Думсдэй: Пацаны - Inferiat

Озеро явно было раньше выработанным карьером, судя по крутому берегу и ровной форме. А, значит, вероятно, довольно глубоким. Если не ошибаюсь, конечно. Вопрос в том - прозрачная ли здесь вода, что в условиях ночи и дождя определить очень сложно.

Что ж, надеюсь, не слишком прозрачная.

Уперев в педаль газа найденную в бардачке отвертку, ей же открутив номера, отправил фиат по крутому склону вниз. Прямо до поддернутой пеленою дождя водной глади.

Громкий всплеск - и машина, поднимая после себя кучи брызг - погружается на дно озера. Или, как минимум полностью ушла под воду. Когда-нибудь ее обнаружат, но, чтобы скрыть возможно оставленные биологические следы, или как минимум запутать местных полицейских и выиграть время - вполне хватит. Не было бы озера, просто сжег бы тачку. Так тоже можно, только внимания больше привлекает. Все равно, стройной картины, где гребаный Тони просто сваливает по своим делам никак не выходило.

Теперь осталось только вернуться до оставленной машины и решить, что делать с трупом.

***

Если в первый раз, американский хайвей дарил чувство абсолютной свободы, то дорога обратно, словно насмешка над этим прежним восторгом, смазалась в одно сплошное пятно с перерывами на неприятные занятия.

Асфальт, который раньше казался ровным и надёжным, теперь выглядел как размытая полоса серого, потерявшая форму и контуры. Всё вокруг перестало быть чётким: пейзажи, мелькавшие за окнами, растекались, превращаясь в невнятные тени деревьев, холмов и редких строений, возникающих и исчезающих по краям дороги. Горизонт, прежде такой манящий, теперь казался недостижимым — словно каждый километр, который я проезжал, только удлинял дорогу.

Фары встречных машин сверкали размытыми пятнами, их свет растекался по мокрой дороге, смешиваясь с лёгким дождём, который словно пытался стереть саму трассу с карты. Шум мотора, когда-то бодрящий и полный силы, теперь стал фоном, едва уловимым в монотонности пути.

Каждая миля назад казалась всё более туманной, размытой, словно время потеряло своё значение, а дорога превратилась в зыбкое, текучее пространство, в котором не было ни начала, ни конца. Ощущение свободы уступило место усталости — не физической, но какой-то глубокой, внутренней. Будто не было больше конечной цели, а был только этот бесконечный путь, уходящий в серое небытие.

Мелькающие дорожные знаки сливались в череду неразборчивых символов, утопая в размазанной реальности, как будто всё существо этой дороги превращалось в одну бесконечную линию, наполненную тревогами и иррациональным ожиданием, что меня вот-вот поймают. Хотя, я точно был уверен, что этого не случится.

Номера нырнули поплававать в речку, Энтони Майлз отправился кормить червей в лесу, за пару сотен километров до Нью-Йорка, между Берлингтоном и Олбани. Одежда, политая бензином - гореть в какую-то помойку. Ну а я, изрядно заебавшийся после таких дел - курить на крышу дома, до куда все же добрался.

В голове раз за разом прокручивались события минувших суток. Вопросы - мог ли я избежать случившегося, все ли сделал для того, чтобы мой провал не «всплыл» наружу, как и что делать дальше - забивали голову, мешая просто растянуться на диване и заснуть.

Самое обидное во всей ситуации было то, что да, действительно, избежать подобной ситуации я бы мог. По крайней мере, если бы не так торопился, и если бы Тони не оказался ебанутым наголову психом, который нихрена ничего не слышал и не слушал. Впрочем, учитывая его прошлое, не знаю, как бы я поступил на его месте.

Факт есть факт - потенциальный союзник, или хотя бы свидетель - лежит под землей, завернутый в пакеты и нашпигованный в пуленепробиваемую башку свинцом как голубец фаршем. Я - получил проблемы на ровном месте и только не подозревающая ни о чем Ньюман возможных проблем как раз избежала.

Вообще не в мою пользу размен.

Глава 34

Я стою на кухне, режу курицу на ужин, занимаюсь своим делом, тут врывается мой муж Вилбур в припадке ревности: «Ты трахалась с молочником!» Стал орать, он словно спятил, орал как бешеный: «Ты трахалась с молочником!» И он напоролся на мой нож. Он напоролся на мой нож десять раз, милая.

Чикаго

После моей неудачной поездки прошел день. Приехав на свалку с утра, весь день я тренировался до кровавых соплей, отгоняя от себя события вчерашней ночи. Тяжелая физическая работа, обычно, помогает отвлечься от тяжелых размышлений. Но мне, почему-то это не удавалось.

Кадры, как пули влетают через глазницу в голову парню, превращая его мозги в кровавый фарш, вставали перед глазами всякий раз, когда я закрывал глаза. И от этого невозможно было спрятаться, или как-то отвлечься, хотя я очень и очень старался это сделать. С каждым ударом по тяжелому, набитому песком мешку, вместо гулкого звука удара в голове слышалось:

«Бах, бах, бах…»

Громкие выстрелы, смешанные с предсмертными конвульсиями чертового парня, который почему-то спутал меня с убийцами Эдгара, все еще звучали в ушах. Заставляли злиться и еще ожесточенней избивать окрашенный красновато-бурым цветом мешок, уже несколько раз порванный от моих ударов.

Казалось бы, зачем мне париться по поводу какого-то безызвестного супера, который к тому же пытался меня убить? Ситуация была однозначной. Либо он меня, либо я его. Итак, только чудо, натренированные рефлексы, а также рефлекторная реакция парня защитить голову, спасла мою от участи растечься на асфальте кровавым пятном.

Слишком сильным он был. Как-то поздно я вспомнил, что в сериале он практически поборол далеко не самую слабую супершу Викторию, когда понял, что та использует на нем свою способность. И логически, я понимал, что иного выхода из той ситуации, в которую я сам загнал себя - не было. Что моя реакция на это - это всего лишь закономерный итог посттравматического стрессового расстройства. Что наверное, нужно было скорее сожалеть о тех парнях, которые погибли в результате наших с Мясником действий, а не сейчас.

«Бах... бах...» - содрогаясь, отлетала груша от моих ударов.

Вот только доводы разума никак не влияли на ощущение, что именно сейчас я стал просто убийцей. И в отличие от прошлого раз, разделить эту ношу мне было просто не с кем. Ну и самое печальное в этой ситуации было то, что я не особенно то и сожалел о сделанном.

Злился на себя, что хреново продумал план. Не учел, что явно проблемный приютский воспитанник может