Свидетельства для Церкви (Том 2) - Елена Уайт

Я хотела бы упомянуть об одном случае, имевшем место в округе Монткалм, штат Мичиган. Человек, о котором я хочу сказать, был благородным джентльменом, высокого роста и приятной наружности. Когда он заболел, меня попросили навестить его. До этого я уже беседовала с ним о его образе жизни. "Мне не нравятся ваши глаза", - сказала я тогда. Человек этот ел много сахара. Я спросила его, зачем он это делает. Он ответил, что отказался от мяса и считает, что его лучше всего заменить сахаром. Еда не доставляла ему удовольствия лишь потому, что его жена не умела как следует готовить. Некоторые из вас отправляют своих взрослых дочерей в учебные заведения изучать науки, тогда как они не умеют хорошо готовить, а ведь это самое важное для женщины. Жена упомянутого выше человека не научилась готовить здоровую еду, она не приобрела навыков в этой важной отрасли знания; плохо приготовленные блюда не могли удовлетворить ее мужа, в результате чего он неумеренно ел сахар и тяжело заболел, ибо [370] организм не справился с таким питанием. Жизнь упомянутого человека была принесена в жертву плохой кулинарии, хотя этого можно было избежать. Когда я навестила больного, то попыталась, как могла, объяснить членам его семьи, что необходимо делать. И вскоре он медленно пошел на поправку, но затем проявил неосмотрительность, слишком рано начал напрягать свой организм, съел немного недоброкачественной пищи и снова слег. На этот раз ничто не помогло ему. Его организм разлагался буквально на глазах, и он умер, став жертвой плохой кулинарии. Он пытался заменить плохо приготовленную еду сахаром и еще более усугубил дело.

Я часто сижу за столом с нашими братьями и сестрами и вижу, что они употребляют большое количество молока и сахара. Тем самым они засоряют сосуды, раздражают органы пищеварения и повреждают мозг. Все, что препятствует активному обмену веществ, непосредственно нарушает работу мозга. И на основании того света, который был мне дан, я могу сказать, что сахар гораздо более вреден, чем мясо. Изменения своего рациона необходимо производить осторожно, и говорить на эту тему нам следует таким образом, чтобы не вызвать отвращения и предрассудков у тех людей, которых мы хотим научить и которым хотим помочь.

Зачастую наши сестры не умеют готовить. Таковым я бы посоветовала: будь я на вашем месте, я нашла бы самого лучшего повара в округе и, если это потребуется, осталась бы при нем на несколько недель, пока не освоила искусство кулинарии и не стала бы искусной, умелой поварихой. Я бы занялась этим, даже если бы мне было уже сорок лет. Ваш долг - научиться хорошо готовить самим и научить этому искусству своих дочерей. Когда вы учите их кулинарному искусству, то тем самым ограждаете от всяких глупостей и пороков, которые в противном случае могли бы их соблазнить. Я ценю свою портниху и свою переписчицу, но моя кухарка, хорошо знающая, как готовить здоровую еду, поддерживающую жизнь и питающую мозг, кости и мышцы, занимает самое почетное место среди помощников нашей семьи.

Матери, нет большего зла, чем освобождать дочерей от [371] всякого бремени по дому и не поручать им никаких заданий, предоставляя самим выбирать себе занятие. В результате они занимаются легкой вышивкой или еще какими-нибудь пустяками. Они обязаны давать нагрузку своим мышцам. Если работа их утомляет, ничего страшного. Разве вы не устаете от работы по дому? Может ли усталость повредить вашим детям больше, чем вам самим, если, конечно, они не перегружены чрезмерно? Конечно, нет. Ночью они могут хорошо выспаться, восстановить свои силы и на следующий день приступить к труду с новой энергией. Большой грех позволять им расти в праздности. Грех Содома, который привел город к гибели, заключался в пресыщенности и праздности.

Нам необходимо трудиться, исходя из правильных принципов и мотивов. Нам нужно вести себя таким образом, чтобы не постыдиться на последнем суде. Если мы принимаем санитарную реформу, нам следует делать это из чувства долга, а не потому, что кто-то уже живет по ней. С тех пор как я приняла санитарную реформу, я ни на йоту не отступила от нее. Я не сделала ни одного шага назад с тех пор, как небесный свет озарил мое сознание по этому вопросу. Я сразу отказалось от всего вредного - мяса, масла и трехразового питания. И это несмотря на то, что я занималась изнурительным умственным трудом и писала от раннего утра до позднего вечера. Я стала есть два раза в день, не меняя при этом своего рабочего графика. Я всегда страдала от тяжелых заболеваний, меня пять раз разбивал паралич; я несколько месяцев подряд держалась левой рукой за сердце, потому что сердечная боль была невыносимой. Когда я поменяла рацион, то решила не ублажать свой вкус и не позволять ему господствовать надо мной. Помешало ли мне это окрепнуть и славить Бога в здоровом теле? Помешало ли мне это жить? Ни в коем случае! Я все время чувствовала себя голодной, потому что привыкла есть много мяса. Но когда ноги едва держали меня, я обхватывала руками свой желудок и говорила:

