Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Немало в мире зеленеет…»
Немало в мире зеленеетНеведомых материков,Немало в сердце цепенеетНевысказанных чувств и слов.
Измученные нервным зноемИспепеляющих нас дней,Мы, может, так и не откроемПрохлады в глубине своей.
15 марта 1933«Чудесный жезл коснется слова…»
Чудесный жезл коснется слова,И, ритмами окрылена,Его житейская основаИным значением полна.
«Ночь, улица, фонарь, аптека» —Не проза, а язык скупойТоски трагического векаПред наступавшею грозой.
Трагизм судьбы давно нам ведом.Поэтому близка ты нам,Та песня, что когда-то дедамПропел печальный Вальсингам.
1933ВЕСНОЙ
Опять в полях я, и душа нагаяМеж небом и землей одна, одна…Весенний свет в пространства проливая,Сияет голубая вышина.
Стоит повсюду тишина такая,Что в воздухе недвижимом слышна,Когда прореет ласточка, играя,Ее крыла звенящая струна.
Прислушаешься к сердцу. Даже в немЗамолкли сожаленья о былом.Судьба изменчивая, но благая
Ведет извилистым своим путем,И чувствуешь, что ближе с каждым днемК первоисточникам душа слепая.
17–18 марта 1933 Сунгари — Щуанченпу«Чуть-чуть затеплилось вдали…»
Чуть-чуть затеплилось вдалиЗари заплаканное злато;Украдкой звезды понеслиСвои светильники куда-то.
Замолкла, посерела тьма,Как будто в первый день творенья.Всплывает силуэт холмаТуманной первозданной тенью.
И следом дикою тоскойНежданно крик совы гортанныйПрорезывает этот странныйБорьбой насыщенный покой.
28 февраля 1933«Вселенная прозрачною красою…»
Вселенная прозрачною красою.Волной прохладной обтекает нас.Трепещем мы крылом короткий час,Как бабочки над бездной голубою.
Но в этот час мы испытаем многоИ счастья, и отчаянья… ПоройСреди раздумья в тишине ночнойУслышим даже тихий голос Бога!
19 апреля 1935ИЗ ЦИКЛА «ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА»
* * *Устали мы за круговою чашейНа пиршестве. Но новый плеск вина!Харбинская эпоха жизни нашейИсчерпана и выпита до дна.
Не обещал ли старый виночерпийНам в юности свободу и покой?А ныне катастроф напиток терпкийБесстрастною подносит он рукой.
Пред демоном истории — Пилатом —Вновь истине не поднимать очей!И суждено нам расставаться с братомИ отрекаться от души своей!
Мы, потерявши небо, одинокоРасходимся в сияющую ночь.В душе — загробная усмешка БлокаНад всем, над всем, чему нельзя помочь!
Ну что ж, и эту чашу выпьем, други!Цените дружбы преходящий час!Ведь скоро не услышат среди вьюгиОтвета многие из нас.
1934 * * *На скучных сунгарийских берегахМы жили в те томительные годы,Когда незримо разлагаться в прахУж начали беспечные народы.
Запутан был истории узор.Надежды нам всегда сродней и ближе.Мы верили. Лишь мой киргизский взорПорой провидел вандалов в Париже.
Но надо мной смеялись: «Кто ж они?»Я пожимал плечами, сам не зная,Хоть голос внутренний шептал: «Взгляни,В самом тебе есть бездна роковая!»
1935РАЗДУМЬЕ ЗА РАБОТОЙ
От цифр приподнимаешь взгляд,И видишь — годы вдаль летятКолонной журавлиной.
Любви трагический дымок,Да дум развеянный песок,Да сердца хладный иней.
(Закономерность величинВ метелях следствий и причинНад жизненной пустыней!)
Мое печально ремесло:Доказывать, что лишь числоЛежит в основе мира.
Счастлив был, может, только разС забытым другом в поздний часВ хмельном чаду трактира.
Да радость горькую поройДарила праздною игройПрельстительная лира.
27 января 1936«Зажги, Пекин, вечерние огни…»
Зажги, Пекин, вечерние огниМорщинистой рукой,От шепота столетий отдохни,Глаза на миг закрой.
Пусть вновь нарушат старика покойСлепой судьбы шаги, —Ты равнодушною качнешь главой, —Как тень пройдут враги.
И золоту из-за запретных стенВновь улыбнется май.Все в мире суета и тлен,Недвижим лишь Китай.
13 апреля 1937«В вечерней полутьме едва маяча…»
В вечерней полутьме едва маячаИ от усталости едва дыша,Стоит пред Ним заезженная кляча,Обглоданная временем душа.
Отчаявшаяся, полуживая,Испившая судьбу свою до дна,Она глядит на мир, не понимая,Зачем была на жизнь осуждена.
Под кислотой отчаянья истлелаПоследняя земная страсть,И шелуха исчерпанного телаГотовится — отжившая — отпасть.
27 июня 1941«Веленью тайному покорный…»
Веленью тайному покорный,С открытой ясною душойВыходит мальчик в мир просторныйСудьбы незримою тропой.
Но нудному земли волненьюСейчас же отдается он.Уходит Бог прозрачной теньюСпесиво на вакантный трон.
Садится разум непреложный,Дешевый толкователь снов,И скоро пылью придорожнойЗакрыта даль материков.
И мальчик, распрощавшись с миром,С вершинами, с морской волной,Живет, скитаясь по квартирам,Грустя увядшею душой.
30 мая 1942«Хлещу я музу по худым бокам…»
Хлещу я музу по худым бокам,Но, старая, изверилась в себе.Действительно, пора настала намУйти в себя, покорствуя судьбе.
Средь диких воплей войн и мятежейПечальному не прозвучать стиху,И Аполлона не поймет речейГлухая чернь внизу и наверху.
26 мая 1942ПРИМЕЧАНИЯ[44]
Китай
Киворий (церк.) — сень, под которой на престоле освящаются дары.
Алл Николай
Алл Н. Ектенья: Стихи о России. Харбин, 1923. 30 с. В сборник вошло 17 стихотворений и поэма «Ектенья».
* * *Алл Николай Николаевич (наст. фам. Дворжицкий; 189(?), Петербург — после 1966, США). Жена — поэтесса Елена Антонова. Алл учился в Морском корпусе и в Константиновском артиллерийском училище. Участник Первой мировой и Гражданской войн. В конце 1920 г. эмигрировал в Китай. Редактировал харбинский художественно-литературный еженедельник «Дальневосточный огонек». Сотрудничал в русских газетах Китая «Русский голос», «Новости жизни», в журналах «Вал» (1922), «Китеж», «Дальневосточный синий журнал». В 1923 г. вышел в Харбине его сборник «Ектенья». В том же году переехал в США. Преподавал русский язык в Гарварде, редактировал «Русскую газету», сотрудничал в «Новом русском слове», в журнале «Зарница». Переменил несколько профессий. В последние годы перед выходом на пенсию работал в инженерных компаниях, специализировавшихся на строительстве дорог и мостов. Участвовал в Кружке русских поэтов в Америке (Нью-Йорк). Стихи Алла вошли в коллективный сборник этого кружка — «Четырнадцать» (1949) и в антологию «Содружество» (1966). Темы и мотивы поэзии Алла связаны с фольклором, мифологией, русской историей и с родным Петербургом — «памятником умершей свободы».
