Думсдэй: Пацаны - Inferiat

прошлые разы, но где-то около того, рассчитывая восстановиться через несколько часов. Просто помимо тренировок, компромата и поиска способа получить препарат Ви, у меня висела еще важная задача, которую мне придется решить в одиночку. И лучше бы решить ее в ближайшее время, прежде чем я вообще возьмусь шантажирвать Надию Хаят. Но тут уже, конечно, как пойдет.

Энтони Майлз - еще один воспитанник института Ред Ривер, какое-то время мелькал в новостях, как какой-то ноунэймный супергерой, исчезнув с радаров сразу же после парочки публикаций. И, на самом деле ему повезло, так как остальные детишки из потока с Ньюман - по несчастливой случайности погибали в самых разных «случайных» происшествиях. Кого-то сбила машина, кто-то погиб в перестрелке банд. Один паренек и вовсе самоубился…

Не очень-то похоже на правду, если честно. Особенно, зная, что объединяет все эти несчастные случаи. Похоже, Эдгар в серьез подошел к вопросу безопасности тайны личности своей воспитанницы. Почему самого Тони не тронули - для меня оставалось загадкой. Может быть его способности повлияли. Он был единственный из всех ребят, у кого были действительно стоящие силы, а не возможность плеваться кислотой, или стрелять шипами.

А, может быть, все дело было в том, что он был близким другом Виктории, и Эдгар не стал его трогать на случай, если та вдруг вспомнит о старом товарище. Не знаю. Но сейчас Майлз, судя по базе ЦРУ, работал на заправке, за несколько сотен километров от Нью-Йорка, в маленьком городке.

У меня была его фотка с водительского удостоверения, место работы и жилья. Больше ничем примечательным программа порадовать не могла, кроме разве что информации о том, что тот исправно платит налоги. Даже штрафов за неправильную парковку на этом парне не висело. Собственно ради долгой поездки я так поспешил обновить машину. Было бы не очень приятно, если бы я застрял где-то на хайвее от лопнувшего колеса.

Так что, на всякий случай незаметно одолжив у старика кувалду, я отправился… немного побеседовать с пареньком. Надеюсь, до столкновения, конечно же дело не дойдет.

***

Когда человек садится в спортивную машину с мощным мотором, его ощущения начинают меняться с самого момента, как он касается дверной ручки. Тяжёлая дверь с характерным металлическим щелчком открывается, и он усаживается в кожаное кресло, словно обволакивающее его тело. Кресло низкое и плотное, каждый изгиб идеально подогнан, будто машина создана специально для него. Руки ложатся на руль — мягкий, обшитый кожей, с чуть шероховатой поверхностью, дарящей чувство контроля.

И я не был исключением. После замены глушителя, а также некоторых деталей, за которые Бэн выставил отдельный счет, машина ощущалась немного по-другому. Не как мощное, но гремящее на кочках ведро, а как настоящий спортивный болид.

В душном городе весь кайф от обладания подобной тачкой был несколько смазан достаточно сильными ограничениями, постоянным нахождении в потоке. Но едва я преодолел мост, нога сама потянулась к педали газа, разгоняя Джавелин до его максимальной скорости.

Поездка по американскому хайвею на мощной машине — это не просто движение по дороге, это чувство абсолютной свободы, подкреплённое рёвом двигателя и безграничными горизонтами. Асфальт под колёсами — гладкий, тёмный, словно бесконечная лента, раскатанная специально для тебя. Мотор гудит низким, мощным звуком, как зверь, пробуждённый к жизни, готовый к скорости и путешествию.

Далеко впереди дорога изгибалась, уходя в горизонт, где небо встречается с землёй. По обе стороны дороги — в начале смазанной линией мелькала довольно плотная застройка, довольно скоро сменившись бескрайними пустошами, редкими деревьями и кустарниками. Они мелькали мимо, не успевая угнаться за скоросным авто. Жаркое солнце заливало всё вокруг своим тёплым светом, а небо — чистое, голубое, без единого облака — казалось бесконечным, как сама дорога.

Поддавшись настроению, я открыл окошки. Ветер ворвался в салон через открытые окна, хлестал по открытому лицу, наполняя машину запахом пыли, дороги и сухих трав. Этот ветер — словно символ свободы, он шумел в ушах, заглушая все мысли, оставляя лишь чистое, почти первобытное чувство скорости и движения.

Знаки мелькали на обочине, объявляя о скоростных ограничениях, но они просто не могли остановить желание ускориться ещё сильнее. Американский хайвей — это не просто трасса, это символ стремления вперёд, к новому. Привитое голливудом чувство, которое я даже никогда не испытывал, сейчас ударило в голову новыми красками. Они были гораздо круче, чем любой, хоть пять «дэ» фильм.

Руки лежали на руле, чувствуя вибрацию двигателя, как живой пульс под кожей. Нога нажимает на газ, и машина с рывком ускоряется, мотор ревёт громче, передавая всю свою мощь в каждую деталь. Можно было почувствовать странное ощущение, как машина становится продолжением тебя — каждый её рывок, каждый поворот сливаются с твоими движениями. В зеркале заднего вида постепенно исчезали машины, некоторые из которых пытались держаться рядом. Куда им там.

Пейзаж менялся незаметно: вот уже уходят вглубь пыльные равнины, а впереди вырастают скалистые холмы, словно исполинские стражи дороги. Джавелин, почувствовал свободу, сжигая за считанные минуты топливо целыми литрами рвался вперёд, легко и уверенно рассекая воздух, оставляя за собой след на пыльной трассе.

Но, надо сказать, по пути мне пришлось заправиться еще два раза. А один раз посветить своей новой корочкой избегая штрафа за превышение…

***

До нужного места, я добрался уже глубоким вечером. Заправка на трассе, находящаяся неподалеку маленького городка возникла внезапно, словно мираж среди однообразного пейзажа шоссе.

Эта заправка была, пожалуй, единственным оживлённым местом на многие мили вокруг. Белые неоновые огни светились в темноте, создавая атмосферу уютного островка цивилизации посреди дикой природы. Ряды бензоколонок стояли ровными линиями, их металл поблёскивал в свете ламп, отражая свет, но уже показывая первые признаки износа — небольшие пятна ржавчины и потёртости.

Огромная надпись «Fuel & Diner» возвышалась над зданием, обрамлённая мигавшими лампочками, парочка из которых уже давно погасла. За колонками располагался скромный магазин, где можно было купить всё необходимое для долгой дороги: дешёвые закуски, напитки и раскиданные по полкам дорожные аксессуары.

Возле кассы лежала стопка карт, старых, наполовину пожёлтых от времени, но всё ещё востребованных здесь, вдали от крупных городов и стабильного интернета. За прилавком стоял пожилой мужчина, в поношенной кепке, лениво потягивая кофе из бумажного стаканчика, пока радио тихо играло в углу, передавая местные новости и старый кантри.

Рядом с магазином, разделенная дверью, находилась закусочная, чьи окна выходили прямо на трассу. Внутри, за широкими витринами, можно было увидеть нескольких посетителей — водителей грузовиков, обедающих за