Соблазненные луной - Лорел Гамильтон

– Мотив прослеживается, – заметил Рис.

Я согласилась. Они не только были еще менее одеты, чем Готорн и Иви, но оба были к тому же божествами растительности. Адайр по-прежнему носил свое истинное имя: "адайр" означает "дубовая роща". Кожа у него была золотистая, как пробивающийся сквозь листья солнечный свет, – такая кожа у нас называется "поцелованная солнцем" и у благих встречается чаще, чем у неблагих. Каштановые волосы, раньше доходившие до пят, оказались коротко острижены, короче, чем у Аматеона, почти на полфута. Кто-то так его обкорнал, что и не догадаться было, какая красота еще недавно обрамляла золотистое тело.

Аматеон сказал, будто отвечая на мой вопрос:

– Не я один отказался, принцесса. Она начала свой... урок с Адайра.

Глаза у Адайра были тремя кольцами желтого и золотого, словно на солнце глядишь. Эти глаза смотрели на нас без всякого выражения. Когда-то Адайра изгнали из Благого Двора за слишком нелицеприятные высказывания о короле, и он предпочел Неблагой Двор изгнанию из волшебной страны. Но обычаи темного двора он душой так и не принял. Он жил среди нас, стараясь оставаться невидимкой.

Я проговорила тихонько:

– Я знаю, почему ты не хотел оказаться в моей постели, но с Адайром мы не ссорились.

– Он хочет оставаться в стороне, принцесса. Не ввязываться в этот спор.

– Нейтральна в этом мире только Швейцария.

– Он это уяснил.

Второго стража одевал плащ светло-золотистых волос. Завеса волос открывала серовато-белую кожу, не лунно-белую, как у меня, а мягкого пепельного оттенка. Глубоко посаженные глаза мерцали с узкого лица – глаза цвета темной зелени со светло-зеленой звездочкой у зрачка, как в звездчатом самоцвете. Губы у него были самые яркие, самые сочные, самые красивые, какие можно найти при обоих дворах – на мой вкус. Форме и цвету его губ позавидовала бы любая женщина, только самая яркая и алая помада могла дать похожий оттенок. Его звали Бриак, хотя сам он предпочитал зваться Бри. Бриак – всего лишь вариант имени Брайан, никаких указаний на растения или земледелие в нем нет. Я знала, что Бри – кто-то из богов растительности, хотя бы в прошлом, но имя никаких его тайн не выдавало.

Бри улыбнулся, когда мы подошли ближе, – невероятно красными губами, отвлекающими от самоцветов-глаз, от занавеса волос, даже от длинной его наготы. Его тело среагировало на мой взгляд, словно одного моего появления хватило, чтобы его возбудить.

Тело Адайра осталось так же немо, как и его глаза. Повезло ему, что я – не моя тетушка, потому что она нередко расценивала отсутствие невольной реакции как личное оскорбление. Я так не посчитала. Потеря волос как минимум глубоко ранила гордость Адайра; и не знаю, через что еще заставила его пройти моя тетушка, чтобы он пожелал встать здесь в таком виде, ожидая меня. Точно могу сказать, что он был зол. Злость и смущение – не такие уж хорошие афродизиаки. Тетушка никогда этого толком не осознавала.

Бри по-птичьи склонил голову к плечу, улыбка померкла.

– Вы не выполнили свою обязанность при принцессе?

– Принцессу пытались убить, – сказал Дойл.

Улыбка пропала совсем.

– Кровь...

– А ты думал, откуда она взялась? – холодно спросила я.

Он пожал плечами и улыбнулся, извиняясь.

– Чужая кровь на лице королевы обычно значит, что она прекрасно провела время. Виноват, я то же подумал о тебе.

Он поклонился – волосы плащом свесились вперед – и снова выпрямился, улыбаясь, с совершенно мужским огоньком в глазах. Огонек этот ясно говорил, что по крайней мере Бри выполнение обязанностей доставит удовольствие, несмотря на все побочные неприятности.

Адайр стоял столбом, лицо как у истукана. Он даже не взглянул в мою сторону.

– Нам нужно сообщить королеве о покушении. – Дойл потянулся к ручке двери.

Адайр первым преградил ему путь, но Бри тут же последовал его примеру, их руки скрестились перед дверями.

– У нас очень точный приказ, – сказал Адайр, пытаясь придать голосу ту же невыразительность, что и лицу. Ему не удалось, в короткой фразе слышна была бритвенно-острая ярость. Настолько острая, что по коридору лучом метнулась магия, обжигая нам кожу. Он очень, очень старался справиться с собой.

Я потерла руку в месте, где меня обожгла его магия, и прокляла в душе свою тетушку. Она добилась, что Адайр подчинится ее приказу и ляжет ко мне в постель, – но добилась и того, что ни один из нас не получит от этого удовольствия.

– И каков этот приказ? – спросил Дойл голосом ниже обычного – его звук будто полз по позвоночнику, нацеливаясь на жизненно важные органы.

Ему ответил Бри – умиротворяющим, спокойно-разумным тоном. Я его понимала – совсем не хотела бы оказаться между Дойлом и Адайром, когда опускаются забрала.

– Если кольцо признает и Готорна, и Иви, они должны безотлагательно предложить свои услуги принцессе. Если кольцо кого-то из них не признает, то один из нас должен заступить место отвергнутого. – Бри улыбнулся Дойлу, стремясь понизить уровень напряжения. Впустую.

– Уйди с дороги, Бри. Нам много нужно рассказать королеве, и сведения наши не только опасны, но и не предназначены для чужих ушей. Не стоит обсуждать их в коридоре.

Бри и правда отступил, но Адайр – нет. Я почему-то была уверена, что он не отступит.

– Королева страстно желала убедиться, что я выполню ее приказания. Я сделаю, как она велела, и выполню ее... распоряжения до последней буквы. Я не дам ей нового повода меня наказать. – Его злость вроде поутихла, нас не жалило огнем, но Дойл передернулся, как конь от укуса слепня. Может, весь жалящий гнев достался на этот раз ему одному.

– Капитан стражи я, а не ты, Адайр.

– Рад твоему возвращению, капитан, – почетное звание прозвучало у него насмешкой, – но королева стоит чуточку повыше тебя. Она наша госпожа, а не ты. Она очень, очень хорошо мне это объяснила.

Мужчины едва не нос к носу теперь стояли, слишком близко, чертовски близко – близко к драке.

– Ты отказываешься выполнить мой прямой приказ?

– Я отказываюсь не выполнить приказ королевы.

– Последний раз спрашиваю, ты уйдешь с нашего пути?

– Нет, Мрак, не уйду.

По коридору дохнула магия. Первый жаркий вздох, как напряжение мышц перед ударом. Я была уверена в Дойле. Он Мрак королевы, он победит. Но казалось страшно глупо тратить время и силы на ссоры между собой, когда есть настоящий враг. Я еще не знала, кто этот враг, но меня уже попытались убить. Нам стоило приберечь силы на него, а не тратить в бесцельных сварах.

– Успокойся, Дойл, – сказала я тихо, но отчетливо.

Магия сгустилась, словно сам воздух задержал дыхание.