Кристальный пик - Анастасия Гор

Дом стоял на самой вершине средь хрустальных деревьев, растущих полукругом, листья которых были не прозрачные, а золотые. Точь-в-точь такие, какие летели по ветру и выстилали Госпоже дорогу, а теперь собрались ковром у его порога. Ими же засыпало и крыльцо, сквозь которое проросла часть деревьев, поддерживая конструкцию дома подобно колоннам. Сам дом был очень — очень! — высокий, не ниже семи этажей. Причем стояли они друг на друге неровно, как ящики, неуклюже нагроможденные на морском причале: второй этаж съехал куда-то вправо, третий — влево, а четвертый словно кренился назад, утягивая за собой остальные. Казалось, будто весь дом танцует и вот-вот рассыплется на части. Кверху он сужался, заканчиваясь острым шпилем, и маленькие треугольные башенки, хаотично разбросанные, торчали со всех его сторон, как и окна — разных форм и размеров. Обитель Принца словно вобрала в себя все его ипостаси сразу — мудрец, вдохновитель, поэт, покровитель убийц. Черное дерево, стекло и драгоценности.

— Открывай, пернатый господин!

Дагаз первой запрыгнула на овальное, как сплющенная монета, крыльцо и принялась барабанить по двери рогатым черепом на посохе, пока ее ворон, усевшись на подоконник, постукивал клювом по витражу. Но ни через минуту, ни через пять, ни через десять, как они ни старались, никто нам так и не открыл.

— Это мы что, столько дней ползли в эту тараканью срань, чтобы Совиного Принца дома не застать⁈ — возмутился Кочевник, буквально сняв у меня с языка слова, которые я никогда бы не решилась произнести вслух.

Его выбритые виски блестели от пота, а тонкая косичка под шеей растеряла все бусины, которые Тесея старательно вплетала на последнем привале. Сама Тесея выглядела и того хуже — еле держалась на ногах от усталости, покачиваясь, как и Мелихор, усевшаяся прямо на землю в ворох позолоченных листьев. Лишь Солярис держался степенно, сложил руки на груди и притоптывал нетерпеливо. Однако тело тоже начинало его подводить: спина горбилась, губы потрескались, а золотые глаза потускнели и стали казаться красными из-за лиловых теней, пролегших под ними.

— Хм. — Волчья Госпожа подошла к двери, и Дагаз тут же уступила ей место, склонив голову низко-низко. Вот только стучать Госпожа не стала: просто подтолкнула дверь своим посохом, и та тут же открылась нараспашку, впуская внутрь вихрь из листьев и выпуская спертый воздух с запахом кожаных переплетов, чабрецового чая и сухой древесины. — Похоже, Принца и впрямь нет дома. Но, кажется, причина на то веская.

Госпожа скрылась внутри вместе со своей волчицей, едва протиснувшейся в двери, и мы тоже вошли по очереди. Так же по очереди каждый из нас и вздохнул, потрясенный тем погромом, что здесь царил. Стулья, обтянутые красным бархатом, лежали перевернутые, со сломанными ножками и погнутыми спинками. Обеденный стол и вовсе был расколот пополам, опрокинутый на бок в углу средь осколков глиняной посуды, с которых на деревянные половицы еще капал остывший чай. Чуть дальше пол покрывал тонкий слой размазанного воска — кто-то разбросал горящие свечи с полок и держателей. Удивительно, как те ничего не подожгли. Зато верхние этажи беспорядок не затронул: нужно было лишь задрать голову, чтобы увидеть их все, ибо потолков в доме не было, как и деления на комнаты. Дом представлял собой единое пространство, словно огромный и высокий шкаф. Всюду стены подпирали книжные стеллажи, но нигде не было ни лестницы, ни даже маленькой табуретки, чтобы встать и дотянуться до них.

Впрочем, оно и понятно: зачем лестницы тому, у кого есть крылья?

— Так вот чего в сиде так пусто стало… — проговорила Госпожа, принявшись поднимать свечи одну за другой. — Вы тоже никого не повстречали на пути к Аметистовому саду, я права? — Мы все кивнули, и Госпожа застонала. — Значит, опять распоясался…

— О ком вы? — нахмурился Солярис, но Госпожа только покачала головой и поставила пару ветхих кресел на место, поддев их набалдашником посоха, словно те ничего для нее не весели.

— Не берите в голову. Не ваша то забота, — заверила она нас. — Принц скоро вернется. Подождем его. Эй, хвостатая расхитительница грядок, — и Госпожа вдруг ткнула посохом в Мелихор. — Готовить умеешь? Там печка есть и мешок яблок с сахаром, которые Принц у меня в Малахитовой куще нарвал без спроса. Ты тоже целых три тыквы моих погрызла, я знаю, так что отрабатывать будешь за двоих!

Мелихор, так и не вытеревшая оранжевый рот, резко переменилась в лице. Но не ее одну Госпожа припахала к работе: Кочевнику она повелела всю мебель по местам расставить, а Солу — раздуть огонь в камине, подле которого вытянулась ее волчица, предварительно вытряхнув из шерсти золотые листочки. Тот покосился на животное с опаской, — как косился на каждую встречную собаку в Столице, будь то хоть старая бродяга кузнеца, хоть подаренный мне щенок, — но перед Госпожой лицо все же сохранил. Угли в камине еще тлели — Солярис сообщил об этом, ткнув в них когтем, словно хотел обнадежить меня, застывшую посреди дома, что Принц и впрямь всего лишь ненадолго отлучился.

И ради этого мы шли сюда? Ради этого я подвергла опасности всех своих друзей и оставила родной дом прозябать в войне и Увядании?

— Так и будешь столбом стоять? — обратилась ко мне Госпожа, выдернув из гнетущих мыслей. Она уже уселась в одно из кресел, которое немного пошатывалось, сломанное, но уцелело больше остальных. — Коль не нужен тебе отдых, поди и принеси, чем горло промочить можно. Вон там у Принца запасы есть… Самое время отомстить ему за мои яблочки!

Госпожа указала рукой куда-то влево, и, не смея возразить, я туда и пошла. Поскольку дом не имел отдельных комнат, перегородками здесь служили ширмы. За одной из них, расписанной на манер драконьих фресок (кажется, то был портрет самого Принца, парящего над лесом), оказался целый склад.

Если чего-то в доме Совиного Принца и было так же много, как различных фолиантов, так это вин. Какие только сосуды не хранились на его запыленных полках! И дорогие бутыли из зеленого стекла, которые могли позволить себе лишь короли да знать; древние глиняные кувшины, деревянные бочонки и даже самые простые ритоны, чье горлышко было запаяно воском — так в погребе хранили домашние вина крестьяне. Но