Портрет моего мужа - Демина Карина

— Прекрати!

— Что, недостаточно искренне? — Мар приподнял бровь. — Костюм, конечно, не тот… к слову, зря ты не уделяешь должного внимания внешнему виду. Люди многое могут простить при правильно подобранной одежде. Так вот, я сдам всех. Хотите — сажайте, хотите — казните… подозреваю, Его Величество ограничится штрафами и изгнанием, казна сейчас катастрофически пуста. Я его, к слову, предупреждал, что глобальные проекты требуют глобальных трат.

Мар уселся на стол, закинул ногу на ногу и качнулся.

— И да, я лучше, чем кто-либо, знаю, сколько должна казна. И кому она должна.

И поверь, мне совершенно не хочется разгребать эту кучу дерьма. Канцлер — это ведь не только большая власть, но как нас с тобой учили, и ответственность не меньшая…

И вновь же он был прав.

От первого до, мать его, последнего слова. Нет, Кирис никогда не был финансистом, тем более таким, которого можно было бы назвать выдающимся, но… Мар не лгал там, где можно обойтись без лжи. Правда — тоже вполне себе оружие в умелых руках.

— Правда в том, дорогой мой друг, что я все еще нужен короне… пусть и свидетелем, а заодно залогом пополнения казны. И потому Его Величество не позволит твоему начальнику перервать мне глотку. А без разрешения… — Мар развел руками. — Как бы ни хотелось… Корн в достаточной мере эйт, чтобы соблюдать правила.

Корн — да.

А вот Кирису повезло родиться свободным от родовых клятв. И та единственная, которую он принес… в ней ни слова нет о том, чтобы не убивать.

Не сейчас.

Вельма точно назвала бы его идиотом. Но Вельма мертва, а вот та другая, похожая на взъерошенного воробья, вполне себе жива. И Кирис обещал ее защитить. А он, пусть и близко не благородный эйт, слово сдержит.

Только позже.

— Подумай, — Мар наклонился. — Ты можешь и дальше играть в обиженную гордость, а можешь сделать мне предложение… заманчивое предложение, и выйти победителем. Корн будет в ярости, но… он тоже не вечен. А у Его Величества отменная память. Он умеет награждать за работу… да и я в долгу не останусь. Ты же знаешь.

— Стало быть, сделка? — Кирис ненавидел себя за эти слова.

И за протянутую руку, которую обвили ледяные пальцы Мара. И за улыбку эту, которую хотелось стереть с лощеной физиономии, но…

Нельзя.

Не сейчас, когда Ильдис ждет удара. И готов на него ответить.

— Не переживай, — Мар похлопал по плечу. — Я буду ходатайствовать, чтобы тебя наградили.

Менее тошно от этого не стало.

У сделки с совестью был привкус протухшей рыбы, той самой, которую приходилось есть раньше, и Кирис дал себе слово, что никогда в жизни больше…

Никогда.

Слишком долгий срок, оказывается.

ГЛАВА 41

Ужин, как ни странно, принесли по первому звонку.

Дверь приоткрылась, впуская мрачного вида женщину, за которой виднелись еще две, надо полагать, на случай, если я решу бежать.

Я сидела на кровати.

Ручки вот сложила скромно, взгляд потупила. Правда, мне не поверили. Женщина поставила поднос на стол и сказала:

— Приятного аппетита…

А по тону судя, мне желали провалиться в бездну.

— Погодите, — я окликнула ее и поднялась, и руки подняла, показывая, что они пусты. — Где вилки? Или нож? Я что, руками есть должна? Или… Мар! — мой крик разнесся по коридору. — Ты обещал, что меня запрут для моей безопасности, но… оставить без ножа?

Свой у меня имелся: на Ольсе без ножа и дети из дому не выходили. И отнюдь не потому, что было там опасно. Просто… привычка.

Полезная.

Вот захочется тебе ракушку вскрыть на берегу, и что? Или нужда придет веревку обрезать, деревяшку очинить. Неважно, главное, нож — это такая же неотделимая часть бытия, как одежда или обувь.

— Не положено.

— Кем не положено? Эй, а вы? У вас-то мозгов должно быть больше… — договаривала я под стук закрывшейся двери. Могли бы и повежливей, но… плевать.

Я поскребла металл.

