старшина за командира, хозяин хутора — этим повезло, они погибли в бою. Два десятка тяжелораненых, им повезло чуть меньше, добили не сразу.

А вот единственной девушке не повезло совсем, её даже не добили, вдосталь поизмывавшись, вспороли живот и натолкали туда земли. Так и бросили умирать. Её нашёл Тэнгу. На его скулёж я не прибежал, прилетел, думал, случилось, что с пёсом.

А он просто сидел над этой девочкой и плакал, по-своему, по-собачьи.

Особенно мне поплохело, когда девочка открыла глаза и попросила пить. Помочь ей я ничем уже не мог, разве что воды принести.

Попив, она торопливо заговорила: — Товарищ, там, в лесу, по тропинке дерево, молнией разбитое. Там, у корней свёрток, в нём знамя, я спрятала, отнесите нашим, пожалуйста. Ну, пожалуйста, скорее!

Я скормил её последние две таблетки «Кетанова» из аптечки и побежал в лес искать это дерево. Тенгу помог, знамя, оказавшееся знаменем стрелкового полка, мы нашли быстро и ещё быстрее вернулись. Девочка была ещё жива.

— Вот — показал ей знамя — Обязательно доставлю нашим.

— Хорошо — прошептала она. Потом добавила — Посидите со мной, пожалуйста. Мне страшно.

Я сел рядом с ней на землю, погладил её по голове, девочка перехватила мою руку, прижалась к ней щекой и попросила: — Спойте что-нибудь.

Я запел, единственную песню, которую мог петь, почти не фальшивя:

— Ночь прошла, будто прошла больСпит Земля пусть отдохнёт, пусть…

Она умерла на середине третьего куплета. В свёртке со знаменем был и её паспорт. Ирина Соловьёва, так её звали. Пашина дочка. Было ей семнадцать лет. Даже похоронить Иру я не сумел — немцы возвращались. Пришлось спешно уходить, хотя очень не хотелось.

До базы я добрался без проблем, отстав от Паши с Антоном на неделю.

К лагерю я добрался поутру, дозорные меня узнали, и пропустили.

Первой кого я увидел, ввалившись в расположение, была Ника, очень грустная Ника.

Я уже хотел пошутить, изобразив зомби из ужастика, но Тэнгу, добрая душа, опередил, полез утешать. То есть мусолить.

Ника

«Грустная Ника… Эк он меня обозвал, и еще спрашивает, почему! Разве вот, Тэнгу, мой мальчик, тебе и скажу», — Я присела на корточки и этот оленёнок меня чуть вообще в землю не закатал.

— Змей, ты никогда не думал, что известия о скоропостижной смерти аж двоих «будущенцев» могут вызвать колики и несварения желудка у некоторых личностей?

— Это что, Гитлер уже с половичков на ковровые дорожки перешел?

— Нет. Это наше родное, весьма улыбчивое ГБ в купе с таким же ласковым начальством занимается перчением и поеданием всех оставшихся…

— Оставшихся? Кто-то еще?

— Олегыч. — не стала разводить сопли я. — Глупо, млять. Бухой полез командовать и попал под грузовик. Хватит, Тэнгу!

Я легоньком шлепнула собаку по морде и встала:

— Вот такие пироги с котятами, Змей!

А потом он начал медленно говорить. О себе. О флаге. О девушке, умирающей у него на руках. Тихо и спокойно. И все наши геройства рядом с этой простой девчушкой показались мне детскими забавами.

— Прости, Змей… — не зная что сказать извинилась я. — Идем. Другим расскажешь.

Док

Время всё ускорялось. События мелькали одно за другим, откладываясь в глубине памяти в какой-то неведомой мне ячейке «Подготовка к прорыву». Из этого состояния меня вывело только возвращение остатков группы Змея. Всего-то двое вернулось, без него самого и без Тэнгу. Парни утверждали, что возвращаясь от нашей сменной базы-куда все мы должны вскоре переходить-приняли бой, в котором Змей был убит. О судьбе Тэнгу ничего не известно. А вот дальше были странности-посланные к месту захоронения разведчики могилу Змея нашли, но — пустой. Где он сам никто не знал. В особом отделе некоторые лихачи уже доложили генералу о возможном переходе Змея на сторону противника (станные однако люди-после всего что мы тут натворили…), генерал устроил разнос всем нам — особенно досталось Нике — как вдруг Змей объявился. Эти судаки на букву М умудрились его похоронить, не убедившись как следует в его гибели. И если бы не Тэнгу. Да. была большая гулянка и с тех пор я изредка спрашивал Змея, как же оно на том свете и не стоит ли ему переименоватся в Зомби.

Степан

Явившийся-не-запылившийся Змей был немедленно отправлен в гостеприимные лапы особистов, потом — в наши. Вот ведь псовый сын или, скорее, крестник Тенгу. Шутки шутками, но мы ему (собаку, разумеется, а не Змею, гаду такому) минимум двумя жизнями обязаны — после нелепейшей гибели Олегыча потерю второго современника Олег мог и не пережить.

Обнаруженный Змеем объект, а по другому охарактеризовать этот комплекс складов было невозможно, впечатление, разумеется, производил. Кто и с какой целью его так хорошо запрятал было не ясно, но нам он определённо пригодится. С его обнаружением вопросы по снабжению боеприпасами и топливом снимались совершенно. Плюс появлялась возможность резкой активизации деятельности партизан. А вот на роль второй базы он не подходил — слишком укрыто. Найдут нас здесь немцы, разобьют переправы, выбомбят «юнкерсами» и привет — Брестская крепость имена защитников которой «затянуло бурой тиной». Поэтому пока решили оставаться на старом месте, но иметь ввиду эту базу как источник разных полезных вещей. Обозвали её «базой два».

Интерлюдия от Б Каминский

Карбышев.

Сегодня выдался удивительно ясный и безмятежный вечер, какие бывают только, когда лето начинает угасать, даже вездесущие комары стали милосерднее.

Дмитрий Михайлович решил перед сном прогуляться и еще раз обдумать сложившуюся ситуацию.

В целом задача по организации отряда выполнена, кстати и наименование утвердилось — Отряд. Просто Отряд и более ничего.