Бич времен - Василий Головачев

– Ждите.

Спустя полчаса он отыскал в недрах лаборатории Полуянова Марича, одетого в обычный пленочный скафандр, но с какой-то ажурной антенной, обнимавшей шлем. Инженер-хрономеханик протянул увесистый пакет второго скафандра.

– Надевайте на всякий случай, от линии защиты ускорителя он защищает неплохо, особенно если надеть вот эту штуку. – Марич коснулся антенны над своей головой.

В двенадцатом часу ночи вылезли из-под земли на склон холма. Ствол был освещен со всех сторон прожекторами и сиял так, что долго смотреть на него было невозможно.

Спустившись в низину с ручьем, перешли его вброд, с полкилометра шли ровным полем. Павел посматривал на шагавшего молча инженера, но вопросов не задавал. В голову лезли разные вздорные мысли, мозг лениво сопротивлялся им, пока Павел наконец не заставил себя сосредоточиться на цели ночной прогулки.

Их трижды окликали по радио дежурные наблюдатели, пока не вмешался сам Павел. Тогда их оставили в покое.

До куба лаборатории оставалось около полукилометра, когда они подошли к яме с уходящими вглубь ступеньками.

– Здесь я вышел… когда очнулся после… того, что произошло. – Марич говорил глухо, сквозь зубы. В голосе его отчетливо прозвучали рыдание и ненависть.

– Это вход в… – осторожно начал Павел.

– В бункер независимой аппаратуры. И не вход, а запасной аварийный выход. Я уже пробовал войти туда с конкистадором, да и не я один, но мы кое-что не учли. Попробуем еще раз вместе?

Павел на мгновение растерялся, он не был готов к несанкционированному штурму лаборатории, но колебался недолго, чутко ощущая напряжение партнера.

– Идем. Что у вас есть, кроме фонаря?

– «Универсал» и батарея спецснаряжения, как и положено разведчику. У вас в поясе такая же. Я пойду первым, прикрывайте тылы и следите за каждым моим жестом. Вполне возможно, что придется драпать без оглядки. Хронопена – очень скверная штука, и если она прорвется в тоннель…

Марич, не обращая внимания на высветившуюся в воздухе очередь алых букв: «Вход запрещен! Опасно для жизни!», включил фонарь и полез вниз.

Павел кинул взгляд на сияющую гору Ствола, скрепя сердце шагнул на ступеньку из черного базилита и услышал чей-то шепот:

– Вам что, жить надоело?

– Кто это сказал? – негромко, но резко спросил Павел. – Что за шутки?

Эфир притих, потом из шелестящего фона выплыл голос дежурного по зоне:

– Что вы имеете в виду, инспектор?

Павел хмыкнул, представляя, как ухмыляется сейчас неведомый шутник.

– Все в порядке, проверка связи.

Шепот больше не возобновлялся.

Метров сорок они преодолели без труда: здесь уже поработали роботы, подрасчистили завалы и выровняли пол, но потом ход сузился из-за вспучившихся стен, потолок прогнулся так, что местами приходилось чуть ли не вставать на четвереньки. И наконец дорогу преградила металлическая на вид стенка с листком обычного пласт-папира: «Впереди опасная зона! Кто пойдет дальше – тот кретин!»

Марич рассмеялся, сорвал листок, скомкал и выбросил. Оглянулся. Лицо у него было какое-то заостренное, веселое и злое одновременно.

– Дальше действительно опасная зона, опасная прежде всего неизвестными хроноэффектами. До сих пор удивляюсь, как я ее преодолел, когда выбирался из бункера. Кстати, до него всего метров триста. Но я недаром взял «универсал». – Марич снял с пояса пистолет. – Я выяснил у знакомых физиков, что хронопена боится энергоразряда. Сейчас проверим их гипотезы практически.

Павел молчал. Он не был трусом, но рисковать любил с открытыми глазами, рассчитав последствия рискованного шага и собрав максимальную информацию о препятствии. В данном случае он оказался в глупом положении, с самого начала поддавшись энергичной уверенности инженера в правильности своих действий.

Марич посчитал молчание соучастника за согласие и разблокировал дверь. Казавшаяся металлической перегородка исчезла, оставив вместо себя пылающую алую надпись: «Стой! Опасно для жизни! Проход запрещен!» За перегородкой шел узкий тоннель, одетый в броневой каркас, весь оплетенный паутиной, так что уже в десятке метров все тонуло в белесом туманном мерцании.

Инженер поднял пистолет, проговорил: «Оплели тут все, паршивцы, пройти невозможно!» – и выстрелил. Сверкнуло фиолетово-голубое пламя разряда, и в то же мгновение тоннель изогнулся как живой, в грудь шибануло раскаленным ветром. Павла подхватила неведомая сила и с размаху шмякнула обо что-то упруго-неподатливое…

Когда он очнулся, то увидел, что сидит на холме, прислоненный к глыбе гранита, а рядом – Марич с искаженным лицом. Инженер заметил движение инспектора и улыбнулся криво, словно извиняясь.

– Что случилось? – спросил Павел, сглатывая горькую слюну. – Как я здесь оказался?

– Вышел сам. Разве не помнишь?

– Абсолютно!

Павел с некоторым трудом встал, ожидая болезненных ощущений, но их не было, только ноги казались ватными. Сзади, за глыбой камня, в земле чернело отверстие… нет, не отверстие – матово-черный диск с идеально ровной поверхностью.

– Что это?

– Это? – Марич усмехнулся. – Спросишь завтра у Златкова. Когда мы раковым манером выползли оттуда, эта черная штуковина поднялась из двери, как вода. По-моему, в бункер нам пройти не удастся.

– Кто говорит о бункере? – раздался в наушниках голос диспетчера ночной смены контроля. – Вы, двое у лаборатории, скоро прекратите нервировать спасателей? Что там у вас произошло? В вашем районе возрос радиационный фон.

– Возвращаемся, – буркнул Марич и встал. – Пошли, инспектор, а то эти поспешаи кинутся спасать нас. Не повезло сегодня – повезет завтра. А ты парень ничего, сдержанный. Видел же я, что хочешь остановить, но не остановил. Знаешь, когда я выстрелил, кто-то мне так внятно и громко сказал: «Дурак!» Не ты случайно?

Павел сдержал улыбку, отрицательно качнул головой.

– Я сразу вырубился, начисто.

– Ясно. Да и голос вроде не твой был… Мне почему-то меньше досталось, хотя я стоял впереди, оглядываюсь – ты качаешься, вот-вот упадешь. Я тебя толкаю к выходу, зову, а ты молчишь, только ноги передвигаешь, как сомнамбула. И – не поверишь – вокруг тебя светится ореол. Вышли – он пропал.

– Ничего не помню.

– Ну, Игорь, вы доиграетесь! – не выдержал диспетчер. – Доложу шефу о вас…

– Не пугай, – перебил его Марич. – Все в порядке. Завтра поговорим.

Больше они не разговаривали. Только прощаясь с Павлом, инженер задержал его руку в своей, но так ничего и не сказал. Если бы Павел догадался его спросить, дальнейшие события повернулись бы иначе…

В своем кабинете он задержался ненадолго. Инк вдруг высветил над столом оранжевый восклицательный знак, означающий нечто похожее на человеческий жест: внимание! Павел остановился посреди кабинета, продолжая переодеваться, сказал негромко: