Своя дорога - Галина Ли

Слава Ирие, что сирин не растерялся и успел наложить на нее парализующее заклятье. То что он и меня заодно зацепил вопрос второстепенный, главное — брыкучая паскудница наконец то застыла!

— Прости! — извинился волшебник, снимая с меня колдовство и заодно устраняя ущерб от удара.

Вот кретинка драчливая, все хозяйство мне отбила! Дурында кривоногая! Девушка… Да гарпия она бесхвостая!

Я, наконец, распрямился, вытер ладонью внезапно вспотевший лоб, и смог рассмотреть ту, которую заранее терпеть не мог.

Она еще и дурнушка!

Девица и впрямь была некрасива: сальные, невнятного серого цвета волосы свисали рваными стриженными лохмами на лицо, густо покрытое грязью и конопушками. Бледные и от того почти не видные губы кривила гримаса ненависти. Только глаза выделялись, немного скрашивая впечатление, они были глубокого карего цвета. Со стороны казалось что художник, набросав контуры лица, забыл его раскрасить, как следует, прорисовав только радужку.

Я оглянулся на волшебника, который жалостливо взирал на обездвиженную девчонку и спросил, — Что делать с этой дурой будем?

— Извинимся за причиненные неудобства и дадим за товар деньги, — твердо ответил Агаи, собираясь снять заклинание.

Я схватил его за руку, — Не спеши! Вдруг у нее еще и нож припрятан!

У девицы действительно оказался за голенищем большой кухонный нож, да еще за поясом узкий стилет, явно предназначенный под дамскую руку. В рукавах и за пазухой пленница ничего не спрятала, только на груди болтался дутый серебряный медальон. Пришлось отколупать его крышечку: кто знает, что может прятать эта ненормальная, может там яд хранится.

Пока я беззастенчиво шарил по худому телу, не стесняясь заглядывать в те места, что показывают лишь мужу и лекарю, девчонка еще терпела. Но когда я стащил с нее медальон, раскрыв его с помощью ножа, из ее глаз брызнули слезы, даже заклинание не смогло их удержать.

Я кинул отобранное оружие на прилавок, медальон с портретом какого-то красавчика вернул на место и скомандовал, — Все, можешь расколдовывать!

Сирин резко развел руками, словно сдернул невидимый занавес, и девушка сползла на пол, разрыдавшись уже в полный голос.

Вот дуреха. Вела бы себя по-человечески, не пришлось бы унижать обыском.

Однако в глубине души я все-таки чувствовал перед этой несчастной, обделенной и красотой и удачей, небольшую вину, поэтому не стал возражать, когда Агаи полез в карман и прибавил к стопочке на прилавке еще несколько монет со словами, — Прошу извинить за наглое вторжение. Мы не хотели вас напугать. Вот — за травы и за беспокойство. Возьмите!

Девушка, прекратившая всхлипывать при первых же звуках вежливого голоса сирин, вытерла слезы, еще больше размазав по лицу грязь, проследила настороженным взглядом за монетками и стала подниматься.

Теперь, когда она не брыкалась, не рыдала, и не дралась, появилась возможность рассмотреть ее получше.

На вид девица была не первой свежести, а лет эдак двадцати трех — двадцати пяти. Явно простого сословия, иначе не опустилась бы до такого вида и не щеголяла полосками грязи под отросшими ногтями.

Страх страхом, но урожденная аристократка скорей бы умерла, чем допустила подобное безобразие. Значит девица дочь умершего хозяина лавки, или вовсе — служанка, которой некуда идти.

Штанишки не скрывали узких щиколоток, ноги, как я успел убедиться на собственной шкуре, длинные, плечи прямые, как у вешалки и такие же острые. Когда обыскивал, чуть не укололся об торчащие кости. И откуда только сила у такой дохлятины взялась?

А вот за грудь во время обыска она напрасно переживала, все равно ее не обнаружил. То, что у нее имелось за пазухой даже неудобно столь почетным словом называть, у иного рыцаря и то больше.

Девчонка, словно прочитав мои мысли, покраснела и принялась застегивать пуговицы. Это у нее не получилось, с одеждой я от злости не церемонился, оторвав к демонам все, что мешало.

Агаи отошел от стола и, поклонившись на прощанье девчонке, позвал, — Дюс, пойдем! И не смотри ты так на эту бедняжку, а то дыру в ней прожжешь. Она и итак тебя до икоты боится.

Боится, как же. Все ее страхи мне до сих пор в одном месте болью отзываются!

Впрочем, кое в чем сирин был прав — стоять тут столбом нежелательно.

Кланяться, в отличие от сирин, я не стал. Просто развернулся и вышел, переступив через смердящий труп.

Воздух на улице показался мне чище, чем в зимнем лесу.

Господи, да мы, наверное, насквозь провоняли мертвячим душком!

Сирин был готов сразу припустить рысью, торопясь добраться до дому, но я не дал. Бегущий человек не только собакам легкой добычей кажется, не хватало еще из-за спешки неприятностей отгрести. Однако через пару кварталов сам понял, что мои ноги тоже норовят перейти на бег, а сердце, словно камнем тревога придавливает.

Я глянул на сирин, и тот ответил мне смурым взглядом, пояснив, — Что-то нехорошо на душе.

Когда сразу двоим нехорошо, и ноги торопятся вперед хозяина, значит стоит их послушаться.

Рванули вперед мы почти одновременно.

Тревога ела душу не зря, когда мы подбежали к усадьбе Риса, то поняли, что чуть не опоздали — банда мародеров уже успела вломиться в верхний дом, расколов дубинкой череп привратнику, а теперь убийцы, ругаясь, выламывали вторую дверь — последнюю препону на пути к богатству.

Сирин благоразумно отскочил мне за спину и прижался к стене, ставя щиты, а я оголил клинок.

С местным народом мне драться еще не доводилось. Даже отчасти интересно, чего они тут стоят. И, опять таки, будет на ком за предыдущий конфуз отыграться, а то кулаки так и чешутся!

На этот раз мне попались сильные противники, привыкшие работать вместе, и, вероятно, уже не раз потрошившие богатые дома, которые беспомощные в болезни хозяева не могли защитить.

Их было четверо, нас — двое, однако нападать мародеры не спешили, а для начала что-то резко крикнули, указав на выход из дома.

Я пожал плечами — кричи не кричи, договориться не получится, да и надо ли?

Моя совесть потом спать спокойно не сможет, если живыми отпущу, хотя в принципе она у меня подруга сговорчивая. Только вот ее милосердие не про таких ублюдков.

Миролюбивый сирин первым делом попытался обездвижить противников, но у тех, судя по всему, были амулеты, так что волшебник только зря силы потратил.

Нет, мой способ все же надежнее и проще. А самое главное — не надо потом метаться между человеколюбием и справедливостью.

Грабители, поняв, что незваные гости уходить не собираются, прекратили ломать дверь и нехотя, медленно двинулись на меня, пытаясь взять в кольцо. Стоило одному из воров излишне отклониться вправо, как огненный шар подпалил ему шкуру, заставив завизжать, как свинья. Разбойник выпустил из рук оружие, схватился за глаза и рухнул на колени.