Школяр - Дмитрий Таланов

Чем были вызваны перемены, никто не знал. Почтовое сообщение с городами Империи разладилось, а последние полученные учениками письма, которым хоть сколько-то можно было доверять, доказывали, что император сошел с ума и заперт в Кейплигском замке. В сравнении с этими новостями посещение Алексы нергалом, забредшим сюда в поисках зловещей книги, выглядело не важным.

— Надо обязательно сообщить ректору о нергале, — сказал Ян, взбираясь по склону холма. — Не каждый день представитель самого умного вида демонов наведывается в наши места. Может, ректор озаботится этим и даст нам хоть немного вздохнуть.

— Сообщим, конечно, — подтвердила Мета. — Филь, а откуда этот демон знает тебя?

— Я столкнулся с ним как-то лоб в лоб четыре года назад, — сказал Филь. — Я тогда принял его за сердара. Потом он пытался добраться до меня при разрушении Хальмстема, но у него ничего не вышло.

— Про Железную книгу он не узнал, это самое главное, — сказала Анна, благосклонно кивая двум стражникам у ворот.

Филь погрузился в раздумья, надо ли рассказывать о том, что демон умудрился коснуться его своей мерзкой лапой, и о посетившем его тошнотворном ощущении, что в голове у него открылся кошмарный черный глаз, прочитавший его самые тайные мысли. Потом решил, что не стоит.

Солдаты с облегчением улыбнулись, что не придется искать учеников в ночном лесу, и затворили за ними тяжелые ворота.

— 21 —

«Отчаянные ситуации требуют отчаянных решений. Можно сколько угодно винить императора Флава за его отказ рисковать профессурой, но найденное им в панике решение оправдало себя. Пусть для этого, как мы знаем, ему пришлось собственноручно переписать закон…»

На следующее утро Филь встал с первыми лучами солнца, предвкушая славный денек, свободный от занудливых лекций по морали и праву. Они проведут его в лаборатории естествознания, и даже Роланд не сумеет это отменить. Профессор Лонерган срочно уезжал в столицу по делам и был вынужден перенести свой экзамен на месяц раньше.

Экзамен не беспокоил Филя. Отгадывать изощренные загадки вроде прошлогодних им не придется, а остальное они с Яном знали лучше всех. С Нового года не вылезая из Первой лаборатории, они полностью осилили то, что требовалось, а еще умудрились найти удобную замену огниву для императора Флава. И всё благодаря новой субстанции, которую профессор Лонерган выложил на стол в первый день занятий после зимних каникул.

— Тяжело пришлось? — участливо поинтересовался он у Филя, который сунулся рассмотреть два фиала темного стекла с плотно притертой пробкой.

Вместе с ним к фиалам склонился весь класс. За прошедший год группа естествознания значительно поредела. Многие, не найдя общий язык с профессором, покинули её после первого года, а с уходом Фристла Бристо и Ральфа Фэйрмона их осталось восемь человек. В лаборатории больше не было тесно и никто не толкался плечами.

Филь догадался, что профессор спрашивает о прошедших каникулах, которые обернулись каторгой для Хозеков и Фе. После завершения работы каждый из них ходил теперь по библиотеке на цыпочках.

— Тяжело, — признал он и, припомнив бодрые речи Лонергана, что это под силу одному, буркнул: — А вы-то откуда знаете?

— Потому что я не обнаружил следов твоего пребывания в моей лаборатории, — с усмешкой ответил профессор и отвесил подзатыльник Лофтусу-Ляпсусу, который потянулся рукой к фиалам. — Не трогай, если не желаешь отравиться или сгореть! Я еще не рассказал, что это такое!

Сконфуженный Ляпсус в испуге отшатнулся от стола. Остальные уважительно уставились на фиалы. Профессор пояснил:

— Это полученное из костей вещество самовоспламеняется на воздухе и светится в темноте. Его открыл некий Алхид Бехиль в Старом Свете около ста лет назад, перегоняя мочу с глиной и известью. Он назвал его «эскарбукль». Это дорогое вещество, а также ядовитое. Нам придется найти способ связать его в нечто не столь разрушительное, чтобы потом уже работать с его производной, ибо я не желаю, чтобы ваши светящиеся скелеты посещали меня во сне. Итак, кто из вас не боится этим заняться?

Большинство, судя по их потрясенному виду, считало, что это как раз очень страшно. Николас Дафти обратил на профессора взор, полный неприкрытого ужаса, а Ляпсус не отрывал подозрительного взгляда от фиалов.

Профессор оглядел сидящих у стола и довернулся носом к прошлогодним создателям огненного шнура. Филю, Яну и Тому осталось лишь согласно кивнуть.

— Что ж, значит, как всегда, Хозек, Фе и Рафтер, — не удивляясь, сказал профессор. — Я предлагаю подойти к решению задачи систематически. Вы накидаете мне с полста способов получения различных солей эскарбукля. Хозек опишет их на бумаге, я вычеркну лишнее. Получив от меня требуемое оборудование, вы, следуя списку, проведете эксперименты и отразите их результаты в рапорте, который я жду от вас не позднее конца апреля. Остальные станут играться в обычные куклы.

— В какие именно? — заинтересовался Ляпсус.

— Вы будете изготавливать оборудование. Нам понадобится около десятка безвоздушных шаров Герике и хотя бы два атмосферных насоса, чтобы безопасно работать с этим веществом.

— Это же адова работа! — перебил его возмущенный Николас.

— Добро пожаловать в мой мир, — сухо парировал профессор Лонерган. — Но не волнуйтесь, Дафти: изготовите мне работающие насосы, и можете считать, что экзамен вы сдали. А сегодня, если еще что-то помните, я предлагаю вам рассказать, как вы это станете делать.

И работа завертелась. Не прошло трех месяцев, как эскарбукль сдался под массивной атакой: требуемая соль была получена. Она воспламенялась от трения, но не разлагалась на воздухе и была не ядовита. Последнее доказал профессор Лонерган, подмешав её в сыр и скормив его мышке, которую, в свою очередь, скормил конюшенной кошке. Второй фиал он уже лично превратил в соль по тому же рецепту, прокалив четыре части эскарбукля с тремя частями серы без доступа воздуха. Затем переслал соль императору для дальнейших исследований.

Из оставшихся без дела стеклянных трубок и шаров Николас Дафти наделал маленьких фонтанчиков. Он стал приторговывать ими, но дела у него шли плохо, пока Филь не посоветовал ему назвать изделие «Родник Страсти» и переключиться на покупательниц, благо, что весна стояла на пороге. После чего дела у Николаса наладились, а Филь стал получать от него десять процентов с проданных фонтанчиков, хотя Николас крайне неохотно делился добычей.