Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Максим ласково улыбнулся мальчику и начал рассказ, который закончил словами: «Ребятам, — он кивком указал на своих друзей, — пришлось здорово пошастать по интернатам Эрании, пока мы всех собрали и вернули родным. Короче, всех-всех в одно защищённое место в Эрании свезли — туда же, ещё раньше, бабушку с дедушкой…

Дедушка, по правде говоря, очень плох. А потом… Зеэв… (я его иногда зову Влад, по-старому, не обращайте внимания!..) Он смог отыскать и Арье, и где-то там же Гидона. Папа твой, Цви, уже беседер. А вот Гидон — не очень…» — «А что с ним?» — с тревогой пробормотал Шмулик. Максим посмотрел на него и качнул головой: «Вы помните тот погром на Турнире? Вас-то обоих Гилад постарался сразу же увезти! А ты, Цвика, кое-что должен помнить!» — «Ещё бы!.. Только не помню, как нас с Нахуми вытащили оттуда…» — «Да уж! Там был неслабый балаган!..

Дубоны хватали всех, кто под руку попадался. Им было неважно, кого — лишь бы побольше нахапать фиолетовых! Ну, а какой из Гидона борец — не хуже меня знаете!..

Хотя в армии, говорят, он хорошо служил, был отличным солдатом…» — проговорил не без гордости Максим. — «Ничего себе — сравнил! Одно дело — с врагом, другое — против родной власти, да ещё и в форме! — хмыкнул Рувик, пожав плечами. — Наш Ноам такой же…» Максим пожал плечами и продолжил: «Может, и его бы вскоре выпустили, ведь почти всех назавтра выпустили: главным было — проредить фиолетовые ряды перед голосованием, задержать как можно больше, не дать нашим проголосовать на Турнире! Это и была одна из целей этого налёта, а может, идея возникла спонтанно. Но тут Гидона увидел Тумбель. Он-то знает, что такое наш Гиди — его же люди столько его идей перетаскали из архивов «Лулиании»! Короче, обрадовался: мол, крупную рыбу поймали! И тут же его — в Шестое отделение, ещё и в отдельную палату, типа карцера. Тумбель знал, что Гидон очень страдает от силонокулл-синдрома. Они хотели, с одной стороны, таким образом принудить его работать на них, ну, и заодно наши секреты из него вытянуть… А с другой стороны — скрыть от всех его местонахождение». — «Но это же самая настоящая пытка! Неужели наш Гиди сломался?» — потрясённо спросил Рувик. — «Нет, сломаться-то он не сломался, то есть ничего им не сказал и, конечно же, работать на них наотрез отказался. Как — не знаю, просто вижу по результатам. Но они что-то сделали с ним, и он сейчас то ли в апатии, то ли в депрессии, ничего не хочет, ничего не помнит и помнить не хочет. Хели думает, его подвергали непрерывному воздействию силонокулла. Фанфаразматики на нём, и не только, свои новые методы испытывали в этом самом Шестом отделении. У них же, как мы узнали, так называемые взбрыньки появились…» — «Постой, постой! Уж не они ли корёжили Радужные Дюны?.. Тогда-то и накатила на нас эта кошмарная жара…» — «Наверно, так и есть! Потом расскажете подробно: нам необходимо в этом разобраться. Ведь эти взбрыньки не предназначены для концертов, дисков и прочей коммерции (они лучше нас знают уровень их вредности!): это исключительно технологические штуки.

