Невменяемый колдун - Юрий Иванович

– Эй, вы! Зеленючки! Чего вам надо? Кормить вас не собираемся, на дрова вы тоже не годитесь. Так что…

Неожиданно Кремону пришла в голову одна мысль, и он остановил проводника:

– Постой, не кричи. Я лучше сам попытаюсь…

Говоря это, он объехал Машанэ и, достав из сумки два яблока, стал медленно приближаться к зависшим на пятиметровой высоте боларам. Когда расстояние между ними и человеком сократилось до двадцати метров, одно летающее растение подалось в густое переплетение крон, а второе стало совершать небольшие вертикальные движения вверх-вниз. Это сильно напомнило Эль-Митолану недавно увиденные сцены с Лирной в главной роли. Поэтому Кремон спешился и приказал Торнадо оставаться на месте, а сам подошел к ныряющему болару почти вплотную, не беспокоясь и даже не оглядываясь на верховых животных: привязанная к седлу вторая лошадь побаивалась вороного, так что редко позволяла себе даже просто натянуть постромки.

С минуту вода противной сыростью проникала в приподнятый рукав, ведь моросящий дождик продолжался, но вот зеленый шар опустился до самой земли и сделал осторожный круг вокруг колдуна. Затем подлетел и стал весьма ловко хватать мокрые яблоки с протянутой ладони. В тот же момент по его прочному ободу пронеслась легкая рябь, и Кремон отчетливо увидел рисунок из знакомых уже квадратов. Волна облегчения окатила парня с ног до головы, и он, уже нисколько не сомневаясь, громко спросил:

– Ты кто?

– Спи-ин! – раздалось в ответ отчетливое поскрипывание.

– А я кто?

– Крррр…

При расставании Лирна попыталась обучить своего друга произносить новое имя, но у того, кроме карканья, ничего не получалось. Но и эти звуки приятно радовали. Кремон с торжествующим видом оглянулся на оцепеневших путников и указал на них рукой, сопровождая словом:

– Друзья!

Подобное действие он повторил несколько раз, но болар, кажется, в таких убеждениях и не нуждался. Вместо этого он как-то слишком нервно стал раскачивать корнями из стороны в сторону, на какое-то мгновение приподнимая их и замирая. При этом он стал смешно чихать, что, по словам Лирны, обозначало одновременно и страх и опасность. Кремон вначале подумал, что Спин боится его спутников, но, присмотревшись по направлению замирающих в воздухе корней, понял, что они указывают в ту сторону, куда двигался отряд.

«Уж не предупредить ли он меня пытается? – мелькнула догадка. – Возможно, впереди враг, раз болар указывает именно туда и голосом показывает испуг. Вот только для чего Спин проделал такую дальнюю дорогу? Да еще и не один? Неужели он так мечтал подружиться с новым товарищем? Ха, абсурд полный… Ладно, об этом чуть позже подумаем, а сейчас не помешает проверить дорогу впереди. А вдруг и правда какая нечисть затаилась в засаде…»

После таких рассуждений Эль-Митолан вернулся к коню и несколькими словами разъяснил своим товарищам обстановку. Затем вскочил в седло, хорошенько на нем умостился, чтобы не грохнуться, когда сознание надолго и далеко покинет тело, и замер с остекленевшими глазами.

Тотчас картина мира резко изменилась. Ощущения дождя, холода и сырости пропали. Ласковая волна вынесла сознание из тела и плавно понесла вперед. Кремон лишь полуобернулся и бросил взгляд через несуществующее плечо на тропу, где стояли три всадника на нервно фыркающих лошадях. Еще две лошади, нагруженные поклажей, виднелись сзади. Тут же мимо промелькнул подрагивающий корнями Спин. Чуть погодя «отделенное сознание» обнаружило затаившихся в кроне большого дерева еще трех боларов. Скорей всего, именно тех, кого Коперрульф засек своим неимоверным профессиональным чутьем.

Дальше тропа извивалась среди толстенных стволов гигантских деревьев, и все вокруг пребывало в буйном, диком и первозданном состоянии. В этом хаотическом древесном нагромождении никогда не отмечалась рука человека. И престарелые, отжившие свои века великаны умирали стоя, лишь изредка падая при сильных бурях и проделывая целые просеки.

Несколько километров Кремон скользил «сознанием» по тропе, не замечая ничего странного или подозрительного, кроме нескольких лесных обитателей, занимавшихся своими обыденными делами. Энергии при дальнем слежении расходовалось гораздо больше, и стали появляться мысли о возвращении к попутчикам.

Но вдруг лес словно вымер. Ни одного животного, ни птичьего пения. Только шорох по листьям да бульканье падающих в лужи капель. Это сразу заставило Кремона насторожиться. И только благодаря этому он обратил внимание на немного странно лежащее бревно. Оно было густо засыпано хвоей, гниющими листьями и мелкими веточками и лишь чуть-чуть мешало проезду. Но именно это «чуть-чуть» и вызвало наибольшее подозрение. Ведь тропа ныряла под его конец! А должна была бы обойти стороной. Проходящие здесь животные вряд ли стали бы перепрыгивать неудобное препятствие. Значит, нечто присыпали листьями совсем недавно. Хорошо присыпали, аккуратно. Вот только когда начинаешь тщательнее присматриваться, становятся видны несоответствия. Почему перегнившие листья оказались сверху недавно опавших? И веточка эта слишком глубоко закопалась… О-о! А возле этой оконечности вообще чье-то дыхание слышится… Берлога?.. Странная берлога для медведя! Да и в начале лета они в спячку не впадают. И что же за зверь такой?..

Коперрульф и Машанэ, оставшиеся на полянке и подстраховывающие тело молодого Эль-Митолана с двух сторон, с удивлением заметили, что тот как-то странно дернулся, а с губ сорвалось невразумительное бормотание. Затем дыхание резко участилось, словно от усиленного бега. Еще через минуту с открытых участков кожи повалил пар, а лицо покраснело до буро-малинового цвета. Такие побочные эффекты всегда вызывало слишком дальнее проникновение «отделенным сознанием». Или в труднодоступные места. Или слишком продолжительное по времени. Да и опыт имел чуть ли не решающее значение. Старые колдуны скользили своим «сознанием» легко и непринужденно, тогда как молодые ломились напропалую, не замечая, вернее, не ощущая встречных или боковых мешающих потоков магической энергии, которые невидимыми носились в эфире в самых различных направлениях. Эль-Митолан, оседлавший эти потоки, мог проникать на десятки километров по любой пересеченной местности. Или нырять в бездонные пропасти, исследовать недосягаемые глубины. Но при возвращении все колдуны испытывали сильный перегрев тела. Кто больше, кто меньше. Тут тоже многое зависело от опыта и от скорости возвращения.

Кремон, судя по всему, очень спешил. И когда «сознание» вернулось в тело, то там уже была настоящая парилка. Пришлось полной грудью вдыхать свежий и влажный воздух, сбрасывать накидку и поспешно расстегивать одежду. Спутники ему помогли, и уже через минуту колдун сидел на своем коне с голым, исходящим паром торсом и жадно допивал вторую флягу родниковой воды. Дворецкий ему уже и третью приготовил, но Кремон шумно выдохнул и отрицательно покачал головой: