Перейти грань - Роберт Стоун

— Пусть бы я был слепым, — взмолился он, подразумевая под слепотой свободу, и прислушался к ветру, словно ожидая ответа.

61

Энн увидела «линкольн» Торна, остановившийся у дома, и в ее душе шевельнулась надежда. К тому же очень хотелось выглядеть в его глазах невинной. Торн подошел к двери со шляпой в руках. Мрачное выражение его лица не оставляло ей никаких надежд.

— Входите, пожалуйста, — пригласила она.

Он сухо поблагодарил и прошел в дом. Вначале он даже отказался от кофе. Ей пришлось чуть ли не умолять его взять чашку.

— Оуэн справляется очень хорошо. — Тон его оставался холодным. — Мы довольны.

— Да, — быстро проговорила она. — Все мы очень гордимся им.

Торн продолжал хранить мрачное выражение.

— В нашем предыдущем разговоре я сказал вам, что наша корпорация позаботится о нем.

— Да, Гарри.

— Это остается в силе. Мы начинаем справляться со своими трудностями, можно сказать. Так что вам не о чем беспокоиться. Можете наслаждаться плодами его…

— Приключения, — подсказала она.

— Правильно, — согласился Торн. — Думаю, вам известно, что лодки — это не моя стихия. Они не являются предметом, о котором мне многое известно.

Она кивнула.

— Мы все хотим его возвращения, правильно? Мы позаботимся о нем и сделаем все возможное для него.

— Я ценю это, Гарри.

— Когда мы беседовали с вами раньше, я старался, чтобы вы поняли меня.

— Гарри, я все понимаю. И мы действительно очень благодарны вам.

— Хорошо. — Он отставил чашку в сторону и повторил: — Хорошо. А вот съемки документального фильма нашему другу Стрикланду надо прекратить. Я знаю, что у вас особый интерес к нему. — Он изобразил озабоченность и натянуто улыбнулся. — Этот человек никому не принесет ничего хорошего. Поверьте мне.

Она почувствовала, как к лицу прилила кровь, и опустила глаза. Полированный дуб, плетеные испанские ковры на полу, эта уютная обстановка домашней жизни — все было ей молчаливым укором.

— Этот Стрикланд, — вкрадчиво продолжал Гарри, — он просто пес. По моему разумению.

Она попыталась произнести что-нибудь, чтобы заполнить наступившую вслед за этим паузу.

— И в самом деле, — спросил Гарри, — разве он собирается помочь нам? Разве он хочет помочь Оуэну? Нет. Поэтому мы рассчитаем его, и пусть занимается своими делами где-нибудь в другом месте.

— Это вам решать.

Он словно не слышал ее слов.

— Знаете ли, я — фантаст. А может быть, весь мир — фантазия. Люди не перестают удивлять меня. Может быть, я даже люблю их. — Он улыбнулся, довольный своей оригинальностью. — Я идеализирую их.

— Я понимаю. — Она чувствовала себя так, словно с нее содрали кожу.

— Хорошо еще, что у меня есть чувство юмора. Я всегда думал, что успех моего дела зависит от моего умения разбираться в людях. Сейчас я еще раз убеждаюсь, что это именно так.

— Гарри, вы заслуживаете лучшего к себе отношения со стороны всех, кто имеет с вами дело.

— Не я один заслуживаю этого, — со значением проговорил Торн.

62

Они вернулись на чердак Стрикланда в половине четвертого, незадолго до рассвета. Накануне днем у Энн была пресс-конференция в яхт-клубе. Она выразила уверенность, что Оуэн вскоре должен миновать мыс Горн, на сотни миль опережая своих соперников. Стрикланд снимал ее выступление. Вечером они отправились в «Да-Сильвано» поужинать, а затем — в «Рекс» на вечеринку, где все сплошь оказались либо союзниками, либо противниками Стрикланда. Солист, как выяснилось, знакомый Стрикланда, немедленно вскочил и начал импровизацию в его честь. Памела была больна.

Дома Стрикланд с полчаса просматривал отснятый материал на мониторе, а когда пришел в спальню, обнаружил Энн у круглого окна с пустым стаканом в руке. Стакан пришлось забрать. В колоннах ревели хиты шестидесятых годов, которые она заказала как-то с пьяных глаз, увидев рекламу по телевидению.

— Такие дни мне уже не под силу, — пожаловалась она. — Я больше просто не вынесу этого.

— Ты была великолепна, — заверил ее Стрикланд. — Я покажу тебе пленку, если хочешь убедиться.

— Нет, спасибо.

— Ты должна посмотреть ее. Я гордился тобой.

— Пожалуйста, нет, — взмолилась она. Стрикланд подошел к окну и выглянул на Одиннадцатую авеню.

