Фактор Z - Олег Гайдук

— Может, водой его облить?

У этой Мелкой всегда столько занимательных идей!

— Не, очухался, вроде.

— Видите, дети, что с людьми делает телевизор?

— Ой, мам, от ящика еще никто не зомбировался. А этому просто весь мозг выполоскали, вот его и таращит.

Мозг? Где мозг?

— Мам, а можно мне в парк?

— Светочка, скоро уже стемнеет.

Самое время гулять по парку. Мммм, вкусно… Мелкая хочет поохотиться?

— Я возьму зомби.

Хорошая мысль. Я знаю пару приемов.

— А уроки когда будешь делать?

— Там только чтение и английский — совсем чуть-чуть. Ну можно?

— Ладно, но надень ему намордник.

Радостная Зараза бежит вприпрыжку в коридор и возвращается с какими-то веревочками… застежками…

— Гррр!

Мне это не нравится! Так уже было!

— Что опять случилось?

— Гррр!!

Что было? Откуда это воспоминание?

— Он не дается!

Свет мелькал, мелькали кулаки. Боль, боль. Кровь. Моя кровь. Живая.

Тряпка в лицо. Дышать! Я не могу дышать! Темно…

— Андрей, помоги, он тебя слушает.

Было душно и тесно. Десяток людей вокруг. Трясло. Куда нас везли?

— Эй, зомби! Тихо! Тихо, кому сказал!

Открылись двери. Человек в противогазе что-то распылял. Один вдох — и я упал. Все упали.

— Сейчас, если не успокоишься, я по тебе волну пущу! Светка, неси пульт.

Шприц. Что мне вкололи? «Придурок, ты хоть знаешь, чей это сынок? Кому такого зомби продашь?» Удар. Боли не было. Крови не было. Кто я? Мозги… Мозги вкусны…

«Надо от него избавляться. Документы сожги. А этого накачай, вывези куда-нибудь и закопай. На, возьми намордник».

— Давай сюда пульт. Зомби, это видишь?

Штука!

— Прекращай реветь и дай надеть намордник!

Нет, нет! Я больше не хочу под землю! Земля тяжелая, не шевельнуться, черви, везде черви, но я выберусь…

Граааааааа…

— Андрей, выключи. Убери. Видишь, не помогает.

— Раскомандовалась, мелкая!

— И намордник спрячь, живо!

Земля. Земля. Связанными руками неудобно копать. Через намордник не прогрызть путь наверх. Но — небо! Маленькая щелочка, чуть больше, больше… Я не должен лежать в земле, я не труп!

— Зомби.

Темный парк. Мозгоносцы. А я голоден, так голоден. Намордник прочь, перекусить веревки. Мозги… Теплое мясо. Теплая кровь. У меня тоже такая была когда-то.

— Зомби, смотри сюда.

Люди в масках и резиновых костюмах. Штуки, много Штук. Снова путы и намордник. «Но заявлений о сбежавшем зомби не поступало. И посмотри, клейма на нем нет. Где-то завелся подпольный вуду-клуб, а нам теперь расхлебывать. Покусанных по всей округе отлавливать, компенсации близким загрызенных платить. Вот что ты будешь делать?»

— Зомби. Смотри на меня. Успокаивайся.

«Вколи ему коновалку, клейми, а потом на коррекцию. А если тяжелый случай, на зомбикорм. Я пойду доложу про банду. Все, разбежались». Шприцы. Шприцы. «Смотри-ка, как ему черви ноги пожрали!» Черный прямоугольник запекается на бледной коже. Не могу разобрать буквы в нем.

— Зомби.

Моя голова в маленьком ящике. Мигают огоньки, цвета и формы, льется звук из пластинки перед глазами. Память уходит. Нет, не забирайте! Это же я! Кем я буду без памяти? Верните, верните!.. Кто я… Кто я…

— Мам, он что, плачет?

— Зомби… Эй, зомби… Не надо. А хотя… поплачь…

Я зомби. Да. Зомби — это я. Закрываю лицо руками.

За что? Почему я? Я был человеком…

Маленькие пальцы касаются моих запястий. Мягко, но настойчиво разводят мои руки в стороны. Зачем ты так смотришь на меня?

— Ты что-то вспомнил? Что-то плохое? Тебя обижали?

Киваю.

— Давай договоримся. Мы постараемся тебя не обижать. Мы бываем злыми иногда, но мы так не хотим, понимаешь? Если будешь слушаться, мы постараемся, ладно?

Детская рука прижимается к моей щеке. Как бы я хотел и вправду заплакать! Я вспомнил то, что и безумно больно, и бесценно дорого. Надолго ли? Эта семья хочет продать меня, и тогда шаманы снова заставят меня все забыть. Кончится ли это когда-нибудь? Насколько проще смерть…

Она гладит меня по волосам. Она жалеет меня.

— Ррххххх, — тихо говорю я.

Мелкая… Света прижимается лбом к моему лбу. Заглядывает в глаза.