Так и есть, серебро. Отлично, иногда чужой снобизм приносит немалую пользу. Под серебряными колпаками обнаружилась творожная запеканка, блинчики с начинкой, ягоды, паштет, ветчина… ветчину я даже попробовала, а остальное просто вытряхнула на поднос.

Итак, с вилкой было бы проще, но с другой стороны, если плотно прижать крышку к стене, захватив кусок двери, и повернуть, то останется след. Еще один. Дверь и без того оставляла зазор в плотном покрытии, пусть и совсем крохотный, но из зазора тянуло силой, что было мне на руку. А теперь… теперь попробуем отпечаток вырезать.

Нож вошел в стену подозрительно легко. Впрочем, эта легкость вскоре получила свое объяснение. Стоило мне прорезать верхний слой и, подцепив узорчатый край обоев, потянуть, как полотно отошло, обнажив другое, бледно-сизое, выцветшее. Под ним обнаружилось третье. Кажется, эта комната была создана далеко не Маром.

Ничего.

Я почесала кончик носа. От пыли хотелось чихать, но я сдержалась.

Ага… а вот и сама стена. Сизоватая, неровная, покрытая старой штукатуркой, словно коростой. А уже под ней, надо полагать, и скрывался заветный слой. На мое счастье альбест — металл довольно мягкий. Резать приходилось осторожно. То и дело я останавливалась, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в коридоре: как-то, подозреваю, сложно было бы объяснить, что именно я делаю.

Я и сама пока не до конца знала, что делаю, но…

Круг я вырезала глубокий. И расширила границы, чтобы уж точно отделить зону воздействия от прочей массы. Неплохо было бы еще изолят использовать, но… на свече серебро не расплавишь.

С другой стороны…

Я подошла к туалетному столику, на котором выстроился ряд банок. Что у нас здесь? Румяна? Нет, не то… и краска для ресниц не подходит, как и тени, и тонкие кисточки из беличьего волоса. А вот белила… белила, сколь помню, содержат цинк. Цинк, конечно, далеко не серебро… хотя…

Втирала я белила тщательно, на редкость мерзопакостная, если подумать, субстанция. В пальцы въелась намертво, а вот к стене прилипать не желала.

Итак, что дальше?

Рисовать руны пришлось ножом по внутреннему периметру круга. И времени на это ушло изрядно, нож — не лучший инструмент для рунописи.

Ничего сложного.

Две цепочки прямой передачи и резонатор между ними.

Теперь камни. Розовый алмаз я решила не трогать. Пока. Что-то вот подсказывало, что он мне еще пригодится. А вот другие камешки… пришлось выковыривать для них ямки, а крепить — клеем для накладных ресниц. Держались не ахти, но на пару секунд хватит, а там…

Я вытерла руки о пол и задумалась.

Сейчас?

Или подождать?

Дом еще не спит, но… если кто-то заглянет, к примеру Мар, движимый желанием разъяснить мне, что все, что здесь делается, делается для моего же блага… в общем, чувствую, не отнесется он к вынужденной порче своего имущества с должным пониманием.

Так что…

Я направила тонкую струйку силы в цепь, активируя руны. И почувствовала физически, как энергия рассеивается. Но и капли хватило, чтобы открыть накопители. Сила хлынула по цепям волной, выжигая сперва руны, а затем и альбест, их окружающий.

А я поспешно закрыла круг крышкой.

Серебряной.

Получится, или… и сколько ждать? Я сосчитала до десяти… крышка нагревалась, медленно так… там, где она соприкасалась с дверью, серебро и вовсе потекло, а вот ручка оставалась почти холодной.

Уже не холодной.

И даже не теплой.

Я дотянулась до полотенчика. Что-то кажется, одного полотенчика будет недостаточно, но… потерплю. Я ведь в целом терпеливая, а тут… серебро застывало на двери и стене причудливыми потеками. Кажется, что-то задымило, а крышка раскалилась так, что удержать ее было невозможно.

Я и не стала.

Отбросила подальше. Или вышло, или…

На двери и стене виднелся черный оплавленный круг с раскаленными рунами. Остывали они медленно, а вот огонь погаснуть не спешил. Рыжие язычки пока ползали по дереву, вгрызаясь в несчастный мореный дуб. Но, как ни странно, выйти за пределы очерченного круга пламя не пыталось.