Фатальная ошибка - Джон Катценбах

Он вдруг почувствовал, что вспотел, и сдавленно застонал. Неожиданно для себя самого он отступил от двери, словно желая схватиться с тем, кто исподволь за ним наблюдал.

В это время дверь дома открылась. На пороге стояла Салли.

Проследив за взглядом Скотта, она догадалась, что он высматривает.

— Ты думаешь, он там? — Тон ее был ровным и холодным.

— Да. И нет.

— Выбери что-нибудь одно.

— Я не знаю, может, он прячется где-нибудь в тени, следя за каждым нашим шагом. А может, и нет. Но разница небольшая. И в том и в другом случае мы пострадавшие.

Салли положила руку ему на плечо. Этот жест показался ей самой удивительно нежным и странным — она вдруг осознала, что уже много лет не прикасалась к человеку, с которым когда-то делила постель.

— Пошли, — сказала она. — В доме все такие же пострадавшие, но там хотя бы тепло.

Хоуп пила пиво, то и дело прижимая холодную бутылку ко лбу, словно у нее был жар. Салли отправила Эшли и Кэтрин на кухню готовить ужин, хотя всем было ясно, что это лишь предлог и их хотят удалить из комнаты, где будет обсуждаться план действий. Скотт все еще испытывал некоторое напряжение, как будто принес с собой то чувство, которое охватило его в темноте около дома. Салли была настроена решительно. Она обратилась к Скотту, указывая на Хоуп:

— Она не сказала почти ни слова с тех пор, как вернулась. Но, по-моему, она что-то раскопала.

Прежде чем Скотт успел ответить, Хоуп со стуком поставила бутылку на стол.

— Похоже, все хуже, чем нам представлялось, — заявила она.

— Хуже? Что может быть еще хуже, черт побери? — спросила Салли.

У Хоуп перед глазами возник жуткий оскал замерзшего кота.

— Он больной, ненормальный. Он мучает и убивает животных.

— Откуда ты это знаешь?

— Я видела.

— Господи Исусе! — вырвалось у Скотта.

— Значит, он садист? — спросила Салли.

— Возможно, отчасти. По крайней мере, похоже на то. Но это не все, что я выяснила. — Голос Хоуп был твердым и жестким, как гранит. — У него есть пистолет.

— Вы его тоже видели? — спросил Скотт.

— Да. Я пробралась в его квартиру, пока его не было.

— Как вам это удалось?

— Какая разница? Главное, что я была там. Подружилась с его соседкой, а у нее случайно был ключ от его квартиры. И то, что я увидела внутри, убедило меня, что ничего хорошего нам ждать не приходится. Все будет только хуже. Он действительно патологический тип. Насколько патологический? Я не знаю. Способен ли он убить Эшли? Я не увидела там ничего, что говорило бы о том, что он не станет этого делать. Все файлы в его компьютере посвящены Эшли. Один называется «Любовь к Эшли», другой — «Ненависть к Эшли». В нем, очевидно, содержится то, что нам надо бы узнать в первую очередь. Есть там файл и про всех нас. Но раскрыть эти файлы я не смогла. Его одержимость Эшли, вероятно, далеко не исчерпывает всего, с чем мы имеем дело. Он ненормален, одержим и непреклонен. Вот и скажите мне: во что все это выливается? Можем ли мы избавиться от этого? Возможно ли это вообще?

— К чему ты ведешь, Хоуп? — спросила Салли.

— Я хочу сказать, все говорит о том, что трагедии не миновать. Вы сами понимаете, что это значит.

Хоуп преследовали образы, запечатлевшиеся в мозгу после посещения квартиры О’Коннела: мертвые коты, пистолет в ботинке, голые стены и это грязное, запущенное место, где все посвящено одной цели — Эшли. Она скрючилась в кресле, думая о том, как трудно остальным осознать, что у О’Коннела не было в жизни ничего, кроме этой цели.

Салли обратилась к Скотту:

— А как твои розыски? Ты узнал что-нибудь?

— Да, многое. И ничто не противоречит тому, о чем рассказала Хоуп. Я разговаривал с его отцом. Трудно найти более подлого, порочного и злобного мерзавца.

Они помолчали, понимая, что можно выяснить еще много деталей, но это не добавит ничего принципиально нового к тому, что им уже известно.

Салли нарушила молчание:

— Нам нужно… — Она запнулась, чувствуя, что с каждым словом ее пронизывает все больший холод. Ей казалось, что если бы ей сейчас сделали кардиограмму, то самописец прочертил бы на ленте прямую линию. — Он действительно способен на убийство? Это точно?

