Страсть и тьма - Александра Айви

— О наказании?! — воскликнула Анна. Нет, она не допустит этого, не позволит, чтобы Цезаря вновь наказали. И она будет сражаться за него. — За что его наказывать? За то, что он пытался защитить меня от моей безумной родственницы? За то, что спасал мне жизнь? Такого ради меня не делал никто и никогда.

— Она права. Вампир делал то, что должен был делать, — вмешалась Силджар, и в ее голосе явно прозвучали властные нотки. — Он выполнял поставленную перед ним задачу.

— Возможно. Но теперь-то он до скончания веков будет досаждать нам. Вы ведь знаете, какими становятся вампиры, когда находят свою суженую, — проворчал один из демонов.

— Это правда, — согласился другой. — Он будет постоянно крутиться возле этой женщины. Его придется изолировать каждый раз, когда Комиссия будет проводить закрытые заседания.

У Анны даже дыхание перехватило от возмущения. Ее похитили прямо из постели, притащили в одной футболке на встречу с загадочными и могущественными оракулами и без обиняков объявили, что она должна стать оракулом вместо того, чтобы наслаждаться спокойным и счастливым будущим с Цезарем. И вот теперь они без всякого стеснения говорят о ее любимом как о каком-то назойливом насекомом.

— У «этой женщины» есть имя. Кроме того, я не говорила, что хочу быть членом Комиссии, — процедила Анна сквозь зубы.

Сидевшие за длинным столом оракулы одновременно охнули от удивления. Было очевидно, что они ожидали от нее совсем другого… Конечно же, они ожидали, что она запрыгает от радости, узнав, что может стать членом столь элитной команды.

— Анна Рэндал, ты, кажется, не осознаешь той чести, которая тебе оказана, — жестко и с явным раздражением отчитал ее скрипучий голос. — Еще не было оракула, который бы отказался от возможности служить в Комиссии. Ни в одном из миров не найдется существа, которое не желало бы такой судьбы.

Анна пожала плечами.

— В таком случае у вас не возникнет проблем с поиском замены.

Раздалось невнятное бормотание, преимущественно на языках, которых Анна, к счастью, не понимала. Но вряд ли оракулы говорили о ней что-то приятное.

Наконец Силджар сказала:

— Так это не делается, Анна. Мы не просто… находим кого-нибудь. Оракул определяется предсказанием. Может пройти несколько тысячелетий, прежде чем нам укажут на кого-то другого.

Тысячелетий?! Как глупо. Вероятно, им стоило серьезно подумать о новом способе подбора оракулов. Ведь вдруг кто-то из них умрет? Или захочет уйти в отставку? Или предпочтет следующие несколько веков провести в постели с восхитительным вампиром?

Ах, несколько веков наедине с Цезарем — это именно то, чего ей, Анне, хотелось более всего.

— Хм… послушайте… Не знаю, с чего вы вдруг взяли, что я должна стать оракулом. Поверьте, мне эта работа не нужна, — решительно заявила Анна.

На сей раз не было бормотаний и ругательств на незнакомых языках. Все замолчали, и в пещере воцарилась угрожающая тишина.

Анна судорожно сглотнула застрявший в горле комок величиной с Гибралтарскую скалу. И стала покорно ожидать демонической головомойки.

Черт возьми, наверное, это был не самый умный поступок в ее жизни. Даже круглый дурак должен был сообразить, если уж отвечать отказом на просьбу могущественного собрания демонов, то следовало сделать это более тактично. Куда же девалась ее профессиональная дипломатичность, которая как никогда нужна была ей именно сейчас?

Впрочем, возможно, она поступила правильно, выложив карты на стол. Ведь если судьи из потустороннего мира собирались убить ее за этот отказ, — то уж пусть лучше все закончится побыстрее.

Однако даже по прошествии нескольких тягостных минут гром не прогремел и небеса не обрушились на ее голову. Вместо этого раздался тихий голос Силджар.

— Чего же ты хочешь, Анна Рэндал?

Анна облизнула сухие губы. Она постарается быть дипломатичной, но лгать не станет. Дело слишком важное.

— Я хочу завершить брачную церемонию с Цезарем и жить в мире с его кланом, — ответила она.

— Что ж, подожди минуточку, — пробормотала Силджар.

Вокруг фигур членов Комиссии сгустилась темнота, и они полностью растворились во мраке — словно накрылись невидимым, но при этом совершенно непроницаемым плащом.

Почувствовав, что у нее задрожали колени, Анна рухнула в кресло и сделала несколько глубоких вдохов. Боже, как хотелось верить, что все это просто кошмарный сон, что она сейчас проснется в объятиях Цезаря, а самый сложный выбор, который ей предстоит сделать, — это решить, пообедать ли наедине со своим супругом или провести несколько часов с новыми друзьями. Но, увы, холодная промозглость пещеры и дым факелов были слишком реальны.

Сосредоточившись на своих силах, Анна смогла согреться и отогнать дым, но оставалось еще деревянное кресло, вдруг ставшее чертовски неудобным.

Наконец мрак немного рассеялся, так что Анна смогла различить смутные очертания членов Комиссии. Она медленно поднялась на ноги — если дело примет нежелательный оборот, следовало быть готовой к самому поспешному бегству.

— Мы согласны, — заявила Силджар.

Анна заморгала в изумлении; она ожидала суровых обвинений или смертельного удара молнии, но никак не ожидала такой быстрой капитуляции оракулов.

«А может, это ловушка?» — промелькнуло у нее.

— Что ты сказала? — переспросила Анна.

— Тебе будет позволено иметь супруга.

— Ты это серьезно?..

— Да, вполне, — подтвердила Силджар. — Делая скидку на твою молодость, мы не будем требовать, чтобы ты приступила к выполнению обязанностей оракула в течение следующего века.

Все складывалось слишком уж хорошо, так что даже не верилось… Анна нахмурилась и спросила:

— А когда закончится век?

— Тогда ты займешь свое место в Комиссии.

— И это означает, что придется оставить Цезаря?

— Узы официально признанного брака невозможно расторгнуть, — в раздражении произнесла шипящая женщина.

Очевидно, не все члены Комиссии были довольны таким решением, поэтому Анна заявила:

— Как вам известно, я юрист. И я предпочитаю все выяснить до конца. Скажите, если я займу место в Комиссии, Цезарь сможет остаться со мной?

Глава 25

Едва очнувшись от магического сна, Цезарь понял, что Комиссия похитила Анну. Другого объяснения быть не могло, так как защитные укрепления Вайпера были неприступными для всех, кроме самых могущественных демонов. К тому же тот, кто проник в спальню, сделал это, не обнаружив своего присутствия.

Да и в воздухе все еще висел чей-то смутно знакомый запах. Цезарь принюхался, потом проворчал: