Генерал Кутепов - Святослав Рыбас

8 февраля Попов и де Роберти выехали из Берлина в Москву. Зайцев получил от них два письма из Москвы, датированные 14 и 16 февраля. В последнем письме де Роберти просил прекратить с ним переписку и сообщал о том, что Попов скрылся из Москвы.

22 мая 1930 года корреспондент "Морнинг Пост" телеграфировал из Риги о расстреле де Роберти. Советская печать сочла за благо ничего не сообщать о судьбе Попова и де Роберти.

Заметание следов

Похищение генерала Кутепова долго волновало русскую эмиграцию. Газеты преподносили читателям разные гипотезы, сенсационные слухи, ссылки на таинственных осведомителей, намекавших на виновников похищения. Но в одном сходились все - в похищении принимал участие наводчик из среды белых, располагавший доверием Кутепова.

Вскоре после похищения французский журнал "Детектив" назвал фамилии Попова и де Роберти. "Детектив" указывал на полковника Зайцева как свидетеля, дававшего следственным властям показания о поездке Кутепова в Берлин. Действительно, Зайцев подробно изложил обстоятельства, предшествовавшие похищению, и назвал властям Попова и де Роберти агентами ОГПУ. Некоторые газеты извратили показания Зайцева. По его адресу посыпались инсинуации и злостные намеки.

В защиту Попова и де Роберти как героев и борцов против коммунизма выступили в печати генерал Дьяконов и проживавшая в Париже сестра де Роберти Е. А. Миллер. Их стрелы метались в Зайцева. Вынужденный защищаться, Зайцев ответил большой статьей "К делу Попова и де Роберти", опубликованнной 26 июля 1930 года в газете "Возрождение".

В дело вмешался В. Л. Бурцев. Прославившийся в свое время как разоблачитель Азефа, Бурцев почитал себя непререкаемым авторитетом в делах провокации. Убежденный противник большевиков, к делу Кутепова он проявил живейший интерес и стал пламенным защитником Дьяконова, Попова и де Роберти. В седьмом номере своей изредка выходившей газеты "Общее Дело" он опубликовал анонимную статью "Ответ обвинителям" и письма генералов Дьяконова и Корганова. Дьяконов атаковал Зайцева девятнадцатью пунктами, злостно извращавшими факты. Зайцев ответил защитникам агентов ОГПУ. Полемика разгоралась, порой принимая уродливые очертания.

Утверждения Бурцева о том, что Кутепов был в руках агентов ОГПУ, поддерживавших связь с близкими к нему людьми, взволновали РОВС. Бросая обвинение против окружения Кутепова, Бурцев имени предателя, однако, не назвал.

Преемник Кутепова генерал Е. К. Миллер письмом от 25 июля просил Бурцева "указать имена и основания ваших обвинений".

Бурцев ответил немедленно, но от уточнений уклонился: "Лицо, дающее сведения об убийстве ген. Кутепова, говорит о связи с большевиками некоторых близких ему лиц, ныне связанных с вами". В этом же письме Бурцев сообщал, что от невозвращенца Беседовского, бывшего временного полпреда в Париже, бежавшего из полпредства в 1929 году, поступили сведения о предательстве лиц, находившихся в окружении Кутепова.

30 июля Е. К. Миллер вновь обратился с письмом к Бурцеву, требуя от него точных указаний на виновников. Он писал, что если такие обвинения не будут сняты, то им будут приняты "меры для защиты доброго имени своих сотрудников и всего Обще-Воинского Союза".

В тот же день Бурцев ответил Миллеру. Опять уклонившись от указания виновников, он предложил устроить у себя очную ставку полковнику Зайцеву с генералами Дьяконовым и Коргановым.

Е. К. Миллер ответил, что очные ставки - дело судебных властей, а не частного лица, каким был Бурцев. Возлагая ответственность на Бурцева за все, что могло быть им напечатано против Зайцева, Миллер угрожал привлечь редактора "Общего Дела" к судебной ответственности.

Бурцев, черпавший свои сведения из мутных источников, точного ответа не дал, да и не мог дать. Прав он был лишь в том, что "в деле ген. Кутепова было предательство".

Однажды доверившись Дьяконову, Бурцев не прекращал кампании против Зайцева. Газета "Возрождение", защищая Зайцева, решительно возражала против бездоказательных утверждений Бурцева. На страницах русских газет в Париже завязалась острая полемика, обмен письмами в редакцию.

"Возрождение" нисколько не сомневалось в принадлежности Попова и де Роберти к ОГПУ. А Дьяконов писал, что он "не только раньше никогда не подозревал Попова и де Роберти агентами ГПУ, но и сейчас твердо уверен, что они никогда ими не были и вели свою работу исключительно в целях спасения России".

Зная, что Дьяконов представлял "Внутреннюю Российскую Национальную Организацию" в Париже, "Возрождение" обвинило Дьяконова и Корганова в сношениях с большевиками через заведомых агентов ОГПУ.

В "Общем Деле" Бурцев назвал эти обвинения явной и сознательной клеветой. На суде в мае 1931 года "Возрождение" не смогло документально доказать свои обвинения против представителей второго "Треста". Суд признал газету виновной в диффамации против Дьяконова и Корганова. Существа проблемы суд не разбирал. Но русская общественность Парижа и газеты русского Зарубежья поддержки Бурцеву и его подзащитным не оказали.

Напрасно Бурцев разослал редакциям эмигрантских газет письма в защиту Попова, де Роберта, Дьяконова и Корганова. Ни "Последние Новости" в Париже, ни "Руль" в Берлине, ни "За Свободу" в Варшаве, ни "Сегодня" в Риге, ни другие газеты сомнительными материалами не воспользовались.

Возмущенный Бурцев написал брошюру "В защиту правды", обвинив зарубежную печать в заговоре молчания. Заговора не было. Да и не могли газеты столь различных направлений сговориться между собой. Просто все понимали, что поборник правды, поймавшись на удочку дезинформаторов, отстаивал выгодную ОГПУ ложь. А ложь была нужна для заметания следов, для укрытия действительного предателя, для перенесения вины с больной головы на здоровую.

Русская эмиграция в то время не знала, какими сведениями располагала французская полиция. Один документ гласил так: "Полковник Дьяконов, советский агент, сильно замешанный в похищении Кутепова, обеспечил себе, путем вознаграждения, сотрудничество Бурцева, редактора "Общего Дела", которому он подсунул Колтыпина-Любского в качестве секретаря. Это Колтыпин и Думбадзе (чекист) внушили Бурцеву мысль о выдвижении обвинений против полковника Зайцева как участника похищения Кутепова".

Генерал Заварзин, член русской комиссии по расследованию похищения Кутепова, писал комиссару Фо-Па-Биде:

"В 1922 году, оставшись в Париже без средств, Дьяконов явился в парижское представительство советского общества "Аркос" (рю д'Асторг), центр которого находится в Лондоне. Он предложил свои услуги советскому правительству, и об этом предложении было сообщено в Лондон. В начале 1924 года, вызванный в Лондон как неспособный "работать" во французской среде, он получил задание наблюдать за белыми русскими эмигрантами. Он пользовался полнейшим доверием своих начальников, которые однажды поручили ему задание перевести из Лондона в Марсель сумму в 150 000 долларов для передачи крупному большевистскому агенту, отправлявшемуся в одну французскую колонию для ведения пропаганды".