Свободный Охотник - Александр Щеголев

Бессознательное желание спрятаться от нестерпимой ситуации толкало меня в спину, и наконец я нашел, за что уцепиться! Решение было найдено. Я увидел Вход.

– Ну что, попробуем? – предложил Александр Ильич. – Привозите его завтра, с самого утра.

– Можно, я подумаю?

– О чем?

Некоторое время мы оба молчали. Мой собеседник то ли обиделся, то ли не мог справиться с удивлением. Он ждал, помаргивая, он смотрел сквозь меня – на часы, висящие за моей спиной. «Я все-таки хочу понять, – жалобно напомнил я о себе, чтобы не быть позорно изгнанным. – Малыш не помнит своего имени, вернее, не всегда помнит, даже в периоды просветлений – с этим-то что делать?» Опять я соврал, ничего такого я уже не хотел понять. Другой вопрос жег мои голосовые связки, но освободиться от него я пока не решался… Александр Ильич перестал смотреть на часы. Перерыв между утренним и вечерним приемом продолжался, идти хозяину кабинета все равно было некуда. Не помнит своего имени, удовлетворенно подтвердил он. Естественно, зачем человеку это помнить, когда человек – другой? Подобные потери говорят о глубине вхождения в образ. Что теперь делать? Напоминать больному его истинное имя бесполезно – он ещё глубже будет уходить, сработает принцип отталкивания. Лечение здесь только комплексное и, к сожалению, длительное. Сказано же: метод «эн-эл-пи». Если не поможет, тогда – гипноз на фоне наркотерапии…

И ещё у нас проблема с цифрами! – вспомнил я. Когда преувеличивают значение числовых кодов, придают кодам личностные свойства, делят их на плохие и хорошие – что это означает? Бывает ли такая болезнь – «цифропсихоз»? Почему, например, мальчик ненавидит восьмерку, есть ли этому хоть какое-то объяснение?

Как раз насчет восьмерки, зевнул психотерапевт, можно спросить у него самого. Задать прямой вопрос, выслушать его версию и подумать – не удастся ли в дальнейшем сыграть на такой вот неувязочке: зачем в том мире существует слово «восемь», если в восьмеричной системе счисления эта цифра отсутствует? Нет здесь неувязки, тоскливо возразил я. «Восемь» и «десять» – слова-синонимы, первое из которых устарело, и это так же верно, как и то, что десять следует за цифрой семь. «Вы шутите, – спокойно кивнул мне собеседник. – Ну что, это хорошо…» Я не шутил, я просто никак не мог решиться. Я искал спасения и защиты у совершенно постороннего человека, что наверняка было нетипично для картины моего собственного душевного расстройства. «Нелюбовь к кошкам, выросшая до галактических масштабов, – терзал я привычного ко всему доктора. – Встречался ли вам раньше такой симптом?» Нелюбовь к кошкам? Александр Ильич пожал плечами: он, к примеру, тоже недолюбливает этих тварей, ну и что с того? А кто-то, к примеру, с отвращением относится к собакам. Патологическая ненависть к кошкам встречается у шизофреников, которые верят в перевоплощение людей в животных (а вот это уже симптом, которого в нашем случае, к счастью, нет). Решит такой бедолага, что его тетя, измывавшаяся нам ним в детстве, якобы превратилась в соседскую Мурку, и пошло-поехало…

– Доктор, неужели вы не чувствуете, как это важно – кошек человек любит или собак? – Я неожиданно разгорячился. – Или хуже того – крыс?

– Я знаю другое – кошки не сбиваются в волчьи стаи, не способны объединяться.

– Это в нашем мире неспособны.

– В том-то и дело. Еще одно доказательство абсолютной искусственности его мира. Пожалуй, только присутствие в сюжете бреда реальных психотравмирующих обстоятельств связывает бред с личностью нашего пациента…

Пауза сильно затянулась. Невысказанный вопрос болел в моем горле, как нарыв. Врач продолжал размышлять – о том, что печальную историю своего старшего брата мальчик перенес в сюжет в виде многочисленных плохих персонажей, оказывающихся чьими-либо братьями-предателями. О том, что список подобных переносов на этом не заканчивается. О том, что отношение молодого человека к кошкам может быть объяснено самым неожиданным образом – ну, скажем, сутенеров в криминальной среде называют «котами», а ведь молодой человек крайне начитанный товарищ… В общем, пора было будить пацана и уносить ноги.

– Мать звала его «котенком», когда хотела унизить, – вспомнил я. – Для нее, кстати, все мужики – коты.

– Очень интересно, – вежливо согласился Александр Ильич. – Что вы надумали? Мне ждать вас завтра?

Он искренне желал нам помочь – скулы сводило от этой неловкой ситуации.

И тогда я заставил себя вытолкнуть из горла застрявшие слова:

– Я все хочу спросить, доктор… Сумеет ли неспециалист стать одним из персонажей? Или без специальной подготовки нечего и пытаться?

Он бесконечно смотрел на меня, легко помаргивая. А может, немая сцена длилась всего мгновение? Его бесцветные глаза ничего не выражали. Профессионал, привычный ко всему, решал в уме задачу – что бы значил мой странный интерес? – и решив, сказал следующее:

– Поймите, чем бы вы ни считали случившееся, оно все равно выглядит, как болезнь. И лечиться оно должно тоже как болезнь. Что касается нейро-лингвистического программирования, то это очень сложная, длительная техника, где все учитывается – жесты, дыхание, построение фраз… – он улыбнулся.

Он улыбнулся этак хитро, непросто, показательно: мол, внимание, сейчас мы будем остроумно шутить, после чего добавил, улыбаясь и улыбаясь:

– Еще, пожалуй, я повторю вам то, что говорил раньше. Психоз способен распространяться и на других людей, причем, чаще всего – внутри отдельно взятой семьи. Есть такой феномен, имейте в виду. Так что будьте осторожны, договорились?

– Я буду осторожен, – торжественно пообещал я…

CONTINUE

…Гордость и сила не мешают проявлению простых человеческих чувств. На лице гипа Связи – недоверие, густо смешанное с восхищением. Он поражен: как его молодому другу удаются такие трюки? Ведь в том Фрагменте, где компания Неуловимого попалась в ловушку – невообразимое месиво!

– Чудеса, – только и произносит он…

Властитель разговаривает при помощи лекарь-системы, не раскрывая рта. Прозрачная пленка биосинтетика, стягивающая гипа Связи, не скрывает страшных увечий – вся левая половина его тела превращена в нечто рваное, бесформенное, словно огромная пасть вцепилась в этого человека и откусила здоровенный кусок. Рука отсутствует. Голова и другие части тела обожжены. Гип Связи неузнаваем. Под пленкой биосинтетика шевелится активная слизь – властитель лечится.

– Без тебя мы бы не спаслись, – ровным голосом отвечает Свободный Охотник.

Ох, как приятно гипу Связи это слышать. И все-таки пусть наш герой побережет учтивость для многочисленных дураков, потому что догадаться нетрудно – жизням беглецов ничто не угрожало, и спасаться им было не обязательно. Дедушка Гной берег бы пленников и любил покрепче, чем свои подрастающие клонированные тени. Но герой сделал выбор…