Бич времен - Василий Головачев

Павел кивнул и отошел.

– Неужели вы заставили шефа задуматься о чем-то еще, кроме науки? – с уважением спросил поджидавший его Марич. – Мало кому это удается.

– Вы с ним не дружите? – спросил Павел.

– А что, заметно?

– Есть немного. За что вы его не любите?

– «Не любите» – слишком громко сказано, скорее мне его жаль. Он теоретик в кубе, для него существуют прежде всего наука, его драгоценные сверхоригинальные идеи, а потом все остальное.

Павел промолчал. По его мнению, Златков искренне скорбел о гибели сотрудников, что же касалось его личных качеств – спешить с выводами не стоило.

Инспектор прокрутил в памяти разговор с начальником Центра защиты. Больше всего его насторожила брошенная вскользь фраза о вмешательстве в эксперимент кого-то чужого. Неужели такое возможно? Но кто мог вмешаться? По данным косморазведки, в звездном рукаве Галактики – рукаве Ориона, к которому относится и Солнце, нет цивилизаций, достигших уровня земной. Но, может, такие цивилизации были в прошлом?..

– Спасибо за информацию, – сказал Павел Маричу, выжидательно смотревшему на него. – Сегодня я вас больше пытать не буду.

Инженер кивнул, пожал протянутую руку и, повернувшись, сказал через плечо:

– Буду нужен – найдете меня у прибористов Полуянова.

Павел присел на свободный стул у стены зала, соображая, чем заняться в первую очередь. Ему надо было ознакомиться с отчетом об экспериментах лаборатории, начиная с момента пуска хроноускорителя, проанализировать рост энергозатрат, запросить информацию о сотрудниках и конструкторах, а также собрать данные наблюдений за Стволом, параметры среды вокруг него. Кроме того, следовало составить сводку странных фактов о работе ускорителя до катастрофы и после. И все это за один день.

Глава 3

Паук не убегал, смотрел на Павла выпуклыми прозрачно-желтыми линзами глаз размером с детскую ладонь, шевелил двумя парами передних лап и словно прислушивался к словам человека.

– Иди сюда, дурачок, – ласково повторил Павел. – Не бойся, ничего плохого тебе не сделают.

Стоявший рядом инженер Центра Полуянов усмехнулся в усы.

– Не пойдет. Эвристограммы и память у него, очевидно, стерты, работают только узлы механоинстинктов. Он не убежит, но и не пойдет. Придется оглушать радиошумом.

Они стояли в трех километрах от белой колонны Ствола в низинке между двумя пологими холмами. По дну низинки стлался ручей с рыжей водой, кое-где на склонах сквозь корку такыра проклюнулись зеленые стрелки травы: жизнь понемногу возвращалась на черно-коричневый полигон смерти. Оба – инженер и Павел – были в прозрачных пленочных скафандрах, перепоясанные ремнями антигравов.

– Команда «ноль»! – отрывисто произнес инженер, усилив мощность звукопередатчика. – «НОЛЬ»!

Паук вздрогнул, в нерешительности переступил на месте всеми шестью лапами, но выполнять приказ не спешил.

– Я же говорил. – Полуянов снял с пояса сетчатый карандаш радиомаяка. – Хорошо, что сумел вырваться оттуда. За сей подвиг мы попробуем тебя вылечить, дружище.

Всплеск радиоизлучения на определенной частоте заставил конкистадора подскочить вверх на добрых полтора метра, откуда он упал недвижимой массой.

– Забираем.

Они подхватили сорокакилограммового паука, запеленали в пластиковый мешок и упрятали в багажник поджидавшего их неподалеку куттера.

– Вези в лабораторию, Боря, – сказал инженер пилоту. – Мы скоро вернемся на своей малой тяге.

Павел посмотрел на часы: с момента сигнала наблюдателя о выходе конкистадора из Ствола прошло чуть более сорока минут.

Они достали бинокли и принялись рассматривать Ствол.

– Почему он белый? – спросил Павел спустя минуту. – Разве это его естественный цвет?

– Нет, он был голубовато-серым, каркас Ствола – силовое поле сложной конфигурации, а наполнитель – порошкообразная высокомолекулярная кремнийорганика. Никто не знает, почему цвет стен изменился, химики до сих пор заняты анализами.

– Вы пробовали подойти к стене, взять пробы?

– Анализы можно сделать и на расстоянии, но человеку к стене Ствола в обычных скафандрах не подойти – сработает базисная система безопасности ускорителя.

– Что это значит?

– При автоматических запусках ускоритель уходит в прошлое без людей, и, чтобы не допустить к нему наших хвостатых и бесхвостых предков, а также другую любопытную фауну, дабы сохранить им жизнь, в Ствол вмонтирован контур гипноиндуктора. При приближении к ускорителю всему живому внушается одна из самых простых деадаптирующих реакций: страх.

– И много таких систем безопасности?

– Три. Первая – сигнальная, это обычные предупреждающие световые и радиосигналы, вторая – гипноиндукция, третья – инфразвуковая, отпугивающая.

– И все три линии рассчитаны не на современную эпоху. В наше время от каждого способа есть своя защита.

– Я уже говорил, линии рассчитаны на социальный потенциал наших далеких предков. Разработка защитных барьеров уже оправдала себя как в прошлые запуски, так и в последнем эксперименте.

– Откуда это известно?

– По сведениям конкистадоров.

– Но у них же, сами говорили, при переходе из Ствола в наш мир стирается память.

– Стирается, но кое-что все же удается восстановить. Поэтому мы знаем почти обо всех точках выхода Ствола в другие времена. Первая из них – двадцать первый век, вторая – двадцатый, третья – десять тысяч лет назад и так далее. Более того, есть подозрения, что в Стволе находятся случайно попавшие в момент хронопрорыва люди. Во всяком случае, о двоих из них мы знаем точно: мужчина и женщина. О других сведения скудные.

– Почему же об этих двоих известны такие подробности?

– Не поверите. – Полуянов опустил бинокль. – Они, вероятно, наткнулись на штабель МК-батарей и прихватили с собой одну обойму. А вы, наверное, знаете, что МК-батарея излучает в радиодиапазоне на сверхнизких частотах. Конкистадоры по пеленгу всегда могут определить точно, где находится МК-батарея. Знали ли бедняги-пленники, что в их руках океан энергии, которой им с лихвой хватило бы на всю жизнь?

– И где эти двое сейчас?

– По самым последним донесениям – в мезозое и уходят все глубже и глубже. Пошли отсюда, сейчас будет коррекция.

Не успели они пролететь и сотни метров, как Ствол вдруг приобрел голубоватую окраску, потерял монолитную плотность скалы, стал водянистым, полупрозрачным. Гулкий удар прокатился над холмами, и тотчас же со всех сторон в Ствол вонзились огненно-зеленые стрелы, оставив после себя шлейфы изумрудных искр. Раздалось ядовитое шипение, перекрывшее все остальные звуки. Вторая волна зеленых молний с шипением и свистом накрыла Ствол. С холмов смело пыль, словно ударами исполинской плети.