Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции - Евгений Додолев

Я очень пожалел, что не успел сделать видео — за него бы, наверное, много денег удалось срубить и сделать человечество капельку счастливее. А так эта прекрасная картина осталась только в моей памяти. Когда Новодворская была в Таллине, мой приятель, работавший тогда русским редактором латвийского сайта politika.lv, попросил сделать с ней интервью. Я выполнил его просьбу, мы с Валерией Ильиничной целый час проговорили на диктофон на темы, связанные с Латвией, и расшифровка беседы заняла полтора десятка печатных страниц. Я позвонил в Ригу и сказал, что моя рука не поднимается вырезать ни одного слова из интервью великой Новодворской, поэтому пусть редактор сам решает, что он будет переводить, а что нет. В конечном счете там тоже решили, что интервью следует опубликовать полностью, без купюр. Ниже вы можете прочитать его и по-русски, и по-латышски, но вот ключевая цитата: «Демократический Союз — это карета скорой помощи с элементами реанимации. В Латвию нас не вызывали, но если позовут — приеду».

И через полтора года, когда в феврале 2012 года в Латвии грянул референдум по языку, Новодворская и Боровой по приглашению объединения «Демократические патриоты» поехали в Ригу — убеждать русских не вестись на чекистские провокации. Я, разумеется, поехал за ними.

Помню, как мы пошли в Саейму, где Инара Мурниеце устроила спецзаседание комиссии по правам человека, посвященное визиту высоких российских гостей. Валерия Ильинична высказалась там, что в Латвии ситуация с правами русских отличная, даже слишком, кое-где надо бы подсократить их возможности. В частности, в проведении на деньги иностранных разведок разного рода референдумов, подрывающих межнациональный мир.

Реакция на это последовала истерическая, в чекистском духе: мэр Риги Ушаков, великой культуры человек, назвал российских правозащитников Бивисом и Батхедом и всячески препятствовал их пресс-конференции в Рижской думе, а карманная собачка Ушакова, нынешний депутат Европарламента Андрей Мамыкин, в передачу которого пришли Новодворская с Боровым, в прямом эфире спрашивал у Валерии Ильиничны: «Правда ли, что ваш внешний вид — это результат воздействия карательной медицины?»

Тем не менее Новодворская, безусловно, гнула свою линию очень твердо. На своей открытой встрече с рижанами на факультете журналистики Латвийского университета она прямо сказала: «Этот референдум — это хамство. Кому не нравится государственный язык в Латвии, добро пожаловать к нам в Россию!» Помню, сидевший со мной рядом депутат от «Visu Latvijai!» Давис Сталтс сказал мне, что даже он вряд ли бы позволил себе так прямо высказаться на эту тему. Кстати, после встречи мы обсуждали эту тему и с будущим министром юстиции Янисом Бордансом, когда он подвез меня на ужин, и тоже сошлись во мнении, что все эти вещи в лицо русским должна была сказать именно Новодворская. Ей абсолютно нечего было противопоставить, ее можно было только оскорблять от полного бессилия.

Но Боровой решил, что всего проведенного в Риге недостаточно и в день референдума надо еще устроить митинг протеста перед посольством РФ. Я был очень против и предпринял не одну попытку отговорить Валерию Ильиничну, потому что считал неправильным таскать ее еще по уличным акциям ради спасения престижа латвийских русских. Не заслужили они этого, с моей точки зрения!

Помню, пришел к ней вечером в ее номер еще раз обсудить это. Захожу, и она мне с порога: «Иди садись на мое девичье ложе, поговорим!» Я и завел свою пластинку, мол, она все, что могла, сделала и устраивать шоу ради электората этих ушаковых-мамыкиных смысла не имеет. Мы жили все вместе в гостинице Neiburgs в Риге — здании, где снимался знаменитый эпизод «Семнадцати мгновений весны» на Цветочной улице в Берне. Шутили с Новодворской, что имидж русских в Латвии так подпорчен этим паскудным референдумом, что прямо хоть прыгай в окошко вслед за профессором Плейшнером.

Тем не менее они с Боровым поехали утром 18 февраля на бульвар Калпакса, встали там с плакатами перед логовом Вешнякова (вернее, Боровой встал, а Новодворская сидела на стульчике, потому что стоять она не могла) и произнесли свою короткую речь: «Этот митинг протеста мы проводим для того, чтобы показать русским в Латвии, чем должны заниматься русские в Латвии и в России — не на деньги Путина и ФСБ заниматься провокациями, а бороться за свободу своей страны, России» (Боровой).

«Я сижу там, где должна сидеть русская община Латвии, потому что этот референдум задуман врагами не только латышей, но и врагами русских в Латвии, которые хотят, чтобы они навсегда остались бомжами, апатридами, без родины, ненавидимыми и презираемыми всеми. Здесь должны сидеть русские и требовать, чтобы Путин провалился вместе со своим подлым, хамским референдумом» (Новодворская).

Несколько месяцев назад я снова был в Риге и беседовал там с русскими молодыми людьми, которые ничего не знали о том, что я знаком с Новодворской и был вместе с ней в Латвии. Речь зашла о языковом референдуме, и вдруг один из них мне говорит: «Я решил тогда пойти на него и проголосовать против второго государственного языка, когда увидел ту женщину из Москвы, Валерию Новодворскую, сидевшую в сугробе на стульчике перед посольством РФ, где вообще-то следовало быть мне, русскому из Латвии. Мне стало стыдно, что меня там не было, поэтому я взял паспорт и пошел на участок».

Так что теперь мне достоверно известно, что «скорая помощь с элементами реанимации» в лице Новодворской и Борового все-таки одну русскую душу, да спасла тогда в Риге! Значит, не зря это все было.

Еще одну историю расскажу вам. Перед встречей Валерии Ильиничны с президентом Ильвесом вдруг неожиданно выяснилось, что она не говорит свободно по-английски. А наш, как известно, по-русски еще тоже не очень. Да и переводчиков уже заказывать было поздно. Решили, что переводить буду я, ибо деваться с подводной лодки все равно было некуда.

Лера взялась убедить Тоомаса нашего Хендрика не ехать в Москву по приглашению Медведева на празднование Дня Победы. Встреча в Кадриорге состоялась 29 апреля 2010 года, за 10 дней до предполагаемого визита. И вот Лера его обрабатывает: «Вы должны понимать, господин президент, что в Москве у власти чекистская хунта». Я перевожу: «…tšekistide hunta» — и, ловя на себе слегка недоуменный взгляд президента, поясняю: «Ну, мафия, понимаешь?» Ильвес: «Да я вообще-то знаю, что такое хунта, но я в первый раз слышу такое выражение про чекистов».

Он пытался ей объяснить, что много раз сталкивался в своей жизни с КГБ и знает, как с ними работать. Среди его коллег на радио «Свободная Европа» было полно агентов чекистов, и ни тогда, ни сейчас никаких иллюзий на их счет он не испытывал. Но визит в Москву он воспринимает в отрыве от власти Путина и КГБ.