Дары силы - Виктор Безмага

       Прапорщик бросился к Антоше, заметив только, что из подогнанных по росту брюк он вырос в длину и в ширину, и начал судорожно расстегивать голубой дуплет, который Антон носил, последние несколько месяцев. Расстегнул, полотняную рубаху вверх, б...

       Федор встал, и начал рассматривать лежащего перед ним человека. Из под задранной в второпях рубахи, торчали две обольстительные тугие груди, с большими черными сосками. Перед ними лежала симпатичная молодая женщина, с длинными волосами и обручем из белого металла на голове, с таким же как у него камнем, но подвешенным на цепочке. Первой нарушила тишину и пришла в себя Сунильда, она сказала:

       - А ну-ка, вои и маги, чего уставились, отвернулись быстро, девки голой не видали, - и присела перед девушкой, опуская вниз полотняную рубаху.

   Глава 18

Темны будут дальние пути их,

Ибо поиск их, еще не будет начат.

       Федор, отошел от шока только к середине ночи. Все рассказы Антона о том, что тот является женщиной, он давно уже перестал воспринимать всерьез, и нате вам. Спать совсем не хотелось, семерок в лесу не было, и темнота наступала почти мгновенно. Федор понимал, что с воздуха, даже если у магиков есть ковер самолет, их не увидят. Кроны деревьев представляли собой плотный слой растительности, через который не было видно неба, даже днем. Тем не менее, его не покидало ощущение нависающей опасности, пока еще отдаленное ощущение.

       Он прошелся по лагерю, и зайдя на женскую половину, лагерь был разбит по половому признаку, автоматически, просто исходя из поведения обитателей, и стал внимательней рассматривать лежащую на подстилке девушку. Которую, уже давно привык ассоциировать с братом и называть Антошкой. Лет двадцати, двадцати двух и никак не больше, с пышными рыжими волосами и великолепной, спортивной фигурой. Переодеть ее еще не успели и ее бедра, явно с трудом помещались в широковатые для четырнадцатилетнего подростка штаны. Она была явно выше Антона, поэтому штаны, которые были тому коротковаты, специально для сапог, теперь напоминали бриджи, а синий дуплет натянулся бы на груди, если бы был застегнут, широкая белая полотняная рубаха нареканий не вызывала. В общем, для настоящего исторического момента, наряд был, мягко говоря, вызывающим.

       Нея, суетящаяся у костра, готовила какой-то дикий отвар. От которого поднимался легкий запах аммиака. Поняв, что сейчас должно произойти, Федор уселся рядом, и стал наблюдать. Ведьма, сняла отвар с гоня, подошла к девушке, держа в руках, обернутую тряпками, глиняную чашу с варевом. Поставила рядом дымящуюся чашу рядом с девушкой, и добавила в неё какой-то порошок. Из котелка повалил зеленый дым, зажав нос, Нея начала окуривать девушку этой гадостью.

       Девушка закашлялась, открыла глаза, села и произнесла фразу, шокировавшую даже Федора, он просто заслушался. Это было сложное многоблочное ругательство, которое не могло быть рождено одним поколением, а создавалось многими поколениями Российского народа в ужасающих условиях жизни, труда и государственного управления.

       Голос у девушки был эдаким полу придушенным фальцетом, что скорей всего определялось изменениями, произошедшими с организмом за последние несколько часов. Наконец она выдохлась и нормальным, приятным голосом, напоминающим скорее баритон, произнесла:

      -- Какой идиот, придумал, совать под нос спящему человеку котел с нашатырем.

       Поскольку женская, богобоязненная часть лагеря, смылась, еще до того как она закончила тираду. Из слушателей остались только Федор и, видимо, пораженная до состояния восторга, красочностью слога, Нея. Все остальные умыли руки, поскольку слышать такие слова, от мага такого уровня, себе дороже. Федор молча глядел на девушку, на его лице играла идиотская улыбка. Вместо ответа он постучал себя по груди, в том месте, где у Антоши появились новообразования.

      -- Ты на скаку головой ударился об дерево, или таки сам упал? - в любимой Антошиной язвительной манере поинтересовалась девушка. Федор просто повторил жест.

      -- Ну и чего ты там ищешь? - начала она и автоматически положила руку на свое тело туда, куда указывал, продолжавший глупо улыбаться, Федор. Видимо нашла, опустила голову, полюбовалась, убедилась в наличии второй окружности справа, правда больше, пока, ничего выяснять не стала, и в отличии то Федора, удивилась вроде не сильно.

      -- Вы хотите сказать барон, что шухер близко? - вдруг, задала она вопрос, которым Федор, под впечатлением произошедшего, сам озадачится, не успел.

       Не знаю, - задумчиво произнес он, - но теперь мы можем уйти из этих мест, вот, ваша диадемка. С этими словами он встал и кинул девушке ее обруч, который, видимо, свалился с ее головы при транспортировке на женскую часть лагеря. Его принесли, на чьей то рубахе, местные, опасаясь даже касаться такой штуки голыми руками.

       Девушка встала подошла к обручу, и присела рядом, беря украшение в руки, при этом штаны натянулись в самых интересных местах, ярко демонстрируя, что это женщина во всех отношениях. Она подняла обруч, повертела его в руках, неуловимо знакомо хмыкнула, и водрузив его себе на голову, встала, повернувшись лицом к Федору.

       Перед ним стояла действительно красавица из легенды, кожа ее была более смуглей чем у Антона, в чертах лица, несмотря на его узость, проскальзывало что-то неуловимо восточное, миндалевидные глаза, легкий подъем щек, и все это венчала неукротимая рыжая шевелюра. На которой, словно корона, лежал платиновый обруч с золотыми цепочками и свисающим на лоб двойным камнем. Горящий за спиной красавицы костер, придавал картине столько мистической эротичности, что у Федора перехватило дыхание. Потом Федор много раз ругал себя за то, какой идиотский вопрос он задал первым, женскому воплощению Антона:

       - Девушка, извините, а как вас зовут?

       Красавица отреагировала так, словно Федор рассказал самый смешной в ее жизни анекдот, она исказилась в симпатичном личике, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов, симпатичные ямочки на щеках и подбородке, и замерев в беззвучном хохоте, ухватившись за живот, медленно согнулась пополам и просто упала на колени. Затем подняла лицо, еще раз взглянула на Федора и опустила голову, разбросав рыжие волосы по земле, мелко затрясла плечами, пытаясь, справится со спазмами, которыми ее неумолимо душил смех. Федор, смотрел на нее и все больше понимал, какой он идиот. Осознание этого неоспоримого факта, наконец вывело его из ступора.