Первыми взбрыньками они, между прочим, начали ораковение…» Максим вздохнул, помолчал, потом продолжил: «Но я ведь про Гиди… Короче, из ницафона Гиди они сами мало что могли вытащить, разве что дизайн — теперь не перепутают, увидев у кого-нибудь из наших такую смешную, вроде детскую игрушку…» — «Но Гиди ведь можно будет вылечить?» — спросил Рувик. — «Пытаются… пока безуспешно. Он даже был не в состоянии рассказать, что с ним делали. А нам это очень важно! На все вопросы отвечал односложно, не глядит на собеседника. Разве что о жене и детях иногда спрашивал с искоркой интереса. Нам удалось наладить его контакт со старшими мальчиками — Цуриэлем и Ореном. Цури всё бросил, добрался в Эранию, чтобы только быть с папой, ещё и нам помогает, чем только может… Умница, достойный сын своего отца!» «А Гилад и Ронен?» — спросил Шмулик. — «Никто не знает… — угрюмо покачал Максим головой: — Они же, вы знаете, уехали в Неве-Меирию, там как-то им удалось наладить дело. В Меирии всё разрушено, в лучшем случае, схоронено в недрах ораковения… — Близнецы и Цвика мрачно кивнули. — С колпакованием они крупно фашланулись, но когда у них появились взбрыньки… Одновременно — налёты дубонов и расправа с самыми упорными антистримерами!.. О чём говорить…» — Максим замолчал и долго сидел в раздумье.

«А про папу что-нибудь известно?» — заметно волнуясь, и ожидая, и боясь ответа, спросил Рувик. — «Нет, почти ничего. Только и удалось узнать, что он и Моти Блох оказались вместе в Шестом отделении. Много чего произошло, пока вы по виткам плутали!» — воскликнул Максим.

Цвика, запинаясь, спросил: «А почему они арестовали папу, а Амихая не тронули?» — «Могу только предполагать. Звено под командованием Галя действовало энергичней.

Может, твой папа что-то ему сказал, намекнул на родственные связи, а он этого очень стыдится — вот и пришёл в ярость! Что до Гая, то он вообще резко изменился, стал вялым и безынициативным — это уже многие отмечали в их кругу. Потом (уж ты извини, я тебя не виню…) у тебя в столе нашли целую охапку маленьких, детских шофарчиков. А для дубонов это улика против антистримеров. Вот твой папа и погорел на этом… Я об этом в «Silonocool-news» прочёл: уж очень красочно Офелия всё это расписала!» Хели кивком указала на плотного, черноволосого парня, нос картошкой, который с застенчивым интересом разглядывал близнецов и Цвику: «Вот кого надо благодарить! — нашего Влада… э-э-э… Зеэва. Это он шастал по интернатам Эрании, пока разыскал детишек».

Цвика благодарно улыбнулся сквозь слёзы незнакомому парню, тот ответил застенчивой ухмылкой. Максим сказал: «Мы вас с Нахуми, — разумеется, когда все соберёмся, — отвезём в наше убежище, где мы собрали всех Магидовичей. Ты же хочешь встретиться со своей семьёй?» — «Конечно! Но я не хочу и с ребятами расставаться!» — на лице мальчика отразилось мучительное смятенье от необходимости выбора между родными и друзьями. — «Что-нибудь придумаем!.. Учти — дедушка очень болен. Ты ведь хочешь его увидеть?» — «Ой, дедуля! Очень хочу!..» — глаза Цвики повлажнели, он закусил губу и отвернулся. Рядом с ним оказался Зеэв и что-то ему зашептал, ласково поглаживая его по плечу.

Хели рассказала о похищении из больницы отца Ширли и о роли в этом деле его сыновей. Рувик слушал молча, и по лицу его пошли красные пятна. Он сквозь зубы бормотал, что-то вроде «негодяи!», глядя в сторону. Наконец, он поднял голову и, слегка заикаясь, спросил: «А Ширли… она знает?» — «Вот-вот! Ей ничего не говорят, и вы не проговоритесь, когда встретитесь. Мне с трудом удалось её маму вызволить и переправить к Магидовичам…» Хели заметила предостерегающие знаки Максима и осеклась. Помолчав, она снова заговорила: «Там, рядом с матерью, она с головой ушла в заботу об отце, это немного… если и не успокаивает, то примиряет её с реальностью. Но она то и дело плачет, вспоминает своего Мотеле, обвиняет себя в том, что случилось. О своих детях даже говорить не хочет», — с горечью добавила Хели.