Колдун - Ольга Григорьева

– Отпусти его! – шагнул с крыльца Добрыня. Зеленоглазый повернул к нему голову, усмехнулся:

– Я-то отпущу, так ведь он вновь за свое примется! «Даже не запыхался!» – искренне изумился боярин, однако вслух строго повторил:

– Отпусти! – и пояснил уже мягче: – Альв – дружинник. Он моего слова послушает!

– Коли так… – Нехотя поднявшись с колен, пришлый снял посох с шеи урманина. Отряхнувшись, тот молча подобрал меч и бурча что-то пошел прочь, сплевывая набившуюся в рот пыль. Зеваки проводили его презрительными взглядами и, поняв, что самое интересное позади, принялись расходиться.

– Ты очень ловок, парень, – подступая к пришлому, негромко выразил свое восхищение Добрыня. – Не хочешь ли послужить новгородскому князю? Отомстить братоубийце, что ныне над всей Русью стоит?

Не торопясь отвечать, зеленоглазый поднял с земли дорожную суму, отряхнул ее и как-то отрешенно заметил:

– Ой, Добрыня! Хватит уж о справедливости болтать! Ты эти сказки другим сказывай! Я князей знаю:

Владимиром движет не столько месть, сколько желание стать единственным властителем русской земли.

– Откуда мое имя ведаешь?! – забыв одернуть нахального смерда, вскинулся боярин. Тот передал суму своему мальчишке, окатил Добрыню пронзительным взглядом. Боярину вдруг захотелось поежиться или прикрыть лицо, но, отведя глаза, пришлый вымолвил:

– Кто ж о тебе не знает?

Добрыня вздрогнул. Речи пришлого настораживали. Вопросом на вопрос отвечает лишь тот, кому есть что утаивать…

– Не бойся, боярин. Я не Ярополков послух… – догадался о его тревоге пришлый.

– Мне, да такого, как ты, – бояться?! – пренебрежительно скривился Добрыня. Если бы пришлый знал, как трудно давался боярину этот безразлично-презрительный вид! – Ты откуда родом и как звать?

Парень тряхнул головой:

– К чему спрашиваешь, боярин? Разве в имени дело? Имена людские, что песок, – все крупицы в нем одинаковы, одна с другой схожи, без пригляду не отличишь. Я тебе интересен лишь потому, что урманина осилил, а еще потому, что три дня сиднем на княжьем дворе сидел и просьб не высказывал.

Добрыне не нравился тон пришлого. Кем бы он ни был, а так говорить с боярином осмеливались немногие.

– Имя! – грозно потребовал он. Пришлый вздохнул:

– Ох, далось же тебе! Зови Выродком, меня так многие кличут.

– Я – не многие! – Добрыня заглянул за плечо зеленоглазого. Там, испуганно тараща огромные серые очи, мялся его мальчишка. Маленький, тощий, запуганный… Пришлый нетерпеливо повел плечом:

– Это мой холоп. Немой.

– Язык ты ему сам срезал? – съязвил Добрыня, но зеленоглазый даже не моргнул:

– А ты как думаешь?

– Ты слишком смел в речах, Выродок!

– А чего мне бояться? – усмехнулся тот. – Ты меня не убьешь, да и князь пожалеет. Он нынче на русский берег большую ладью втаскивает, а я под той ладьей – самое нужное бревнышко.

– Ты о чем это? – не понял Добрыня.

– О том, что ныне не князь мне нужен, а я князю. Потому я и не бежал в его палаты – ведал, Доля сама его ко мне приведет.

Добрыня отвернулся от незнакомца. Протяжная певучая речь выдавала в нем жителя болот. Болотники славились умом – недаром поговаривали, будто сам Вещий Олег был из Приболотья. А еще пришлый упоминал, что знает князей… Нет, несмотря на убогость одежды и дерзость слов, он заслуживал внимания!

Добрыня шагнул на крыльцо, распахнул перед болотником дверь:

– Проходи, коли есть о чем говорить… Выродок обернулся к немому мальчишке:

– Жди! – и лисой скользнул в избу.

Для разговора Добрыня отвел его в дальнюю маленькую клеть, где хранились пуки соломы и старая рухлядь. Плотно затворив дверь, боярин спросил вполголоса:

– Так для чего же ты князю нужен? Зеленоглазый беспечно огляделся, присел на мягкое соломенное ложе.

– Владимир молод. Спешит брату отомстить. А дружина у него в два раза Ярополковой меньше…

Добрыня поморщился. Пришлый подметил верно, но что поделаешь, если Владимир вбил себе в голову первым делом отомстить брату? Он еще мальчишкой славился своенравием…

– Словене Владимиру верны, и весь его своим князем нарекла, – ни в беде ни в радости не отступятся, – продолжал болотник. – А вот варяги и урмане не за ним пошли, не за правдой его, а польстились на золото. Кинет им Ярополк денежку побольше – и прощай, Владимир-князь. А то еще и обман вскроется…

– Какой обман?! – рявкнул Добрыня.

– Как же? – удивленно вскинул брови зеленоглазый. – Разве Владимир не обещал им по две гривны с головы каждого русича? И разве он выполнит обещанное?

Добрыня схватился за меч. Откуда пришлый узнал об обещании князя? А главное, как догадался, что Владимир не сдержит слова? Последнее ведали лишь Добрыня да сам Владимир.

– Лжешь! – срываясь, выкрикнул он.

– Не спеши оружие тягать и глотку драть, – спокойно остановил его пришлый. – Я, чай, недаром два дня во дворе сижу. Слушаю, подмечаю… И по земле нашей русской я немало хаживал, ведаю: чтоб две гривны с головы снять, надобно сперва с людей последнюю шкуру содрать, а они этого никакому князю не простят. Иль забыл, как за неуемные поборы древляне Игоря деревами разодрали?

Нет, этого Добрыня не забыл. Его ладонь соскользнула с меча.

– Говори далее, – слегка севшим голосом предложил он зеленоглазому. Тот осклабился, показывая Добрыне крепкие, белые зубы:

– Владимир по молодости о мщении думает, а ты годами убелен – разуму подвластен и в речах, и поступках. Вот ты и помоги ему отомстить, да так отомстить, чтобы с этого выгоду для дела поиметь. Отведи Владимира с дружиной к кривичам, в Полоцк. Чай, Владимир от Рогнеды не откажется?

Еще не понимая, к чему клонит пришлый, Добрыня покачал головой. Болотник потупился:

– Назвав ее женой, Владимир и себе угодит, и Ярополку отомстит, и кривичей под себя подомнет. Дружина в Полоцке отменная, и с Ярополком многие поквитаться не прочь. Надоело им ждать, покуда киевский князь изволит их княжну женой назвать. Они киевлян не очень-то любят, потому и пойдут за тем, кто сильнее и мудрее окажется.

– А Рогволд? – напомнил Добрыня. Теперь он уж и сам удивлялся – как раньше не догадался присоветовать Владимиру пойти в Полоцк?

– Рогволд – твоя забота, – коротко хмыкнул болотник.

Добрыня отвернулся, сдавил пальцами рукоять меча. Откуда взялся этот смелый советчик? Почему вызывался помогать князю? Чего хотел взамен?

– Мне платы не надобно, я о княжьей выгоде пекусь, – заверил его пришлый. – И от совета моего не отмахивайся, он умен. Сам подумай.