Пылающий лед - Виктор Точинов

Да только она не собиралась эти лабиринты защищать. К чему? Мать-Рыба заповедала всегда делиться с ближними. Дениза поделится по справедливости – ей достанется шоколадная конфета, а Большому Франку – пустой фантик. Пусть рассматривает его и рвет остатки волос вокруг лысины, оплакивая то, что потерял навсегда. Целиком конфету теперь не утащить, но не беда… Хватит и кусочка. Хватило бы даже крошки шоколада, чтобы обеспечить себя до конца дней. У Денизы было время не торопясь, в спокойной обстановке, выпотрошить компьютер покойного Мориса Бенуччи – и в современном рынке биоматериалов она теперь ориентировалась не хуже Айзерманна. Даже лучше – Морис явно не хотел оказаться в роли мавра, сделавшего дело и отодвинутого в сторону, далеко не все результаты он включил в свой доклад, переданный шефу. Даже десять процентов хранилища имеют баснословную, огромную ценность… Но лишь при одном условии – остальная часть конфеты не достанется никому.

Она поднесла к губам коммуникатор, замаскированный под резной жезл из моржовой кости – верховной жрице альмеутов не к лицу пользоваться порождениями Стального Демона.

– Дик?

– Докладываю, госпожа ком…

– Отставить доклад! Слушай внимательно: немедленно включить альфу-бис, на восемьдесят минут. Потом собрать всех наших – только их – и в генохранилище. Повтори приказ!

– Но… гражданские…

– Повтори приказ!

– Задействовать альфу-бис. Восемьдесят минут. Собрать всех наших в генохранилище.

– Выполняй!

– Слушаюсь, госпожа комендант!

Она выключила коммуникатор, повернулась к Талькуэ. Бедный мальчик… Если у Денизы все сложится, как задумано, ему предстоит умереть. А если не сложится… то и тогда шансов остаться в живых у Талькуэ будет немного. Но и у самой Денизы не больше…

– Пойдем, брат-видящий, нам надо спешить. Сегодня великий день, судный день для всех хойту… Готов ли ты убить хойту и отправить в Нижний мир их йетангу?

Талькуэ-иа-сейглу поднял и опустил правую руку – жест согласия у альмеутов.

Умеющий-ходить-по-Льдам слегка лукавил. Убивать хойту он был готов. Но насчет их йетангу имел слегка иные планы…

9. Остров мертвых

– Непогода приходить очень быстро… – сказал Ван Бурк, всматриваясь в экран. – Большая буря снежная. Успевать надо вам.

Артистка бросила быстрый взгляд через плечо. Ничего особенного не заметила – ну да, облака на востоке сгустились, потемнели, и нависший надо льдами темный фронт приближался… Здесь же, над флобергом, до сих пор светило солнце.

Однако капитан «Брунгильды», сомнений нет, гораздо лучше знает особенности местной погоды. И его предсказание надо принимать всерьез… Но буря уже ничему не помешает. Все, что можно и нужно было разрушить на острове – разрушено. Десант высажен. Селение альмеутов… можно считать, что такого уже нет – кучки снега на месте иглу. А самое главное – два лучших бойца в тылу врага. Два хорька в курятнике. Два тигра в овечьем стаде. Кондиции противников Артистка представляла – сброд, смазка для десантного ножа. Разве только их начальница на что-то способна – но лишь в сравнении со своими подчиненными, а не с Аллигатором и Мангустом…

Артистка поднесла микрофон к губам, включила нужный канал.

– Лобастик! Заканчивай с узкоглазыми – и наверх, на остров. Сектор между ангарами и летным полем – твой. Там были два потайных лаза, могли уцелеть, если кто из них высунется – засунуться обратно уже не должен. Как понял?

Она включила прием, рация работала в полудуплексном режиме. Голос Лобастика слышен был относительно неплохо, работавшие сейчас постановщики помех настраивались так, чтобы оставлять свободными нужные частоты. Кое-что из наводнивших эфир шумов все равно прорывалось, но фильтры пока справлялись.

Гораздо больше, чем помехи, мешал «ревун» – паливший, казалось, прямиком в микрофон, вмонтированный в шлем Лобастика. В результате Артистка слышала лишь те обрывки фраз, что приходились на паузы между очередями. И эти обрывки ей совершенно не понравились.

– …соси, тварь!!! – во весь голос надрывался Лобастик. – Получи, су…

Очередь «ревуна». Артистке представилась дикая картина: Лобастик насилует эскимосок, одновременно отстреливаясь от их разгневанных мужей.

– …анная зверюга!!! – Снова очередь.

Или он там развлекается, постреливая по тюленям, выныривающим из проруби? Вернее всего, попросту успел нажраться трофейной самогонкой, или чем тут еще эскимосы согреваются… Водился за Лобастиком такой грешок – склонность к мародерству.

