Звук снега - Кэтрин Кингсли

– Даже не знаю, любимая моя, кто из вас был большим романтиком. Но настоящим, в лучшем смысле этого слова, конечно же, была ты. – Он ободряюще сжал ее руку. – Ты веришь, что этот мир полон благородства и добра, и ищешь в окружающих тебя людях прежде всего эти качества.

– Не всегда, – сказала Джоанна, опуская голову на плечо человека, который стал для нее так дорог, которого она так любила, что сочла бы за счастье отдать за него жизнь, если бы понадобилось.

Гай прижался щекой к ее затылку.

– А-а, ты имеешь в виду нашу первую встречу, во время которой ты проявила полную преданность кузине, да? Ты приготовилась защищать память Лидии и ее сына от ужасного злодея в моем лице и была полна решимости заплатить за это даже ценой собственной жизни. Но на самом деле злодеем была Лидия. Это она замутила водоворот из недоверия и злобы, породив хаос в твоем и моем сердце. Я благодарен Богу за то, что теперь все это осталось в прошлом.

Джоанна в очередной раз кивнула, а затем потерлась кончиком носа о его шею, вдыхая опьяняющий запах любимого. Она тоже была благодарна – благодарна Гаю за его готовность открыто и честно поговорить о Лидии, за то, что она узнала правду – ее кузина была завистливой, запутавшейся в жизни и пытавшейся запутать других женщиной.

А знала ли Джоанна свою кузину на самом деле? Выходит, что нет. Она видела в ней то, что хотела видеть, и верила в то, во что было необходимо верить. Ведь после гибели родителей Джоанна так нуждалось в людях, которых бы любила она и которые бы могли любить ее. Собственно, это было единственным объяснением ее слепой доверчивости. Не то же ли самое произошло с Гаем, когда он с первого взгляда влюбился в Лидию?

Эта мысль пробудила в памяти сказанные когда-то Гаем слова: «В тот момент, когда я встретил Лидию, я только что пережил очень неприятный период своей жизни и еще не до конца отошел. А она была такая веселая, такая красивая, такая молодая, что мне отчаянно захотелось прильнуть к этому источнику жизни, раствориться в ее теплоте и невинности…»

– Подозреваю… – начала Джоанна и запнулась, вспомнив о том, как реагировал Гай на эту тему. Однако сейчас у нее был реальный шанс выяснить то единственное, о чем он отказывался ей рассказать. То, что, как она поняла из разговора с графиней, было гораздо важнее для него и его восприятия жизни. – Я полагаю, что со мной происходило то же, что произошло с тобой в тот момент, когда ты встретил Лидию.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гай, удивленно глядя на нее.

Джоанна заколебалась, еще раз прикидывая про себя, не совершает ли она ошибку, которая может оказаться непоправимой. Требовалось собрать все имеющиеся душевные силы, всю храбрость, чтобы вступить в предстоящее сражение. Да, это будет второе сражение, которое она должна провести за этот вечер. Но в отличие от первого ей предстояло сражаться не только за себя и свою репутацию, на кону были ее отношения с Гаем. Их продолжение зависело от того, сумеет ли она уговорить его открыться и рассказать всю правду.

Джоанна понимала, что именно она должна начать это сражение и непрерывно атаковать, поскольку добровольно он даже не подпустит ее к своей тайне. Лорд хоть и не прямо, но достаточно четко предупредил об этом совсем недавно, и вряд ли стоит надеяться, что он изменит свою позицию сейчас только из-за того, что ей этого захотелось.

– Джоанна? Что ты хотела сказать? – услышала она голос Гривза и почувствовала, как кончики его пальцев нежно щекочут ее руку.

О боже, зачем он именно сейчас, когда ей придется причинить ему боль, выглядит таким милым, беззащитным и доверчивым?

Джоанна сделала глубокий вдох и бросилась в пропасть, сознательно потянув Гая за собой и не переставая молиться, чтобы их любовь помогла им благополучно приземлиться.

– Я, как и ты, впервые встретилась с Лидией в момент, когда жизнь, казалось, разбита и дальше жить незачем, – начала она. – Я, как и ты, потеряла все и всех, за исключением Банч. Думаю, именно поэтому я, не задумываясь, отдала всю свою душу и сердце Лидии, точно также как и ты. Мне точно не известно, что произошло с тобой на Пиренеях, но и тех немногих слов и недосказанных фраз, которые я услышала от Рэна и его мамы, достаточно, чтобы понять, что случилось…

– Я не хочу даже говорить об этом, – прервал ее Гай. – Кажется, я достаточно ясно дал это понять ранее, – добавил он, резко отворачиваясь к окну.

Джоанна опустила руки на колени и сомкнула пальцы в замок.

– Я знаю, что ты предпочел бы не говорить об этом, – заговорила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, – но мы не можем позволить чему бы то ни было отдалять нас друг от друга, Гай, тем более если это столь важно даже сейчас для такого сильного мужчины, как ты. Ведь это повлияло и на твои отношения с Лидией.

– С Лидией? – спросил Гривз, поворачиваясь к ней лицом. – К Лидии это не имеет никакого отношения! Эта женщина была просто испорченным ребенком, не умеющим и не желающим сдерживать свои эмоции. Неужели, прости нас, Господи, ты так и не поняла это?

– Возможно. Но из того, что мне довелось услышать, я поняла и то, что с тобой тоже было не все в порядке. Как говорят, ты был не совсем в себе, когда вернулся с войны. – Она инстинктивно сглотнула в стремлении смягчить пересохшее горло. – Ты и сам, когда говорил о причинах женитьбы на Лидии, сказал, что еще не до конца отошел тогда от очень неприятного периода в жизни, который тебе пришлось пережить. Думаю, ты старался не показывать свою боль окружающим, и даже не все друзья до конца знали, как тебе было плохо.

Лицо Гая сделалось непроницаемо холодным, будто превратилось в камень.

– Ты ничего не знаешь об этом. Ты не можешь знать, понимаешь ты это? И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты никогда не узнала. Тема закрыта!

Однако это не остановило Джоанну, а наоборот, добавило решимости идти до конца, поскольку теперь она точно знала, что борется за них обоих.

– Тема не может быть закрыта, Гай! – выпалила она в ответ. – Я люблю тебя, люблю слишком сильно, чтобы оставить все как есть. Ты должен мне все рассказать, если хочешь освободиться от прошлого. Если хочешь, чтобы мы освободились от прошлого во имя нашего будущего.

Он пристально смотрел на нее, прищурив глаза, стиснув зубы и тяжело дыша. Джоанна подумала, что в первый раз видит его таким, каким, наверное, часто видела Лидия, и это было действительно страшно. Перед ней был сильный, разгневанный до предела человек, с огромным трудом сдерживающий себя, чтобы не сорваться. Однако она не имела права испугаться, надо было продолжать сражение.

– Ты оставишь эту тему в покое, – произнес Гривз железным голосом. – Есть вещи, которые не подлежат обсуждению. Никогда.