Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

      - Причем здесь опекунство?

      - Женщины не могут носить кольцо. Оно не принимает их - сваливается, теряется. Оно спит. Но в некоторых случаях Ungis Diavoli можно надеть. Поэтому вчера я читал заклинание предка и уговаривал кольцо принять тебя.

      - Я должна охранять его? - спросила сердито, взбудоражившись рассказом.

      - Нет. Хотя да. То есть будешь жить-поживать, не задумываясь о ноше, пока не передашь кольцо следующему по старшинству в моей ветви рода.

      - Кому это? - спросила с подозрением. Кто может быть младше Мэла?

      Старший сын старшего сына. У начальника Департамента правопорядка был сын... Глеб, кажется. Он погиб, и теперь единственный сын, не считая сестры, - Мэл. Значит, следующим примерит кольцо сын Мэла.

      Сын Мэла!

      - Да ты! - вскочила я и села. - Как ты мог! Почему ты? - снова вскочила и опустилась на стул. - То есть я и ты? Значит, мы с тобой?

       От нахлынувшего гнева дыхание срывалось, и окончания фраз съедались.

      - Как ты мог? - только и повторяла без конца. - Как ты мог?

      - Успокойся, Эва, - парень попытался обнять меня. - Мы выкрутились лучше некуда.

      - Успокоиться?! - воскликнула я и понизила голос до шепота, хотя в предосторожности не было нужды. Стеклярус тихо колыхался, сворачивая звуки, и не выпускал их за пределы закутка. - Знаешь, что сказала вчерашняя тетка? Ребенок будет невидящим! Мэл, твой сын может родиться слепым! Дегенератом!

      Лицо парня застыло.

      - Не путай понятия, - сказал он отрывисто. - Я вижу, у меня оба родителя видят. У тебя отец видит, а мать - нет. Итого семьдесят пять из ста. Никаких проблем.

      - О! - застонала я. Легкомысленному товарищу бесполезно объяснять и доказывать. - Хочу снять его! - попыталась стянуть кольцо. - По доброй воле возвращаю тебе!

      - Его можно надеть единожды, - ответил Мэл. - Мой прадед носил, потом дед, а после него отец. Затем носил брат. Теперь я отдал тебе, а ты передашь кольцо дальше.

      - Твой отец убьет меня! - сдирала подарок чуть не плача. Напрасно. Засело крепко - не снять. - Я хочу отдать его! Неужели некому?

      - Почему же, - посмотрел на меня Мэл. - Следующий по старшинству Севолод, за ним наследует Вадим. И кольцо уйдет по другой ветви.

      Парень, усыновленный Севолодом. Я вспомнила мерзкую улыбочку кузена Мэла, когда тот лапал горничную, и приостановила раздирание пальца в кровь.

      - Значит, ты готова отдать кольцо? - спросил Мэл, криво ухмыльнувшись. - Этому козлу, который и рядом не стоял с нашей семьей? Который жрет, ср*т и пользуется благами, прикрываясь нашей фамилией? Беги, передавай. Он с радостью примет.

      Я устало откинулась на спинку стула. Ну, что за невозможный человек этот Мэл! Почему сразу не рассказал правду о кольце? А если бы сказал, то совесть никогда не позволила бы мне подставить палец - это верно как дважды два.

      - Послушай, Эва, - опустился парень на корточки и поцеловал мою раскрытую ладошку, а я обессиленно смотрела на него. - Всё будет хорошо.

      - Что хорошего? А если через месяц мы надоедим друг другу? Что тогда?

      - Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

      Спасибо, утешил. И от шампанского спиваются.

      - А если... если родится не сын, а дочь? Пять девочек! Или шесть! Или семь!

      Абстрактные дети множились как на дрожжах, и Мэл рассмеялся.

      - Мы будем стараться. Эва, пойми, свет не сошелся клином на кольце. Останься брат в живых, оно никогда не перешло бы ко мне. Не цепляйся за кусок металла. Мы выбили право быть вместе, а остальное - неважно. Если наскучим - отдохнем друг от друга и поглядим, как быть дальше. И уж если совсем станет невмоготу, то разойдемся. Но ты всегда сможешь отдать кольцо следующему по моей ветви рода.