— Как можно сказать это точно? — отозвался Скотт. — Об этом говорит все, что я узнал о нем. Но пока он не сделает этого в действительности…

— Он, возможно, убил Мерфи.

— С таким же успехом можно обвинять его в том, что он убил Джимми Хоффу и Дж.Ф.К.?[33] — сердито откликнулся Скотт. — Надо исходить из того, что нам достоверно известно и в чем мы уверены.

— «Уверены» — это наименее подходящее слово, — сказала Салли. — Мы практически ни в чем не уверены, кроме того, что он тяжкое бедствие для нас и что он постоянно крутится где-то поблизости. И что он может убить Эшли. А может и не убить. Может преследовать ее всю жизнь, может сделать или не сделать все, что угодно.

В комнате опять повисла тишина. Хоуп казалось, что они заблудились в лабиринте, из которого нет выхода.

— Только чья-нибудь смерть может разрешить эту проблему, — произнесла Салли шепотом.

Тишина стала звенящей.

Наконец, посмотрев на бывшую жену, Скотт хрипло проговорил, словно у него болело горло:

— Ты собиралась подыскать преступление, которое можно приписать О’Коннелу.

— Мы можем быть уверены — тьфу, черт, опять это слово — в каком-то успехе только в двух случаях. Во-первых, если придумаем какую-нибудь сложную комбинацию, но на это у нас может не хватить времени. И во-вторых, если Эшли наврет, что О’Коннел избил ее. Это нападение с применением насилия, за что он может получить солидный срок. Но сделать это придется нам самим, а обвинить — его. У Эшли должны остаться синяки и прочие свидетельства побоев; кому-нибудь из нас тоже не мешает для пущей убедительности выбить несколько зубов и поломать одну-две конечности. Как вам такой сюжетик? А если дотошный следователь камня на камне не оставит от нашей выдумки, то в качестве альтернативы у нас остается все то же обращение к суду за запретительным приказом. Вы верите, что этот клочок бумаги способен защитить ее?

— Нет.

— Исходя из того, что нам известно об О’Коннеле, думаете ли вы, что он может сделать ошибку, нарушив запретительный приказ, но не причинив вреда Эшли? В этом случае против него может быть выдвинуто уголовное обвинение, но это длительный процесс, во время которого он будет выпущен на свободу на поруки.

— Нет, черт побери, конечно, это не пойдет, — проворчал Скотт.

— А что ты можешь сказать о его отце? — спросила Салли.

— Жуткий тип, насквозь порочный.

— В каких отношениях он с сыном?

— Они ненавидят друг друга. Не видятся годами.

— Расскажи об этом подробнее.

— О’Коннел-старший плохо обращался с женой и с сыном. Он из тех, кто слишком много пьет и при этом распускает руки. Соседи терпеть его не могут. Если бы на месте Майкла О’Коннела был другой ребенок, он, наверное, страдал бы еще больше.

— А можно ли сказать… — медленно проговорила Салли, пытаясь представить в разумном виде то, что выходит за границы разума, — можно ли сказать, что отец ответствен — с психологической точки зрения — за то, каким стал Майкл О’Коннел?

— Конечно, — кивнул Скотт, — любой доморощенный психоаналитик подтвердит это.

— Насилие порождает насилие.

— Да.

— И вот теперь О’Коннел-младший преследует Эшли потому, что много лет назад его отец развил в нем нездоровую, маниакальную и опасную для окружающих потребность любить и быть любимым любой ценой, обладать кем-то, разрушать и гибнуть самому, — не знаю даже, как это лучше сформулировать.

— Да, у меня сложилось такое впечатление, — сказал Скотт. — И тут есть еще один момент. Мать О’Коннела, которая тоже была не подарок, погибла при невыясненных обстоятельствах. Не исключено, что муж убил ее. Но это невозможно было доказать.

— Так, значит, помимо того что он вырастил потенциального убийцу, он, возможно, и сам является убийцей?

— Да, скорее всего, так и есть.

— Короче говоря, — продолжала Салли с нажимом, — ты согласен, что угроза, которую Майкл О’Коннел представляет для Эшли, взращена в его психике отцом?

— Да.

— Тогда все просто, — бросила Салли.

— Что просто? — спросила Хоуп.

Салли мрачно улыбнулась:

— Вместо того чтобы убивать Майкла О’Коннела, мы убьем отца. И сделаем так, чтобы обвинили сына.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Все будет правдоподобно, — быстро продолжила Салли. — Сын ненавидит отца, отец ненавидит сына. При их встрече возможно все, вплоть до смертельного исхода, так?

Скотт медленно кивнул.

— Разве не ясно, — повернулась Салли к Хоуп, — что оба они угрожают жизни Эшли?