Новый Мир. № 10, 2000 - Журнал «Новый Мир»

Все цитаты Власов приводит без традиционных филологических ссылок. Он сам оговаривает это в предисловии: «Цитирую источники только с указанием номеров частей, глав, сцен, действий, актов — я сам в этом ничего не понимаю и часто путаю» (СП, стр. III). Признание в полном непонимании принципов работы комментатора глубоко закономерно: в самом деле, комментатор не знаком даже с элементарными основами лексикологии, не знает принципов определения значений слов. Так, слово «пидорас» в комментарии определяется так: «Здесь — исключительно как ругательство» (СП, стр. 67; «Вагриус», стр. 231). Любое ругательство имеет значение: у Ерофеева значение этого слова можно приблизительно определить как «неприятный человек, лишенный чувства доброты, сострадания, любви» и т. п. Выражение «жидовская морда» автор определяет как «оскорбление личности» («Вагриус», стр. 251), видимо не понимая, что этот сомнительный прагматический комментарий тоже не заменяет определения значения. В других случаях он заменяет пояснение значения слова совершенно ненужной отсылкой: «Глагол вякать по отношению к больному ребенку употребляется, например, Зощенко…» При чем тут Зощенко? Итак, перед читателем текст, в котором комментатор не может определить значение даже одного слова. Не лучше определяется значение фразеологизмов: «сучий потрох — крепкое ругательство» («Вагриус», 323). Что уже тут говорить о дефиниции семантики более крупных фрагментов ерофеевского текста. Власов использует некорректно даже простейшие филологические термины: «Мандавош(еч)ка — нецензурная характеристика вызывающего презрение объекта; этимологически (курсив наш. — А. П.-С.) восходит к лобковой воши» (СП, стр. 149). В новом издании слово «воши» заменено на слово «вши», а весь «шедевр» остался неприкосновенным («Вагриус», стр. 368). Если забыть о стиле власовских определений («характеристика… восходит к лобковой воши» или «вши»), то хочется отметить, что приведенное автором указание на основное непереносное значение «лобковая вошь» слова «мандавошка» — это никак не «этимология». Этимология корня *mand- достаточно сложна: в свое время Макс Фасмер предположил связь этого корня с чешским «pani manda» («задница», «грешница»); однако он посчитал в целом эту этимологию «не ясной» (Vasmer M. Russisches etymologisches W ц rterbuch. Lieferung 1-27, Bogen 1-44, Heildelberg, 1950–1958. V. 2. S. 95). Той же точки зрения придерживались Б. А. Ларин и О. Н. Трубачев, ничего не добавившие к сказанному в тщательно редактируемых русских переизданиях этого труда (Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. М., 1986, стр. 567). Да что там говорить об этимологиях, если Власов не отличает маринад от посола (СП, стр. 112). Та же ошибка повторяется и в новом издании («Вагриус», стр. 306). Тут уже можно говорить об общей культуре автора, который, поясняя фрагмент: «такой пламенный, что через вас девушки могут прыгать в ночь на Ивана Купалу», почему-то называет этот знаменитый обряд «девичьим обычаем прыгать» и уверяет, что праздник Ивана Купалы — «народный православный праздник в честь библейского Иоанна Крестителя» (СП, стр. 107); эта же ошибка сохранена и в новом издании («Вагриус», стр. 297). Конечно, ночь на Ивана Купалу — языческий праздник. Православный праздник, отмечаемый 24 июня (7 июля), называется Рождество Иоанна Предтечи. Более того, праздник Ивана Купалы всегда подвергался осуждению православной церковью.

Какая-либо система отбора материала у Власова отсутствует: по его же словам, он «просто запихнул под одну обложку» все, что захотел: «Короче говоря, я выкурил еще тринадцать трубок и решил запихнуть под одну обложку то, что должен знать и носить в своем сознании и своей памяти потенциальный автор очередных „Москвы — Петушков“. Естественно, в разумном, то есть, увы, ограниченном, объеме. Прямой адресат книги этой, стало быть, не иностранный почитатель „Москвы — Петушков“, лезущий на стенку от непонимания аллюзий и цитат, а будущий Венедикт Ерофеев, так сказать, Ерофеев-2. Для него это обязательное чтение. Для всех остальных — факультативное» (СП, стр. II). Выходит, комментарий предназначен некоему несуществующему субъекту, потенциальному создателю будущего текста! Но тогда комментарий Власова — не объект для чтения, даже вообще не информационный объект. Это какой-то субъект ожидания, претендующий на роль мифогенерирующей идеологемы. В этом смысле это вообще нелитературный объект.

