Исследователи Гора - Джон Норман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему ты не сказала, что ты – рабыня?» – спросил он по-английски.
«Прости меня, господин!» – взмолилась я.
«Мы едва не нанесли нашим богам страшное оскорбление, принеся им в жертву презренную рабыню».
«Да, господин», – пролепетала я.
«Увидев тебя впервые, я сразу решил, что ты – рабыня. Но когда я приказал тебе не надевать очки, ты ослушалась»
«Прости меня, господин!»
«Ты ведь знаешь, что всякий свободный мужчина имеет полную власть над рабыней?»
«Да, господин».
«Когда ты надела очки, я подумал, что ты не рабыня, а свободная женщина, которая сможет стать достойной жертвой для наших богов».
«Да, господин». – Я низко склонила голову.
«Но я был прав: ты оказалась всего-навсего рабыней».
«Да, господин», – прошептала я, не поднимая головы
«Почему ты надела очки, когда я велел тебе не делать этого?»
«Прости меня, господин!»
«Высечь ее!» – приказал он.
Белокурая дикарка в замешательстве посмотрела на меня.
– Продолжай.
– Перед троном были укреплены два кольца, примерно в пяти футах одно от другого. Меня поставили на колени…
– Встань на колени, – сказал я, – в точности как в твоем сне.
– Хорошо, господин. – Она опустилась на колени. – Ремни, стягивающие мои запястья, пропустили сквозь кольца, а концы их держали двое мужчин.
– Занятно, что тебе приснилось такое, – заметил я. – Это известный способ менять напряжение в теле рабыни, которую бьют плетью.
– Во сне это казалось таким естественным…
– Это и есть вполне естественно. А теперь покажи, в каком положении были у тебя руки перед началом порки.
– Вот в таком, господин. – Девушка вывернула запястья и развела руки в стороны.
– Что произошло дальше?
– Меня высекли.
– Сколько ударов ты получила?
– Одиннадцать. Десять – за непослушание и еще один – чтобы напомнить мне, что я рабыня.
– Забавно. – Я поднял брови. – Такое иногда практикуется.
– Да, господин.
– А теперь, – приказал я, – веди счет ударам и после каждого делай то же, что делала во сне.
– Хорошо, господин.
Видимо, во сне ее выпороли на славу. Я наблюдал, как менялись ее лицо и тело. Блондинка то извивалась от боли, то вздрагивала в ожидании очередного удара, то сжималась в комочек, то падала на живот, то садилась. Видимо, большая часть ударов пришлась на спину, два – на грудь, два – на левый бок и один – на правый. По ее движениям я без труда восстановил картину порки. Судя по всему, мужчины, которые держали ремни, были настоящими мастерами.
– Потом наказание закончилось? – спросил я.
– Да, господин.
– Похоже, тебя высекли как следует.
– Да, господин. Меня высекли как следует.
– В конце порки, – продолжал я, – ты поняла, что ты рабыня?
– Да, господин. Я поняла, что я – рабыня.
– Что случилось дальше?
– Я стояла на коленях и плакала. Мужчины вытащили ремни из железных колец и рывком подняли меня на ноги. Я жалобно смотрела снизу вверх на моего господина, ища в его глазах хоть искорку милости… Тщетно. Для него я была женщиной чуждой, ненавистной расы, и к тому же рабыней.
«Дрянная рабыня», – процедил он.
«Да, господин», – всхлипнула я.
Он махнул рукой, и меня потащили. Я увидела круглое отверстие в камне – это был бассейн с отвесными краями, футов восьми в диаметре. Мужчины, которые волокли меня, стали по разные стороны от него. Сначала я услышала хриплое рычание и всплеск воды и лишь затем, в свете факелов, увидела зрелище, от которого мне стало плохо. Бассейн кишмя кишел крокодилами. Это звери, похожие на речных тарларионов, только покрытые твердым панцирем…
Я кивнул. Насколько я понимаю, болотные и речные тарларионы Гора генетически отличаются от земных аллигаторов, кайманов и крокодилов. Дело в том, что земные рептилии так хорошо приспособлены к окружающей среде, что почти не изменились за десятки миллионов лет. Если бы болотные и речные тарларионы произошли от крокодилов, завезенных на Гор Царствующими Жрецами, они бы больше напоминали своих предков. С другой стороны, я могу и ошибаться. Известное сходство между этими видами животных, особенно в строении тела и в повадках, можно отнести на счет конвергентной эволюции: в сходных условиях окружающей среды яйцекладущие животные двух разных миров стали походить друг на друга. Многие виды горианских животных родом с Земли: некоторые птицы, грызуны и даже такое важное для горианской экономики животное, как боcк.
– Я билась в крике, отчаянно пытаясь вырваться, – продолжала блондинка, – но меня дюйм за дюймом подтаскивали к бассейну.
«Господин! Господин! – вопила я, но все было напрасно. Уже на самом краю бассейна я обернулась и взмолилась: – Господин! Прости меня! Пощади свою дрянную рабыню!»
Ремни на моих запястьях натянулись; еще мгновение – и я полечу вниз, в жадные разинутые пасти. Я откинула голову, и… Не знаю, из каких глубин у меня вырвался жалобный крик: «Позволь мне доставить тебе наслаждение!»
Должно быть, он подал какой-то знак, потому что ремни вдруг ослабли. Меня уже не тащили вперед.
«Позволь доставить тебе наслаждение, господин! – вновь выкрикнула я. – Твоя рабыня молит тебя об этом!»
Меня снова подволокли к каменному трону и развязали ремни на запястьях. Охваченная ужасом, я бросилась на колени перед троном и снизу вверх посмотрела на того, кто восседал на нем.
«Ты хочешь ублажить своего господина?» – спросил он.
«Да, господин».
«Как рабыня?» – «Да, господин, – воскликнула я, – как рабыня!»
Теперь я понимала, что значат слова, которые так естественно у меня вырвались. Они означали, что я действительно рабыня и в самом деле жажду доставить удовольствие мужчине.
«Начинай!» – приказал он.
«Хорошо, господин», – сказала я и попятилась от трона…
Я подбросил несколько веточек в костер, прислушиваясь к шорохам джунглей.
«Надеюсь, ты понимаешь, – спросил он, – что, если я останусь недоволен тобой, тебя бросят крокодилам?»
«Да, господин».
Я в страхе смотрела на дикаря. Я понимала, что если я хочу остаться в живых, то должна ублажить его, и ублажить хорошо – как рабыня.
– И что же ты сделала? – спросил я.
– Я… я двигалась перед ним, как рабыня.
– Повтори в точности до малейших деталей все, что ты делала во сне, – приказал я.
– Ах! – вскрикнула она. – Как же ты хитер, господин! Как легко ты заманил меня в ловушку! Я молча смотрел на нее.
– Я опять должна вести себя как самка? – спросила она.
– Конечно.
– Не заставляй девушку выставлять напоказ ее душу! – взмолилась блондинка.
– Рабыня обязана выставлять напоказ свою душу! – отрезал я. – Лицемерие, увертки и ложь годятся для свободных женщин, но не для рабынь!
