Сбывшееся ожидание - Федор Московцев

Андрей подготовился к приезду – сделал генеральную уборку, наготовил еды, отпросился с работы, чтобы в означенный день (волгоградский поезд прибывает на Московский вокзал в 10–15 утра) не только встретить и отвезти домой, но и побыть с семьей весь день.

Перед поездом он зашел за цветами в салон, находящийся в главном зале вокзала, а когда выходил с букетом, увидел того, кого меньше всего хотел сегодня встретить – Маргариту, двоюродную тётку Мариам. К этой родственнице жены у Андрея были давние счеты. Когда-то эта дама самым беспардонным образом встряла в супружескую ссору и даже пришла с мужем-ментом, чтобы «заступиться» за племянницу, больше того, помогала собирать вещи Андрея, чтобы его поскорее выставить из дома. Как это обычно бывает, вслед за бурной ссорой последовало бурное примирение, а третьи участники стали врагами на всю жизнь. Потом, когда Разгоны перебрались в Петербург, Мариам упрашивала Андрея помочь Маргарите с трудоустройством и жильем – ей тоже вдруг захотелось в северную столицу. Андрей ответил резким отказом. Мариам затаилась, а позже, когда засобиралась в Волгоград, поставила перед фактом: на днях приезжает Маргарита, она нашла здесь работу, и ей негде жить. Мол, встречай её и сели в нашей квартире. Она тут поживёт, потом приедет её муж с детьми – он тоже вот-вот получит перевод по службе, он подыщет квартиру и они съедут.

Андрей даже не нашелся сразу, что ответить на это дикое заявление. Но Мариам оно не казалось диким – она уезжает в Волгоград и может оставить пустующую трехкомнатную квартиру своей родственнице (между прочим одной из самых любимых), и Андрей, ютящийся на 12 самой маленькой комнаты, совсем не помешает семье из четырех человек, привыкшей к куда более стесненным условиям (в Волгограде проживают с другими родственниками – шесть человек в микрогабаритной хрущевке).

Итак, на ровном месте (по мнению Андрея вопрос выеденного яйца не стоил – пошли все в жопу и точка), возник грандиозный скандал с привлечением родствеников. Мариам, как обычно, пригрозила разводом. И прочитала нотацию о том, как плохо быть злопамятным. Андрей предложил компромиссный вариант – он даст Маргарите бессрочную ссуду на годовую аренду квартиры, и даже посодействует в поисках (по опыту было известно – приезжему человеку крайне сложно сориентироваться в Петербурге и можно запросто налететь на жуликов). Это Мариам не устроило – она требовала, чтобы Андрей в её отсутствие поселил вместе с собой её родственников. Начался новый виток скандала.

– Определись, что ты хочешь: помочь Маргарите освоиться в Петербурге, или ты хочешь поселить её ко мне? – вопрошал Андрей, предлагая всё новые и новые услуги, обещая сделать всё, что в его силах для облегчения жизни новым петербуржцам, лишь бы только они не квартировались на его жилплощади.

Но Мариам уперлась – либо так, либо никак. Не помогло вмешательство Реваза, пытавшегося её урезонить. Ему самому остопиздил весь этот колхоз, вся эта многолюдная родня, еще с тех пор, когда он еще жил с её родной матерью. Собственно говоря, именно поэтому он стал пропадать в командировках, что заебался лицезреть в своей квартире эту кодлу.

– Ни чихнуть, ни пёрнуть, в трусах по квартире не походить, даже родную жену не выебать, – жаловался Реваз.

Последнее слово осталось за Мариам – уезжая из Петербурга, она заявила, что если Андрей не встретит Маргариту и не поселит у себя, то пускай живет как хочет, больше у него нет семьи.

Едва поезд отошёл от перрона, Андрей отправил SMS: «Я не буду встречать Маргариту, но мои предложения в плане материальной поддержки остаются в силе. Не бросайся словами насчет семьи – наша семья есть и будет».

Кое-как конфликт удалось погасить. Про Маргариту ничего не было слышно, за помощью никто не обращался. И вот теперь оказывается, что она благополучно переехала в Питер, устроилась, и даже явилась на вокзал встретить племянницу.

Чтобы лишние несколько минут не стоять с ней на перроне, Андрей скоротал время в кофейне «Чижик-Пыжик», и за полминуты до прибытия поезда вышел из-за столика и быстрым шагом направился к вагону.

Встреча была бурной. Андрей схватил сына на руки, вручил цветы Мариам, расцеловал её, долго тискал сына, кружился с ним по перрону. Это было действительно теплая встреча, Алик звонко шлёпал отца по лбу и заливисто смеялся над рожицами, который тот ему корчил. Мариам была растрогана, и разговаривала с Андреем большую часть времени, пока шли до автостоянки, находящейся на Площади Восстания рядом с гостиницей «Октябрьской», напротив здания Московского вокзала.