В реальной части комментарий Власова — набор не проверенных по источникам данных, бесконечных ошибок. Так, часть комментария, поясняющая факты жизни, относящиеся к теме пития, не содержит ни одной содержательной справки. Такой подход ничем не может быть оправдан, тем более, что к настоящему времени издано множество превосходных справочников, где можно было бы легко проверить все эти факты (см., напр.: Охременко Н. С. Виноделие и вина Украины. М., 1966; Козуб Г. И. Марочные игристые вина Молдавии. Кишинев, 1983; «Все о напитках». М., 1993; «Рецепты ликеров, наливок, настоек и инструкции по приготовлению полуфабрикатов к ним». М., 1951; «Краткий словарь алкогольных терминов». М., 1994; Похлебкин В. В. История водки. М., 1997 и мн. др.). Названия напитков в комментарии даны неправильно или не полностью, крепость их не указана или указана неверно, этимологии ошибочны, страны-производители указаны часто неправильно, о стереотипах поведения и традициях питья не сказано ни слова и т. д. Даже объем граненого стакана в первом издании был указан неправильно: «Что же касается стакана, то речь идет, без сомнения, о классическом советском граненом стакане из толстого дешевого стекла, объем которого равнялся 250 мл» (СП, стр. 5). Нет человека в России, который бы не знал, что традиционный советский граненый стакан — двухсотграммовый. Естественно, эта оплошность была исправлена редакторами в новом издании («Вагриус», стр. 129).

Единственное, что иногда сообщает автор об алкогольных напитках, так это процент содержания в них спирта. Но поскольку источниками автор не пользовался, а приводил данные «по памяти», то, естественно, почти всегда неверно. Так, «Зубровка» содержит не 30 % спирта, как уверяет Власов, а 40 %; «Тминная» — не 35, а 40 %; «Кориандровая» — тоже не 35, а 40 %, и приготавливается не «на плодах кориандра» (СП, стр. 5), а с использованием множества компонентов, в том числе кориандрового семени, тминного семени, анисового семени, сахара. Данные оплошности настолько нелепы, что конечно же были исправлены в новом издании.

Про вино «Альб де Десерт» Власов в первом издании комментария пишет: «Учитывая иноязычное звучание названия, можно предположить, что речь идет об импортном вине — скорее всего об алжирском — дешевом, низкого качества, поставлявшемся в СССР из Алжира как компенсация за военную и экономическую помощь. В 1960-е годы оно регулярно продавалось в Москве» (СП, стр. 6). Вся эта информация — ложная. «Можно предположить» и «скорее всего» — вот метод, способ и принцип построения комментария Власовым. На самом деле это вино несложно найти в отечественной справочной литературе советского времени, например в книге «Вина и коньяки Молдавии» (М., 1976). Заглянув в справочники, легко убедиться, что это не алжирское, а молдавское белое ординарное десертное специальное вино (спирт — 15–17 %, сахар — 14–16 %, кислотность — 6 г/л.). Забавно, что эта ошибка была исправлена в новом издании, но заметил ее не автор, а удивленный читатель, приславший автору письмо с исправлениями ляпсусов Власова. Иногда автор комментария, не зная точного содержания спирта, указывает на всякий случай приблизительное: так, «округленно» указано содержание спирта в той же «Зубровке» — «крепкая (35 о — 40 о)» (СП, стр. 5; читатель остается в неведении, сколько же в ней градусов: 35, 36, 37 или больше?) Конечно, Веничка пил сорокаградусную «Зубровку»: эту ошибку исправили редакторы комментария («Вагриус», стр. 129).

Неудивительно и закономерно и общее определение спиртных напитков, данное Власовым: оказывается, это «жидкая алкогольная продукция из винограда, пшеницы и картофеля» (СП, стр. 36). В новом издании после тщательного редактирования было решено определение оставить, но слово «жидкая» — изъять («Вагриус», стр. 181).

Но и в новом издании комментария есть много удивительного. Так, выясняется, что «Охотничья» — это сорокаградусная «настойка типа зубровки» (СП, стр. 6). В действительности же «Охотничья» ничего общего с «Зубровкой» не имеет — последняя производится с добавлением настоя одноименной лекарственной травы зубровки, тогда как «Охотничья» изготавливается из спиртового настоя имбирного корня, калгана, корня дягиля аптечного, ангеликового корня, гвоздики, перца черного, ягоды можжевельника обыкновенного, перца стручкового красного, кофе, грецкого ореха, бадьяна, аниса звездчатого, сушеных лимонных и апельсиновых корок, с добавлением белого портвейна и сахара, имеет темно-коричневый цвет и мягкий пряный вкус (см., напр.: «Рецепты ликеров, наливок, настоек и инструкции по приготовлению полуфабрикатов к ним». М., 1951, стр. 128; «Ликеро-водочные изделия». [М.,] 1950, стр. 22). В новом издании «Охотничья» уже не сравнивается с «Зубровкой», но крепость ее указана по-прежнему ошибочно, правильное название ее и какие-либо точные данные не приводятся («Вагриус», стр. 131). Комментатор должен был бы указать, что ее правильное название — «Горькая настойка Охотничья», что она содержит 45 % спирта и т. д. К другим напиткам Власов вообще не дает никакой информации, не указывает содержание спирта, не приводит правильного названия. По Власову, «Кубанская… — популярный сорт советской водки» (СП, стр. 31). Между тем это не водка, а горькая настойка и точное ее название — «Настойка горькая Кубанская любительская». Весь этот неинформативный пассаж перекочевал и в новое издание («Вагриус», стр. 173). Точно так же «Лимонная» — это не «сорт водки» (СП, стр. 83), а «Горькая настойка». Эти ошибки фигурируют и в новом издании («Вагриус», стр. 258).