Еще один вопль, слов в нем уже не разобрать, и оборвался он на самой высокой ноте. И все смолкло – и крики, и стрельба.

– Что происходит? Лобастик, слышишь меня?! – Артистка сама перешла на крик, не обращая внимания на удивленные взгляды Ван Бурка и остальных, присутствовавших в рубке «Брунгильды».

Рация, вновь включенная на прием, молчала.

Мертвецы… Десятки, сотни мертвецов… Куда ж я угодил в компании со стариной Аллигатором? Кто и зачем продолбил здесь эти чертовы пещеры и набил их трупами? Остров мертвых какой-то…

…«Матрешка» нам попалась безмозглая. В самом прямом смысле слова – никакого управляющего компа не имела, даже самого простенького. Бестолковость «матрешки» вышла боком – и опять-таки в самом прямом смысле. Подледная ракета угодила в небольшую ледяную полость в нижней части флоберга, заполненную водой, – и отклонилась вбок от вертикального курса примерно на тридцать градусов…

В результате наш рейд по тылам противника начался совсем не там, где планировалось. Мы с Али должны были оказаться в самолетном ангаре, упрятанном глубоко во льду, – в пустовавшем, давно не используемом. А оказались здесь. Среди трупов.

Мертвецы лежали в криокамерах довольно примитивного устройства – нечто вроде медицинской каталки на колесиках, прикрытой полуцилиндром из какого-то прозрачного материала. В головах каждого ложа имелся большой ящик с огромным количеством кнопок, тумблеров, клавиш, стрелочных и цифровых индикаторов древнего вида… Выглядели пульты как бутафория, призванная производить впечатление на доверчивых клиентов, для реального контроля за происходящими в криокамере процессами хватило бы и четвертой части всех этих прибамбасов. Но контролировать уже нечего – вся аппаратура обесточена, криоген в контурах не циркулирует, лампочки не горят, стрелки не подергиваются… За что люди заплатили нехилые бабки, непонятно.

Генерал Кравцов, насколько я понимал, рассчитывал, что в недрах ледяного острова скрыто нечто, оставшееся от американских военных. Если уж не коллекция ядерных боеголовок времен «холодной войны», то какое-то другое ОМП… Наниматель-фантом прямым текстом заявил, что ему нужны биологические материалы в сосудах Дьюара. С версией генерала это заявление стыковалось неплохо: бактериологические бомбы, отчего бы и нет? Штатовские стратеги, консервируя авиабазу, вполне могли оставить их здесь от греха подальше, тем более что спустя какой-то срок предполагалась расконсервация, – к чему рисковать, таская туда-обратно столь опасные игрушки?

По первому впечатлению, они оба: и генерал, и тот, кто говорил устами фантома, – угодили пальцами в небо. Потому что мертвецы в криокамерах за оружие массового поражения сойти никак не могли. В средние века существовал милый обычай: разрубать трупы умерших от чумы на куски и бомбардировать ими осажденные крепости из катапульт. Способ действенный, но в наше время не совсем актуальный.

Значит, надо искать. Должно быть что-то еще…

На долгие исследования подледного некрополя времени не было. Да и не спрятать тут ничего толком – криокаталки стояли двумя длинными вереницами в узком протяженном туннеле.

И мы с Али двинулись по этому туннелю – предварительно избавившись от подводной амуниции и достав из герметичных мешков оружие, снаряжение и прочие предметы, без которых неприлично ходить в гости к вооруженным и недружелюбно настроенным людям.

Наверху грохотали взрывы – звук сюда почти не доносился, но ударную волну лед проводит очень хорошо. Ледяные своды содрогались. И содрогались криокамеры – словно их обитатели рвались наружу. Словно решили проверить, кто дерзнул потревожить их вековой покой. В темноте, рассекаемой лучами двух фонарей, зрелище производило-таки впечатление…

Что-то я немного расклеился после путешествия под ледяной подошвой флоберга. Где низ и где верх, уже не путал, но ощущение пристального взгляда, направленного на меня сквозь ледяную толщу, порой возникало. Да еще совсем неуместная головная боль привязалась – с ней быстро управилась индивидуальная аптечка, но неприятное покалывание в висках осталось… Ладно, когда дойдет до драки, будет не до того…

Лучи фонарей уперлись в ледяную стену, перегородившую туннель. Сложенная из ледяных блоков, непреодолимой преградой она не выглядела. За стеной что-то происходило – горел свет, мелькали какие-то тени, но толком ничего сквозь полупрозрачный лед разглядеть не удавалось. Вскоре мелькание теней прекратилось. Свет продолжал гореть.