Возле машины Андрей остановился, обе руки были заняты поклажей, он поставил одну сумку, и полез в карман за ключами. Мариам осмотрелась:

– Что-то не вижу нашу Вольво.

Андрей нажал кнопку брелка. Мариам краем глаза увидела, как загорелись и погасли фары джипа (Андрей на всех машинах отключал звуковое сопровождение при нажатии брелка, установка на сигнализацию и снятие происходило бесшумно). Она удивленно воззрилась на сверкающий Мицубиси Паджеро Спорт глубокого синего цвета, на новых 18-ти дюймовых дисках (одно колесо – диск + широкая резина – стоило $500), на них машина выглядела гораздо внушительнее, Артур Ансимов отметил, что на прежних колесах бричка вообще не смотрелась. «Не ожидали мы от тебя, АндрейСаныч, такого прорыва в автомобилестроении», – сказал он и бросился покупать новые колеса на свой Рэйнж Ровер.

Мариам не разделяла восторга по поводу безупречного вида новой машины.

– Ты всё-таки купил без моего согласия? – набросилась она на Андрея. – Так и знала, что ты сделаешь всё втихаря!

И принялась на все лады распекать его, впрочем, беззлобно, всё-таки рядом ребенок, родственница, а в руках – только что преподнесенный букет лилий. У Маргариты, всё еще старавшейся изобразить подобие улыбки, перекосилась физиономия, и в таком виде у неё были все шансы победить на всемирном конкурсе фальшивых улыбок. Она хотела попросить взаймы денег, а в сложившейся ситуации вряд ли получится это сделать. И она незаметно испарилась.

Алик бесился в салоне, Андрей под шум жены укладывал вещи в багажник, отсутствие Маргариты заметили, лишь когда сели в машину.

– Тебе не стыдно, а? – недовольно сказала Мариам. – Трудно было подбросить Риту до дому, теперь как она будет добираться на общественном транспорте.

Она попыталась дозвониться на мобильный, но безуспешно, видимо, Маргарита нырнула в подземку.

Дома, увидев идеальный порядок и приготовленный обед, Мариам совсем успокоилась.

– Хороший джип, мне нравится, но почему не спросил разрешения хотя бы для приличия? – это было последнее замечание по поводу купленной машины.

Глава 58

Смерть Марьяна Хмарука и возмездие за этот бесчеловечный акт насилия над личностью выглядели следущим образом.

Днём 17 декабря бывший ведущий менеджер Пауэр Интернэшнл, во время вынужденного отпуска по случаю увольнения находившийся в офисе Лейзера Вексельберга и помогавший по работе, получил звонок от Станислава Закревского.

– Давай живей в больницу – легенду не забыл!? – прозвучало в трубке.

Это означало, что в судмедэкспертизу поступил подходящий труп и надо госпитализироваться в травматологию (откуда он был выписан три месяца назад), жалуясь на нестерпимые головные боли, сопровождающиеся тошнотой, головокружением, и периодическим выпадением зрения. А ночью он должен скончаться и прямо из больничной койки перекочевать на секционный стол.

– Позвонили, в больницу надо, – сказал Хмарук.

– Надо – значит надо, – назидательно произнёс Вексельберг. – Принеси-ка мне из Сбарро филе судака с отварной картошкой. Да и поезжай.

Не без внутреннего содрогания отправился Хмарук на последнее задание – с того раза они еще ни разу не заходили в Сбарро, ни он, ни Вексельберг, а питаться по молчаливому уговору ходили в основном в едальню «Дрова» на Никольской улице.

В этот раз, когда он зашёл в Сбарро, ему показалось, что персонал так и пялится на него. Он упорно не смотрел в сторону того злополучного столика, но на самом выходе, уже толкнув дверь, не выдержав, обернулся. Ничего не подозревавшая шумная молодёжная компания что-то обсуждала – мелькали руки, звенела посуда.

Хмарук, сжавшись, прощальным взглядом оглядел весь зал, куда он так любил захаживать, и вышел. Ничего, через год-два он снова будет зависать здесь. А Разгон будет жрать тюремную баланду – если выживет в той заварушке, что ему приготовили.

В приемном покое Центрального института травматологии и ортопедии ("ЦИТО им. Н.Н.Приорова") его принял врач, который должен в этот день дежурить сутки – он и обнаружит ночью его бездыханное тело и отправит в морг. С диагнозом «посттравматический синдром под вопросом» Хмарук на носилках был отправлен в процедурную травматологического отделения, где и пролежал под капельницей два часа. После этого своими ногами дошёл до палаты, лег на койку. До конца дня ему поставили еще пару уколов, дали горсть таблеток. Соседи по палате, трое мужиков пытались его разговорить, но ему не хотелось. Завтра у них на одну тему прибавится…