Все Грани мира - Олег Авраменко

А я на удивление быстро втянулся в походную жизнь, не слишком напрягаясь проводил в седле по восемь часов в день, и хотя порядком уставал к вечеру, но за ночь успевал хорошо отдохнуть и наутро снова чувствовал себя полным сил и энергии. Если бы это зависело только от меня, я бы давно предложил Сиддху ехать немного быстрее и увеличить длительность наших дневных переходов до десяти часов.

К сожалению, далеко не всё зависело от меня одного, в иные дни мы даже не выполняли свою обычную восьмичасовую норму и вынуждены были ограничиваться всего лишь семью, а то и шестью часами пути, делая длительные привалы на обед. Причиной такой медлительности была моя жена, вернее, её странный каприз, о котором я говорил выше. За прошедшие две недели она так и не образумилась и продолжала ехать в дамском седле, совершенно не внимая моим доводам, просьбам и уговорам. Вообще-то Инна девушка практичная и здравомыслящая, не в её привычках биться головой о стенку и создавать себе проблемы там, где их нет. Но в этот раз на неё что-то нашло, и с достойным лучшего применения упрямством она каждое утро садилась на Лауру с дамским седлом, а к вечеру еле держалась на ногах от усталости. Моё сердце обливалось кровью при виде её мытарств, но ничего сделать я не мог...

Неразумное поведение жены меня огорчало, но на сами задержки в пути я не очень досадовал, а временами мне даже хотелось, чтобы наше путешествие продлилось как можно дольше. Наряду с вполне понятным желанием поскорее встретиться с регентом и получить у него ответы на наши вопросы, я испытывал чуть ли не панический страх перед этой встречей. Я боялся услышать подтверждение догадки Сандры, боялся, что Мэтр вкупе с Ференцем Кароем действительно готовил нас в правители Империи. Инна боялась того же. Я, конечно, рассказал ей о своём ночном разговоре с Сандрой, а она призналась мне, что в глубине души подозревала об этом чуть ли не с того самого момента, как Суальда показала нам завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли. И я вовсе не исключал, что упорное нежелание Инны признать свою ошибку и пересесть в мужское седло, смирившись с необходимостью раздвигать ноги в неподобающей для женщины ситуации, отчасти было продиктовано неосознанным стремлением продлить наше путешествие и оттянуть момент встречи с регентом — пусть даже ценой самоистязания. Но когда я попытался намекнуть жене на такую возможность, она рассердилась и наотрез отказалась разговаривать на эту тему.

Второй причиной, почему я не очень досадовал на нашу медлительность, послужило то обстоятельство, что это время всё же не проходило для нас впустую: дни напролёт беседуя с Сандрой и Сиддхом, мы уточняли и углубляли свои знания о Гранях, постепенно расширяли свой кругозор, получали массу новых и весьма полезных сведений по всевозможным вопросам, а на привалах, помимо всего прочего, ещё и обучались разным колдовским приёмам. На седьмой день путешествия Сиддх позволил мне самостоятельно установить силовой купол вокруг нашего лагеря, и я справился с этой задачей вполне удовлетворительно, лишь трижды инквизитор поправил меня, да и то по мелочам. А на следующий вечер я совсем обошёлся без его подсказок и даже добавил к стандартной защите ещё парочку собственных «примочек», о которых Сиддх отозвался весьма одобрительно. Он сказал, что я обладаю не только огромной колдовской силой, но также и соответствующим складом ума, что позволит мне в кратчайшие сроки овладеть своими уникальными способностями, полностью взять их под контроль.

Я, впрочем, не слишком доверял похвалам Сиддха и в его щедрым авансам в наш с Инной адрес. Ещё в самый первый день нашего знакомства я обратил внимание, что инквизитор относится к нам подчёркнуто уважительно, чуть ли не почтительно, а все свои возражения и замечания непременно облекает в такую форму, что в его устах они звучат скорее как вежливые советы и пожелания. Поначалу я думал, что Сиддх со всеми такой корректный и обходительный, но уже на второй день убедился, что с другими членами нашего отряда он обращается без лишних церемоний, порой даже фамильярно. А после того, как Сандра поделилась со мной своими догадками, я начал понимать причины такого особенного отношения к нам со стороны старого инквизитора.

С самим Сиддхом ни я, ни Инна планы Мэтра не обсуждали, и в его присутствии мы ни разу не обмолвились, что нам об этом известно. Он, без сомнения, знал о нашей осведомлённости, однако делал вид, что ни о чём не догадывается, а мы, в свою очередь, притворялись, что по-прежнему пребываем в блаженном неведении. Мы сразу сообразили, что инквизитор не горит желанием обсуждать с нами этот вопрос, а потому помалкивали. Да и Сандра в дальнейшем старалась избегать таких разговоров и при первом же удобном случае спешила переменить тему. Очевидно, Сиддх, проведав от неё о нашей ночной беседе, строго отчитал девушку за вмешательство в чужие дела и повелел ей на будущее попридержать свой язык. Немного позже, проанализировав на досуге поведение Сиддха с самого момента нашего знакомства, я пришёл к выводу, что он не просто догадывается о том, что с нами происходит, но и кое-что знает наверняка. В самом деле: не мог же регент приказать ему доставить нас в Вечный Город, не объяснив хотя бы в общих чертах, кто мы такие и что собой представляем. Командор-лейтенант — довольно высокий чин в Инквизиции, чтобы быть всего лишь слепым исполнителем воли вышестоящего начальства.

А вскоре я обнаружил, что и Сандра знает о нас больше, чем хочет показать. На первых порах это было лишь смутное подозрение, основанное на общем впечатлении от наших бесед, но по прошествии недели оно не замедлило подтвердиться фактами. К сожалению, эти факты были столь деликатного свойства, что я никак не мог предъявить их жене, которая, к слову сказать, весьма скептически относилась к моим подозрениям. Не то, чтобы Инна не допускала такой возможности, просто она была очарована Сандрой и не хотела подозревать её в неискренности. Я же, чувствуя к девушке глубокую симпатию, тем не менее подозревал — и, как выяснилось, не напрасно.

Это случилось во время моего третьего ночного дежурства. Как и в два предыдущих раза, Сандра составляла мне компанию, мы сидели рядом у костра, болтали о всяком о разном, и как-то слово за слово речь зашла о семье Инны и о моих отношениях с тестем и тёщей. Некоторые замечания Сандры навели меня на мысль, что ей известна одна тайна, о которой она знать никак не могла, — а именно о том, что Инна у своих родителей приёмная дочь. Сначала я решил, что мне просто показалось, но позже, тщательно проанализировав весь наш разговор, я убедился, что это действительно так. Другого толкования её словам я не находил.