Она не боится. Ей не противно.

— Сейчас я надену на тебя намордник. Это не для того, чтобы тебя обидеть, а для того, чтобы погулять. Ты же будешь послушным?

— Ы.

Она отстраняется. Пальцы ловкие и быстрые. Щелк, щелк — щелкают замки.

— Ну вот и молодец. Пойдем.

В одну руку она берет поводок, другую вкладывает в мою ладонь.

И помнить становится не так страшно.

Мы идем в парк, но я ничего не вижу вокруг. Я вспоминаю.

Сколько я сменил семей? Десятки лиц. Десятки Хозяев. Я служил им, но рано или поздно вспоминал себя прежнего. Меня отдавали на коррекцию снова и снова: кому нужен зомби, которого надо жалеть?

Я слышал разговоры шаманов из ГОС-З. Подпольные вуду-клубы не умеют правильно зомбировать, поэтому память все время возвращается ко мне, и я начинаю вести себя как человек. Это не самый серьезный дефект, так что «изымать из обращения» меня никто не собирается. После установления Хозяина я становлюсь вполне себе мирным. А с каждой коррекцией и перепродажей еще и приношу государству доход. Наличие чувств у зомби не доказано, да и кого они волнуют, когда в казну идут легкие деньги?..

В парке Света сразу бежит к детской площадке и просит раскачать. Я качаю, девчонка визжит, и смеется, и кричит: «Сильнее! Сильнее!» Я знаю: сейчас будет воспоминание. Очень важное, но почти невыносимое. Я не подгоняю его. Боюсь и жду. И раскачиваю Свету.

Как объяснить этой семье, что я больше не хочу забывать? Как упросить их, чтобы они оставили меня себе… или уничтожили? Я зомби-подросток. Я был мертвым гораздо дольше, чем живым. Я служил верно. Может, я заслужил хоть немного сострадания?

Света взлетает к фонарям и шелестящим кронам каштанов. То наклоняется вперед, то откидывается назад, вытягивая ноги. «Сильнее, сильнее!» И, кажется, я вспомнил.

Когда-то давно я точно так же раскачивал младшего брата. Он тоже смеялся и хотел сделать «солнышко». По дороге домой мы поссорились из-за какой-то детской ерунды. Я довел брата до порога, а сам пошел бродить по сумрачным улицам, злясь и вполголоса ругаясь. Меня поймали и увезли. В тот самый вечер. Как тебя звали, мой маленький брат? Где ты сейчас, жив ли? Простил ли ты меня?

— Что такое, зомби?

Света скребет ногами по земле, чтобы остановить качели. Глажу ее по русым кудряшкам. У брата волосы были гладкие и рыжеватые. Подхватываю девочку под мышки и сажаю себе на плечи. Когда я так делал, брат заливался от восторга.

Как долго будет Мама искать покупателя? Успею ли я вспомнить лицо брата? Его имя? Или хотя бы свое?..

Дома Хозяин подзывает меня, уводит в свою комнату.

— Закрой дверь, зомби. Встань к стене. Распрямись.

Карандашом он рисует черточку на дверном косяке, отмечая мой рост. Потом замеряет расстояние от пола до отметки портняжной лентой. Велит раздеться до трусов. Внимательно меня рассматривает, переписывает на листок буквы и цифры с моего клейма, начинает что-то быстро-быстро набирать на клавиатуре.

— Знаешь, что я делаю?

— Гррр.

— Есть такой ресурс, «Братья наши мертвые»…

— Андрюша, тебе сейчас нужен зомби? На кухне надо прибраться.

— Минуту, мам! — он оборачивается ко мне. — Ладно, иди, помоги маме.

Открываю дверь. Потом закрываю. Надо ведь сначала одеться.

— Молодец. Умный зомби. К маме в трусах нельзя. — Хозяин почесывает подбородок. — Хотя с другой стороны, без трусов еще хуже.

— Ыыыы.

— Ыгы, — смеется. Но лицо его резко становится серьезным и взрослым. — Ты прости, ладно? — говорит Андрей, когда я уже выхожу.

Киваю.

Моя полы, думаю, что человек — это такая Штука, которая причиняет боль себе и другим: со зла, по привычке или случайно. С человеком часто происходят превращения. Была Мелкая Зараза — стала Света. Был Хозяин — стал Андрей. Был я — стал Эй, Зомби! Только Мама остается Мамой, но она всегда чуть больше, чем просто человек.

Снова идем в школу. За спиной рюкзак Андрея, в левой руке два пакета сменки и ранец Мелкой. За правую руку меня держит Света. Люди как-то странно на нее смотрят.

В зомбятнике мы втроем ждем Алену с Гошей. Сначала маленькая красавица разговаривает с Хозяином строго, но потом перестает обижаться. Андрей отводит ее в сторону, что-то спрашивает, передает записку. Мелкая открывает рот, наверное, чтобы крикнуть: «Жених и невеста!» — но потом закрывает и только хитро улыбается, совсем как Мама.