ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА - Юрий Губин

Один из историков, в своих рассуждениях говорил «о действии какой-то внутренней пружины, разбрасывающей людей по лицу планеты. Этой пружиной было, несомненное взаимное отталкивание». Господи! Да какое там отталкивание! Ну не как не хочет ученый мир согласиться с инстинктивными посылами нашей человеческой натуры! Хочется чего-то возвышенного на уровне высокого понятия библейской сути человека и не на что другое не соглашается. Если же с чем-то и согласен, то обязательно с оговоркой: - что, мол, какие-то инстинктивные формы, конечно, есть, от этого никуда не денешься, но ведь мы же люди – «человеки» и природное в нас слабенькое и обросло всевозможными социальными конструкциями.

Мы ведь знаем, что любой популяции свойственна тенденция к расселению. Правда, необходимо уточнить, только в русле оптимальных параметров окружающей среды, соответствующих зоне нормальной жизнедеятельности, т.е. в параметрах экологической ниши, где этот вид образовался и ареале соответствующих данным параметрам. Если же экологическую нишу нести с собой как это делает человек, то нет предела его экспансии. И ни каких внутренних пружин. Это ведь постоянство параметров экологической ниши дало возможность узкоспециализированному гоминиду переживать глобальные изменения в окружающей среде на всем протяжении антропогенеза, которые вместе с тем не дали утратить и экологическую пластичность.

Встречались рассуждения противоположного толка. Вот, де, коммунальный инстинкт (что это за явление?) сковывал человека, не давал возможности вырваться за границы социальных формирований. Да, ерунда все это! Не мог потому, что в ту далекую пору экологическая ниша, которую создавал вокруг себя человек, была еще не достаточно организована и информационна, чтобы можно было бежать куда-то за горизонт. Это было смерти подобно. Мир был жесток и безжалостен. Поэтому существовало множество табу, для того чтобы придержать некоторых активных по своему характеру индивидов, представителей зарождающегося социума, которым уж очень хотелось посмотреть, что скрывается вон за той большой горой. Ведь личности с большой буквы в среде гоминид были всегда потому, что это коренится в самой человеческой природе, в его фундаменте, который был разработан еще при формировании предгоминид, когда они практически поодиночке скрывались в прибрежных зарослях. Поэтому существовало, и существует в человеке взаимное переплетение характерных форм, старых как гоминиды в своей звериной сути - тяге к свободе и одновременно стремлении к безопасности и комфорту. Этот кажущейся парадокс, на самом деле, выражает природу человека, сформировавшегося, при индивидуальной, скрытной жизни, в полуводной экологической нише. В понятие же экологической ниши человека разумного входят не только ее пищевые возможности и системы укрытия от воздействия окружающей среды, но и орудия труда, охоты на животных и убийства себе подобных. Кроме того, туда входят, способы добывания и консервирования пищи, взаимоотношения внутри сообществ, бытовые и сексуальные вопросы, да многое еще, что содержит в себе наше бытие в этом бренном мире.

Переселение ранних австралопитеков афарских на новые территории, иногда совершенно отличные от привычных экологических параметров, потребовало качественного изменения некоторых психологических процессов и моментов. Это происходило в русле четко ограниченном естественным отбором. Особенно это коснулось их познавательных аспектов.

Поток информации в период расширения ареала у участников данного процесса, возрастал многократно. Новые ландшафтные, а в дальнейшем и климатические особенности окружающей среды, когда гоминиды вторглись в зону тропического максимума давления и далее в зоны умеренных широт южной части Африканского континента, представляли для них новые неизвестные до этих пор биоценозы, а значит новый растительный и животный мир.

При расселении, во время переходов от водоема к водоему этот процесс добывания белковой пищи уже имел место и в дальнейшем, при очередном иссушении такие охотничьи и собирательные приемы и возможности очень пригодились потому, что в такие экологические моменты места обитания постепенно беднели пищевыми компонентами. Пальцы рук и ног у них стали немного изогнутыми, что позволяло им во время выхода в саванну часто подниматься на деревья и скалы как, спасаясь от опасностей, так и выслеживая в высокой траве мелкую живность с которой они могли справиться.

