Инициатор - Ольга Ворон

серой аморфной массой ломились беты, гонимые страхом и болью. Прыгали, в надежде спрятаться за высокой стеной, но, не в состоянии одолеть высоту, выверенную для защиты от них, скатывались по каменной кладке назад, обрывая когти и царапая гниющую кожу. Беты – йахи, у которых не оказалось проводника, но оказалось достаточно воли, чтобы не жрать человечины. Алиса стиснула зубы и посмотрела дальше, туда, где две тяжёлые боевые машины, намертво встав, воткнувшись друг друга, чадили дымом, резкими клубами в свете прожектора, казавшимся похожим на лицо… Знакомое и неизвестное.

За ними ревела битва, где – она не видела, но чувствовала – носился Даниил – ревущий и страшный, словно гризли, дорвавшийся до сладости человечины. И теперь она знала – он уже понял, нашёл предел своих сил и – не остановится.

Она толкнула дверь, не сомневаясь, что за ней будет шквал огня.

И прыгнула наудачу.

Огонь опалил тело и глаза. В кромешной темноте этой части двора белыми звёздами задрожали бьющиеся пламегасители. В полёте уже ощутила, как плющится в мышцах серебро – словно вбитые гвозди – не смертельно, но больно так, что не заставишь себя поверить в то, что этого нет. Она взвыла сквозь зубы.

Ударилась о стену замка. Сгруппировавшись, рухнула.

И тут же, снизу – снова вверх.

Прыжком на ближайшего.

Но воин уже бежал в сторону.

На другого.

Но и тот ушёл, словно желе из-под ложки.

Ещё. Ещё. Ещё.

И общая какофония выстрелов стала затихать.

Зашипела, пригибая голову. Волосы поднимались дыбом, а острые тонкие зубы нежити со свистом цедили воздух. Храмовники, один защищая другого, меняли магазины.

Прыгать тут как кошка на стаю мышей – бессмысленно. Алиса тряхнула распластавшимися по ветру волосами, и бросилась в сторону входа в замок. Через людей, над головами. Сзади забили пули.

Прыжком – на стену. Прыжком – на землю.

На стену, на землю.

Теряя силы на огромных скачках.

Но уходя из-под частой гребёнки летящего серебра.

Прыжком влетела и в двери. Сшибала налету стража. Покатилась по паркету, неловко подламывая руки. Когда остановилась, с трудом поднялась на четвереньки и замерла, тяжело дыша, – мир вокруг кружился. Светлый, яркий, цветной, словно игрушка. Мир высоких потолков, стреловидных окон с картинками, точёных колон и десятка людей в костюмах с мечами в руках. Лезвия клинков были мутными от серебра, а рёбра по центру светились полировкой.

Опустила лицо – с мокрых волос упала капля пота. Ударилась ровно в щель меж чёрной и белой плиткой паркета. Алиса подняла голову. И, сев на колени, двумя руками вцепилась в загнанный под рёбра клинок. Тяжёлый листовидный кинжал сидел в теле, вбитый падением по гарду.

Рванула, прогибаясь. Со свистом втянула воздух. И склонилась к полу, сквозь прикрытые от боли веки смотря на ручеек крови, стекающий по рясе.

Скосила глаза на руку. На пальцах тёмная кровь вперемешку с пылью прикрывала белую кожу. Давя тошноту, сунула ладонь в свою кровь, медленно сползающую вниз. А потом, решившись, впихнула в рот, слизав жёсткую тёрку горько-сладкой смеси с неё. Сглотнула, давя горькую слюну.

В глазах прояснилось. А храмовники вокруг засуетились, двинулись.

Здесь – в доме их бога – они не решались применять огнестрельное оружие. Это был шанс.

Она взметнулась в воздух за миг до ударов.

И, свернувшись клубком, тяжело упала уже за кругом. Поднялась на одно колено, как кошка, зашипев и сгорбившись.

Теперь все храмовники стояли перед ней. Знакомые и незнакомые. И один такой, что сердце заходилось, предательски затрепыхавшись. Командор Борислав.

Алиса поднялась и выпрямилась, напрягая побитый корпус. Слабость показывать опасно.

Мечи двинулись к ней, мельтеша меж собой, словно лезвия газонокосилки. Не оставляя шанса. Мечтая подломить и срезать. Искрошить. Но за спинами приближающихся осталось несколько храмовников, зарядивших руки метательными ножами. Среди них и командор.

Но она не стала прыгать на стену. Поступила наперекор инстинкту.

Когда мечи замелькали почти возле корпуса, она рухнула под ноги воинам и скользнула, плечом ударяясь в корпус одного из них, под вооружённые руки, молотящие рукояткой меча по хребту, но неспособные на большее.

Она разогнулась, поднимая воина на спину, закрываясь им на мгновение – храмовник падал, разгибаясь, и никто не решался бить – так близки они стали. Человек ещё падал, а она уже бросилась на ближайшего – сбоку от разрезавшего воздух меча.

– Нет! – заорал откуда-то издалека командор.

Поздно. Она уже обхватила кисть на рукояти и дёрнула, выламывая с мясом. И отталкивая посеревшего воина, отмахнулась клинком от подскочивших противников. Достала одного, другого…

Храмовники откатились на дистанцию рывка.

Алиса выпрямилась, перехватила клинок за рукоять, стряхивая на паркет вцепившийся огрызок руки. А потом легко, играючи, закружила меч перед собой, связывая пространство в единый четырёх лепестковый цветок, как это делала когда-то лучшая мечница храма сестра Пелагея.

И засмеялась – тихо, по змеиному, присвистывая.

…

46. Командор

Секунды длился бой, но всё менялось в бешеном темпе…

Она чувствовала оружие в руках, видела, как сталь крушит то, что только что жило и целеустремлённо двигалось, отсекая его от источника жизни, расчленяя движение на осколки существования. И чувствовала пустоту внутри. Ещё несколько отнятых жизней назад ей было легко – она ощущала себя сестрой Пелагей, знала, что её руки так же тверды и быстры, как у неё, что её тело так же гибко и скоро. Но миг единения прошёл, и она поняла, как далека от старой наставницы. Не умея любить…

Может потому и убивать стала коротко и подойти к ней, вооруженной клинком, и остаться целым, оказывалось не под силу воинам Храма.

Алиса металась. А тело, ощущаемое как натянутый жгут, всё более становилось похоже на комок ваты, сердца темп рвался, жаждой скрученное нутро грызло само себя. Она надрывалась, до конца сохраняя ритм. А нужно было ещё дождаться Даниила и пройти во внутренние покои замка, найти и освободить Прото… Но Даниил всё не появлялся, хотя за пределами замка шум стал стихать и отдаляться.

Она отмахнулась от подскочившей пары храмовников, крутнулась, сбивая атаку подлетевшего со спины. Рывок – укол в горло смахнул полшеи молодому воину. Тот ещё не успел завалиться, как отмашкой в сторону она рубанула по второму. Упали они одновременно.

На их место тут же подскочили другие. Сила йаха позволяла владеть мечом, словно зубочисткой – легко и непринуждённо вонзая в корпуса и пластая тела, не страшась отдачи в руках. С силой, с мощью…

Зал заливало кровью. Она брызгала на белоснежные колоны. Текла по