      - Это как? - поинтересовалась ревниво.

      - Вокруг много женщин... Какая-нибудь да согласится продолжить фамилию Мелёшиных.

      Ну уж нет. Пока что нет. Не отдам.

      - Не сомневался в тебе, - сказал парень, посмеиваясь. Мамочки, неужели сорвалось с языка?

      - Мэл... Конечно, рано говорить об этом, - промямлила, будучи пойманной с поличным, - но если случится так... Если мы с тобой...

      - Заделаем ребенка? - обрубил он невнятное беканье, как всегда грубо и прямолинейно.

      - Если он все-таки родится слепым, что тогда? Этот мир не примет его.

      Мэл посмотрел в окно.

      - Значит, мы изменим для него мир.

      Выяснилось, что Мэл припарковал автомобиль за ближайшим перекрестком. Теплый пояс тянулся вдоль витрин, в которых отражалось вылезшее из-за крыш солнце - веселое и задорное.

      - Вот мы с тобой сейчас идем, а нас, возможно, фотографируют, - оглянулась я назад, прижимая потрепанные розы к груди, но не заметила подозрительных машин, следующих по пятам, равно как и крадущихся типов с фотокамерами и прижимающихся к стенам домов.

      - Привыкай к публичности, - сказал Мэл, обняв меня за талию. - Уже не будет как прежде. Не гарантирую, что о нас полностью забудут, так что изредка фотографии станут появляться в прессе.

      Не хочу, чтобы мою жизнь выставляли напоказ. Такое впечатление, будто за мной, почти поцеловавшейся с Мэлом на снимке, наблюдала вся страна.

      - Но ведь Иванов, который распорядитель у премьер-министра... Рубля запретил ему писать обо мне и другим не разрешил.

      - Ну и что? Всегда найдется тот, кто захочет укусить и погреть руки на сенсации, пусть ему потом заткнут рот. Главное - тявкнуть.

      - Может, твой отец передал фотографии в газету? - спросила и испугалась. Вдруг Мэлу неприятно, что я обвинила Мелёшина-старшего в некрасивом поступке?

      Однако парень не стал возмущаться.

      - Вряд ли это он. Ему невыгодно трепать нашу фамилию в прессе. Отцу не нужны скандалы, чтобы не усугублять проблемы на работе. Скорей всего, за нами следили репортеры.

      Мэл усадил меня в машину, припаркованную за углом на перекрестке, и завел двигатель.

      - Пусть прогреется.

      Теперь и обнять парня нельзя, не оглянувшись по сторонам, а целовать можно только в "Эклипсе" с затемненными стеклами, хотя не я уверена, стоит ли. Вдруг после сегодняшней ночной выходки Мэл отнесется с опаской к проявлению мной нежных чувств? Елки-палки, до чего неловко получилось с расцарапанной спиной.

      - Ты сказал, что родители знают о твоих намерениях, - поспешно переключилась на другую тему. - И мама тоже?

      - И мама. Я сообщил об обязательстве, которое дал, но о кольце пока что не успел сказать.

      - Она сильно тебя ругала? - полюбопытствовала смущенно. Упоминание о маме Мэла вызвало у меня необъяснимую робость.

      - Она вообще не повышает голоса. Не бойся, Эва, отобьемся, - поддержал улыбкой парень.

      - А сестра?

      Мэл фыркнул.

      - Надо будет, узнает. Я перед ней не отчитываюсь.

      Представляю, что скажет Баста. Она - девчонка откровенная и за словом в карман не полезет.

      Когда машина тронулась, мысли снова вернулись к встрече с отцом.

      В газете написали, что я произвела впечатление на приеме. Приятно, что ни говори. Зато теперь журналисты посмотрят на волшебное превращение из красавицы в лягушку и тут же присвоят мне первое место в рейтинге "Пугало года".