К виду настоящего Австралопитека афарского гоминиды уже, вполне возможно, подошли с целым букетом способов орудийной деятельности, которые они наработали как в экологической нише, так и при перекочевках на новые места обитания. Следовательно, они уже могли применять окружающие предметы в качестве орудий, и если было необходимо модифицировать их для определенного целевого назначения. Не будем лишать афаров таких возможностей. Ведь современные человекообразные обезьяны хорошо владеют когнитивными(88) способностями по изготовлению необходимых орудий. Когнитивные процессы, такие как познание, запоминание, решение возникающих проблем, формирование понятий, выражение надежды, намерений, принятия решений оказывают значительное подсознательное влияние на поведение животных и еще более активно влияли на поведение гоминид с их жизнью в двух средах.

Так, что с уверенностью можно сказать, что Австралопитек афарский уже активно мог обобщать и категоризировать предметы и явления окружающего мира, но пока в силу развития мозга не могли планировать свои действия, а тем более рефлексировать.(89) Они пока были еще «буквальны» в своих отношениях к окружающему миру и своим сородичам, но уже развивающаяся коммуникационная система положила начало высшим психическим функциям, таким как сопереживание, воображение, сознание.

В те далекие времена охота как событие начала приобретать зачатки культуры необходимой для существования, которая определялась пока только временной и причинной последовательностью, являясь просто эпизодом активности общего поля существования австралопитеков. Это была жизненная школа выработки элементов будущей организованной охоты. В это время и вследствие этого начался новый этап развития мозга, а значит, начался новый этап становления человека как вида.

В принципе каждый элемент охоты являлся событием, которое имело эпизодический характер. Пока каждый ее эпизод не имел еще конкретного коллективного, значимого места в психологических процессах гоминид на данном этапе, но они уже были в состоянии подсознательно разделять структуру охоты как события на эпизоды в общем поле обобщенного представления о событиях. Это была та, необходимая для жизни информация, которой владели гоминиды в силу необходимости, но на данном этапе антропогенеза еще не было упорядоченной последовательности действий за исключением мелких эпизодов.

Объем мозговой полости черепа Австралопитека афарского был в пределах 380 – 450 кубических сантиметров. Таким образом, он в принципе не отличался по объему от мозга шимпанзе, но при этом необходимо учитывать, что афары были меньше и по росту и по весу, чем эта современная обезьяна. Так, что меньшее по размеру тело с соответствующими энергетическими возможностями, со всеми его системами и функциями обслуживало такой сравнительно большой мозг(90). Поэтому мозг афара и шимпанзе принципиально несравнимы потому, что из-за своей большей энергетики он воспринимал больше сигналов из окружающей среды, а значит, был более совершенен.

Бесконечное число опытов, которые должны были продемонстрировать способность обезьян манипулировать разнообразными предметами, говорят об огромных задатках их головного мозга и нервной системы, но в действительности в своей естественной среде обитания они используют свои возможности эпизодически, когда в этом появляется нужда.

Уже у раннего Австралопитека афарского стали появляться конкретные, а значит отличные от животных отношения к агентам внешней среды. У животных, все агенты в основном не воспринимаются как таковые, а только как общий фон, из которого они вычленяют необходимые сигналы как значимые, в соответствии с образом их жизни, наработанного опыта, ситуаций и видового поведения.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что рождающаяся протокультура гоминид, как поле действия уже представляла, (в определенных рамках, конечно), условия и возможности действия. И что самое важное для безопасности, как для особей, так и для популяций в целом, бессознательно устанавливались границы для правильного и/или неправильного поведения в вопросах, которых инстинкты не касались. Бессознательное миллионы лет защищало нас от враждебного мира, а в настоящее время осталось в качестве составляющей нашего «Я». В следствие этого нельзя игнорировать ее проявление в повседневной жизни потому, что там сосредоточен опыт огромного количества наших предков, именно тех, которые дожили в нас до современности.