"Я не съем ни кусочка мяса, я буду питаться простой пищей [372] или не буду есть ничего". Хлеб казался мне невкусным. Я редко могла съесть кусок хлеба размером с долларовую банкноту. К чему-то в санитарной реформе я легко привыкла, но я никак не могла приучить себя есть хлеб. Когда я производила указанные изменения в своем рационе, мне приходилось вести с собой целые баталии. Первые два или три дня я вообще не могла есть хлеб. Но я сказала моему желудку: "Возможно, ты не сразу привыкнешь к хлебу". Через некоторое время я уже ела хлеб, в том числе и грубого помола. Раньше я не могла его есть, но теперь он мне кажется вкусным, и я вовсе не страдаю плохим аппетитом.

Во время написания третьего и четвертого томов Духовных даров я была истощена неумеренным трудом. Тогда я поняла, что мне необходимо изменить свой образ жизни, и, отдохнув несколько дней, я восстановила нормальное состояние. Я отказалась от неумеренного труда из принципа. Я встала на сторону санитарной реформы из принципа. И с тех самых пор, дорогие собратья, вы ни разу не слышали, чтобы я отстаивала крайние взгляды на санитарную реформу, от которых впоследствии вынуждена была бы отказаться. Я рекомендую вам здоровое, полноценное питание.

Я не считаю большим лишением не употреблять те продукты, которые оставляют неприятный привкус во рту и несвежее дыхание. Разве можно назвать самоотречением то, что мы бросаем эти недоброкачественные продукты и едим лишь то, что сладко и приятно, как мед, избавляясь от неприятного привкуса во рту, от несвежего дыхания и неприятных ощущений в желудке? Я употребляла вредные продукты большую часть моей жизни. Я снова и снова падала в обморок с ребенком на руках. Теперь я отказалась от этих продуктов и неужели же я назову это лишением, когда стою сегодня перед вами? Даже одна женщина из ста не могла бы выдержать таких нагрузок, какие выдерживаю я. Я действовала из принципа, но не импульсивно. Я меняла свои привычки, так как верила, что Небо одобрит действия, с помощью которых я пытаюсь привести свое здоровье в наилучшее состояние, чтобы прославлять Бога в теле своем и в душе, которые суть Божьи.

Мы можем готовить разнообразные, вкусные и здоровые [373] блюда, и все будут их с удовольствием вкушать. Если вы, мои дорогие сестры, не умеете хорошо готовить, я советую вам научиться этому. Научиться хорошо готовить жизненно важный для вас вопрос. От некачественно приготовленной еды погибает больше людей, чем вы можете себе представить. Неумелое приготовление пищи способствует развитию слабости, всевозможных недугов и дурного нрава. Нарушается правильный обмен веществ, и небесные истины не воспринимаются. В хорошей буханке хлеба больше религии, чем многим из вас кажется. В умелом приготовлении пищи больше религии, чем вы себе можете представить. Необходимо усвоить хорошую религию и воплощать ее в жизнь своих семей. Когда мне приходилось питаться вдали от дома, я знала, что хлеб, который подавался на стол, и вообще та еда могут повредить моему здоровью, но мне необходимо немного есть, чтобы поддерживать жизнь. В глазах Неба грех вкушать такую пищу. Я страдала от отсутствия здоровой еды. Если вы мучаетесь расстройством пищеварения, то можете выставить на стол разнообразные фрукты, но не слишком много за один раз. Поступая таким образом, вы обеспечите себе разнообразное и вкусное питание, а также хорошее самочувствие после еды.

Мне было удивительно узнать, что, получив такой свет относительно санитарной реформы, многие из вас до сих пор перекусывают между приемами пищи! Вам не следует класть в рот даже маленький кусочек в промежутках между завтраком и обедом. Ешьте то, что нужно, но за один присест, а затем воздерживайтесь до следующего приема пищи. Я ем в завтрак достаточно, чтобы поддерживать силы своего организма, но когда я встаю из-за стола, у меня остается такой же хороший аппетит, как и тогда, когда я сажусь за стол. И если наступает время обеда, я готова съесть мою порцию, но не более того. Если бы я то и дело перекусывала и ела вдвое больше лишь потому, что это вкусно, то как я могла бы просить Бога помочь мне в моей писательской деятельности? Я бы не сумела собраться с мыслями из-за своего чревоугодия! Могла бы я просить Бога о том, чтобы Он позаботился о моем перегруженном желудке? Я бы обесчестила Его, если бы просила об этом, потому что Бог не может благословить похоть плоти. [374] Я же ем столько, сколько считаю нужным для поддержания своего организма, и в этом случае я могу просить Его о том, чтобы Он дал мне силы выполнить порученную мне работу. И я знаю, что Небо слышит и отвечает на эту мою просьбу.