— Я отнюдь не в восторге, когда считают, что я — олицетворение скрытого порока, ты знаешь.

— Я тебя понимаю, — отозвалась она, — но я не знаю, как мне быть дальше.

— Я буду непреклонен, — предупредил Стрикланд. — И тебе придется пройти через все это дерьмовое ликование.

— Да, я помню, ты сказал, мне придется продолжать жить.

— Ты говоришь так, будто жизнь не заслуживает того.

— Уже поздно. Нам лучше поговорить завтра. — Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, у изголовья кровати.

— Что-нибудь не так?

— Нет-нет, — ответила она. — Мне просто хочется домой.

— Я почему-то знал, что так и будет, — вздохнул Стрикланд.

— Не принимай это на свой счет. Так просто удобнее. — Она обошла вокруг кровати и села на нее, стиснув руки коленями. — Дел теперь будет все больше и больше.

— У меня такое ощущение, словно ты вытравливаешь меня из своей души.

— Он возвращается домой, Рон.

— Ты разговаривала с ним?

Она покачала головой.

— А хотела бы?

— Я боюсь.

— Чего?

— Что он, не дай Бог, узнает, — сказала она. — Что он почувствует что-то.

Стрикланд поморщился.

— Неужели ты серьезно надеешься продолжить вашу жизнь как ни в чем не бывало? Тебе не удастся это. Поверь мне.

— Я должна попытаться. Если смогу.

— Ты сошла с ума. В тебе не найдется столько лицемерия.

— О, найдется, — возразила она. Он засмеялся.

— Ты не знаешь, что говоришь. Ты не способна на это.

— Извини. Но я должна.

Она смотрела, как он силится произнести что-то важное.

— К слову сказать, — удалось выдавить ему, — ты не можешь поступить так со мной.

— Ну, зачем же так. — Она махнула рукой. — А потом, твоя жизнь не для меня. Я слишком проста для нее, Рон. Я не принадлежу к таким, как ты.

— Ты шутишь, должно быть.

— Рон, — проговорила она, — я обожаю тебя и всегда буду…

Стрикланд прервал ее.

— Пожалуйста, не говори этого.

— Но все это безнадежно. — Она посмотрела на него с отчужденной улыбкой. — И невозможно.

— Почему?

Этот робкий и пронизанный болью вопрос отрезвил их обоих.

— Тебе известно это не хуже меня.

— Ты ошибаешься.

— Ну давай посмотрим, — продолжала она. — Взять хотя бы эту вечеринку, к примеру. Ты ходил в этой толпе, как в музее. И реагировал соответствующим образом. Я не могу быть столь беспристрастной, подобные мероприятия слишком тяжелы для меня.

— Да что мне эти вечеринки, Энн? Ты думаешь, подобные глупости что-то значат для меня?

— Нет, мой дорогой, не думаю. И тем не менее.

Стрикланд подошел и сел рядом, что было не похоже на него.

— Неужели ты не видишь, — спросил он, — какой великолепной командой могли бы стать мы с тобой? Какой была бы у нас жизнь? Сколько радости могли бы мы испытать вместе?

— Радости? — Она удивленно посмотрела на него и засмеялась.

— Возможно, это звучит несколько легкомысленно, но я не знаю, как выразиться иначе.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Я много путешествовал, Энни. И знаю, что это как раз то, чем хотела бы заняться ты. Я отношусь к этому серьезно. Мне казалось, что нам мог бы представиться шанс пожить приличной жизнью.

— Я понимаю.

— Разве тебя не интересует такая жизнь?

Она беззвучно рассмеялась.

— У меня нет амбиций такого уровня.

— Я не могу позволить тебе вернуться в прежнюю жизнь и служить половиком этому чертову зануде. Это оскорбляет меня. Это противоестественно.

Чтобы удержать его от дальнейших слов, она прижала свои пальцы к его губам, как в тот зимний вечер несколько месяцев назад.

— Хватит слов. Хватит переживаний.

Он дал ей увлечь себя ласками, и они занялись любовью. Она отдавалась ему всем своим существом и чувствовала, что и он тоже, не помня себя, страстно желает навсегда привязать ее к себе. Радость этой близости рождала в ней веру, что их отношения могут продолжиться. Но стоило ей оторваться от него, как она уже знала, что ничто невозможно. Он уснул, обессиленный, а она лежала без сна и плакала, потому что это было в последний раз.

Всю следующую неделю она держала телефон на автоответчике и не отвечала на его звонки. Она знала, что в конце концов он придет. В среду она обедала с Даффи в ресторане напротив железнодорожного вокзала в Согатаке. Говорили о возвращении Оуэна.

— Привлечь его к радиобеседам не составит труда, — объяснял публицист. — Мне нравится идея вашего участия в них. Например, за неделю до его возвращения.