Дары силы - Виктор Безмага

       Не размышляя, не задумываясь, повинуясь какому-то животному инстинкту, Федор схватил женщину за плечи, притянул к себе, и крепко обнял.

      -- Господи, - прошептал он -- Сунильда, мне говорили, что ты без чувств и возможно умрешь от ран.

      -- Не от ран, если батор меня не отпустит, он меня просто задавит.

      -- Прости, - испугался он, отпуская женщину - пойдем куда ни будь поговорим.

      -- Как прикажет магистр -- ответила она и не скрывая довольной улыбки, - мне с компанией поставили малый шатер, если хотите идемте ко мне, поскольку из вашего, вас как понимаю, выгнали.

       Даже не пытаясь возражать, Федор последовал за ней. Они подошли к северному краю лагеря, где действительно стоял небольшой груботканый шатер, внутри которого горел масляный светильник. Шатер располагался так, что вроде и не принадлежал ни мужской, ни женской половине лагеря. Сунильда откинула полог и вошла первой, Федор смело шагнул за ней. В свете крошечного огонька, чуть больше лампадного, стояли две девушки, в широких шароварах и топлес. При виде входящего мужчины, они развернулись, пытаясь принять боевые стойки. Но увидав кто вошел, видимо их глаза уже привыкли к этому тусклому освещению, ойкнули, и рухнули на колени, приняв позы полной женской покорности. Присмотревшись получше Федор решил не удивляться, он просто произнес, со всем возможным сарказмом:

      -- А голубушки, вот кого я хотел спросить, как долго вы рассчитывали водить за нос истинного Готлинга. И на что вы рассчитывали, когда последнего сожгут?

       Сестрички молчали и не шевелились. Они замерли, понимая, что ему о них известно все. Первой пришла в себя Ирта, она, не поднимая головы, вытянула вперед руки, таким образом, что плечи повернулись вверх. Ошибки быть не могло, на плечах девушки красовалась летучая мышь. Хотя, поверх рисунка, был нанесен знак, напоминающий руну.

      -- Пощади моих дочерей магистр -- вдруг взмолилась Сунильда, медленно опускаясь на колени перед Федором. Федор быстро прервал это движение и поставил женщину на ноги. Боже, какая она стала легкая, да у нее ноги от земли оторвались.

      -- Каких дочерей, рассказывай живо.

      -- По вассальному праву, - начала Сунильда, - при наказании за серьезную провинность, господин может забрать детей, убить или продать в рабство не имеет права, но забрать может. Прежний барон забрал моих дочерей, и отправил на учение. Вот барон выучил, а магистр обратил в рабство, такое тоже иногда бывает.

      -- А я могу их освободить?

      -- Да, если они ваши рабыни.

      -- Ладно, проехали, вставайте красотки, и накиньте на себя что ни будь, а то с моим воспитанием мне с вами говорить тяжко.

      -- Мы рабыни господина, - произнесла Ларта, и подняла на Федора лукаво блестящие глаза, - нам нельзя быть одетыми.

      -- Я, кажется уже этот обряд завершил, - лаконично напомнил Федор.

      -- Одна ночь, одна рабыня, - ответила Ирта, поднимая на Федора такую же лукавую рожицу -- таков закон.

      -- Хорошо, пусть оденется одна -- ляпнул Федор, сегодня был явно не его день.

      -- А кто, невинно глядя на него в четыре хитрых глаза, спросили девушки хором, мы не помним.

      -- Так, я все поняла -- мрачным голосом, в котором явно сквозили нотки смеха, сказала Сунильда, - Я пошла на женскую половину, а вы, это относится к вам батор, выполняйте свой долг господина. Завтра разберемся, кто чей раб, а вы, - и она сурово глянула на сестер -- сделайте так, чтобы завтра вопросов уже не было. И тихонько хихикая, вышла из шатра, закрыв за собой полог.

       Поняв, что изнасилование неизбежно, Федор решил расслабится и получить удовольствие. А он собственно и не возражал.

       На следующий день, с первыми лучами солнца, Федор шагал по лагерю, проверяя посты и прикидывая, удалось ли ему поспать хоть пару часов. Если так пойдет дальше, то он протянет ноги, не доезжая до Волича. Лагерь уже был почти собран, оставались только шатры и последние люди, занятые завтраком. Федор присоединился к ним, съев еще одну миску каши с кониной, отошел к коновязи и взобрался на своего конька, с грустью вспомнив боевого коня, на котором прибыл из замка.

       К этому моменту все сборы были закончены, и поступила команда двигаться дальше. Федор сначала, чисто автоматически вышел на дорогу в составе каравана, когда до него дошло, что вроде как, команды должен отдавать лично он. Он поехал вдоль линии движения, пытаясь выявить командира, не дай бог Сунильда, убью тещу, думал он. Но при более внимательном рассмотрении, и расспросах, выяснилось, что всем командует даже не Нина, а Неугода. Выяснив это, Федор облегченно вздохнул, и поехал икать вольного шлема, в караване.

       Вой ехал на своей лошади впереди, и представлял собой довольно живописное зрелище. Он чем-то напоминал картинку с изображением Святогора, из иллюстрированного сборника "Русские былины". Дума его, была явно настолько тяжела, что Федор автоматически просканировал свое поведение за последние сутки. Рядом с Неугодой ехал Опора, которого Федор не видел с момента бегства, тот видимо старался не попадаться ему на глаза, и что-то толковал вою. Заинтересовавшись, Федор подъехал на дистанцию, чуть превышающую дистанцию слышимости, закрыл глаза, и представил себе диаграмму направленности расхождения звуковых волн при разговоре. Не то, чтобы он был таким классным физиком, просто компьютер памяти, содержащий все знания, которые он когда-либо видел и слышал, услужливо подсказал метод. Затем представил, что в определенной точке волна перестает затухать, и как по трубе приходит к нему. Конечно распространение звука как волны, как не крути теория, те не менее это сработало, он услышал, о чем говорят его друзья:

      -- Ты Неугода не переживай, ну был ты сотником, у вольных шлемов, ну и, что с того -- говорил Опора -- Но теперь ты человек Готлинга, кто тебе, что скажет.

      -- Скажет, - отвечал вой, - по всему Воличу ославят, мол в рабство продался, не силой пошел а сам.

      -- Ну а в боевых холопах был, по своей воле?

      -- Так то за долги, то ясно, чуть, что я опять сотник, а тут.

      -- А что тут, призван в защитный круг, судя по твоим рассказам, тебя что, спросили, когда из под ножа вызывали, был бы труп Неугоды, кому лучше? - Рассуждал Опора. - Вон мне тож вопросов не задавали, выбрали, и пошел, как миленький.

      -- И верно -- обрадовался вой, - я и забыл, тут никто не спросит, все поймут, только я теперь княжий дружинник, а это дело добровольное.

      -- Ну, ты еще батором стань, испроси у Готлинга дворянство, Федор даст, он не дурак, к стати, скажи Ворону пусть намекнет.