Покоренная судьбой - Кора Рейли

Я поднялся на ноги. Отец едва взглянул в мою сторону, когда подошел к Гроулу и заговорил с ним, а затем перешел к Ромеро, который успел связать русского кабельными ремнями.

— Я хочу отвезти их в наше убежище, — сказал Максимус.

— Вы должны допросить их. Я понимаю, что это очень личное, для вас обоих. — Взгляд отца переместился с Максимуса на Ромеро. — Но нам нужна от них вся информация.

— Они будут петь, как канарейки, — сказал Гроул своим глубоким, рычащим голосом.

Отец сурово улыбнулся. — Я верю во все твои способности.

Так как папа был доволен, игнорируя меня в данный момент, я подошел к Максимусу. — Хочешь, я помогу тебе пытать их?

Максимус покачал головой. — Это должны сделать мы с Ромеро. —:Ромеро посмотрел в его сторону и кивнул.

— Хорошо. Звони мне всякий раз, когда я тебе понадоблюсь. Чтобы поговорить, напиться или выплеснуть адреналин. Я буду рядом.

Максимус схватил меня за руку. — Почему бы тебе не пойти с нами? Я бы хотел, чтобы ты был там, даже если ты не будешь участвовать в пытках.

— Сначала мне нужно поговорить с тобой, — обратился ко мне отец.

— Я приду, как только мы закончим.

Максимус и остальные вынесли трех русских, пока папины солдаты рылись в ящиках, чтобы оценить, что было на складе.

— Пойдем в другое место. — Папа не стал ждать, пока я соглашусь. Он повернулся и ждал, что я последую за ним. Могу только представить, как он был зол. Учитывая, что я не ответил на его последние семь звонков, я знал почему. Последовав за папой к его машине. Он огляделся вокруг, и наконец его взгляд остановился на арендованном мотоцикле. Его глаза сузились. — Где один из твоих мотоциклов? Или машина? С каких пор тебе нужен прокат?

— Это то, что ты хочешь обсудить?

Отец вцепился мне в лицо. — Несколько звонков, и я узнаю, откуда взялась эта прокатная машина, и еще несколько звонков, и я буду точно знать, где ты был.

Я всегда знал, что мой обман в конце концов будет раскрыт и был уверена, что отец мог бы узнать об этом уже давно, но он решил проигнорировать то, что было прямо перед ним. — Мне нужна аренда, потому что я изменяю своей жене с женой видного политика, и я не хочу, чтобы об этом стало известно.

Я не был уверен, поверил ли мне отец. Скорее всего, нет. Я почти желал, чтобы он все узнал.

Вся эта секретность начинала меня беспокоить. Я не хотел встречаться с Гретой тайно. Я хотел кричать о своих чувствах к ней с гребаных крыш, хотел, чтобы Крессида исчезла из моей жизни, а Грета появилась в ней.

Выражение лица отца потеряло намек на суровость, что застало меня врасплох. — Я знаю, что ты ненавидишь быть женатым на Крессиде, но ты не можешь исчезать на несколько часов или дней без единого гребаного следа. У тебя есть ответственность.

— Я вкалываю ради Фамилии , папа. Я отдал свою жизнь этому делу. Блядь, я женился на женщине, которую презираю всем сердцем, ради этого дела, так что не говори мне, что я делаю недостаточно.

Когда твоя работа на Фамилию будет выполнена, ты возвращаешься к маме, а не в пустую квартиру или таунхаус с женщиной, которой ты не можешь доверять. Ты получаешь свою гребаную отсрочку, так что я не буду извиняться за то, что раз или два в месяц пытаюсь отвлечься на день- два.

— Ты не работаешь с девяти до пяти. Твой долг никогда не заканчивается. Мы на войне. Ты все еще это помнишь, не так ли?

Я ухмыльнулся. — Поверь мне, папа, это то, что я никогда не забуду. Это то, что ты навязал и мне. Я был против нападения!

Папа схватил меня за рубашку. — Ты, блядь, прекрасно знаешь, почему я это сделал. Ты не оставил мне выбора! Это был единственный способ убедиться, что ты не будешь продолжать тосковать по этой девчонке.

Я кивнул и сделал шаг назад, так что папе пришлось опустить руку. — Хорошая работа.

Папа посмотрел мне в глаза, и его лицо превратилось в маску настороженности. — Амо. Ты действительно хочешь умереть?

— Ты бы умер за маму?

Папа закрыл глаза. — Что ты делаешь?

— То, что я должен был сделать.

Не дав папе шанса сказать что-то еще, я сел на мотоцикл и уехал. Сегодняшний вечер был посвящен Максимусу, и ничему другому. Но завтра я возьму свою жизнь в свои руки. И если кто-то захочет остановить меня, он узнает, на что способны эти руки.

Черт. Что я собирался делать?

Грета

Я чувствовала себя разорванной между верностью семье и чувствами к Амо. В конце концов, это разорвало бы меня на части и я больше не могла нести тяжесть своего предательства в одиночку. Мне нужно было кому-то довериться. Мне нужна была другая точка зрения, какие-то соображения, которые помогли бы мне решить, как жить дальше. Как продолжать жить этой разделенной жизнью.

Когда я вернулась домой из своего убежища в воскресенье, я обнаружила, что мама занимается воздушной йогой в зале, который она оборудовала в нашем крыле особняка. Она висела вниз головой на разноцветных полотнищах, которые были прикреплены к потолку.

Я иногда занималась йогой вместе с мамой, но меньше ради умственных аспектов, а больше ради растяжки, которая положительно сказывалась на моих балетных навыках.

Мама улыбнулась мне, несмотря на свою красную голову, и медленно привела себя в вертикальное положение. — Хочешь присоединиться ко мне?

— Мне нужно поговорить.

Сразу же мамино выражение лица омрачилось беспокойством, и она опустилась на пол.

Она взяла полотенце с мата и вытерла лицо, а затем указала на низкий диван в углу. Мы опустились, и мама коснулась моего плеча. — Ты можешь рассказать мне все, Грета. Абсолютно все. Я могу хранить секреты.

— Даже от папы?

Задавая этот вопрос, я чувствовала себя виноватой, но мама должна была знать всю серьезность ситуации, а не спотыкаться вслепую.

— Ради тебя я готова хранить тысячу секретов даже от твоего отца. — Она коснулась