Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы - Олег Терентьев

«Война под крышами» и «Сыновья уходят в бой» — это один и тот же фильм, только две серии. Я (...) написал туда песни по традиции, потому, что фильм снимал режиссер Виктор Туров, у которого я снимался в одной из первых картин «Я родом из детства». И туда я тоже писал песни. И так с тех пор, как только он снимает картину, я обязательно пишу песни». (10)

«Для следующей картины (после фильма «Я родом из детства», поскольку тема продолжалась) песни планировались изначально. То есть ему их уже заказывали. Причем это обговаривалось на сценарной коллегии. И сдавал он песни не так, как, скажем, мы оформляли их по предыдущему фильму — постфактум, а делалось это специально под картину. И все по договорам, с текстом — как полагается. Другое дело, что в процессе работы многое шлифовалось, и порой песни делались с опережением. Некоторые я имел еще до начала съемок. Например, «Как призывный набат...» он предложил для картины сам. Она была уже готова. То же с песней «У нас вчера с позавчера...» — она не планировалась в фильме. Просто однажды во время съемок он приехал и предложил ее, причем для конкретной сцены. Но песня в картину не вошла, «Небо этого дня...» — написана для начала фильма, под титры. Вариант «вороны-аисты»? При съемках альтернативных вариантов не существовало. Видимо, это его личные разночтения, «Темнота впереди...» писалась непосредственно для картины. Все эти песни записывались здесь у нас в Минске, в старом республиканском ателье для записи музыки...» (1)

«В этом фильме (...) я не играю роли, и ничего не делаю. Там меня чуть-чуть (...) на свадьбе сняли. Во время [сцены] свадьбы поется песня. Вот. И больше меня там нет». (11)

«На роль Володя не планировался и проб не проходил. Мы, кажется, даже речи не вели о его участии в фильме, потому что он в то время был чрезвычайно загружен. Однако время от времени он приезжал, иногда совершенно неожиданно. Вообще, когда у Володи было свободное время, он просто удирал ко мне. Видно, не очень сладко ему порой приходилось в Москве.

Так случилось и в тот раз, когда он сыграл в эпизоде. Просто у него тогда был люфт во времени и желание удрать из Москвы. А мы в то время снимали на Браславщине — Друя, есть такой поселок на Двине. Дело было летом. Володя приехал, а так как у актеров денег не так много, то почему бы заодно не сыграть в эпизоде, не сняться? Все делалось экспромтом, то есть ничего специально не готовилось — он просто надел форму и сыграл. Это была сцена свадьбы: массовка в хате, Высоцкий изображал полицая». (1)

«Еще [записка]...— написано: «Почему в конце фильма «Война под крышами» песня звучит не в Вашем исполнении?» (...) Когда снимался фильм «Вертикаль», в мой адрес было очень много несправедливой критики („.): были статьи в газетах, в которых мне приписывались песни, которые мне не принадлежат. И в связи с этим, для того чтобы как-то спасти положение в этой картине (потому что уже были написаны мои песни, их нельзя было вытаскивать), мы сделали, чтобы обобщить — чтобы был просто нейтральный голос, чтобы не было [это] привязано к моему голосу». (12)

[Здесь Высоцкий — случайно или умышленно — сдвигает на год время появления статей, направленных против него. Воспоминания В. Турова и далее И. Добролюбова и С. Шухмана несколько проясняют вопрос, заданный в записке.— Авт.]

«Я родом из детства» — мой единственный фильм, который я сдавал относительно легко, «Войну под крышами», а затем и «Сыновья уходят в бой» уже тормозили. Что только с ними не делали: резали, арестовывали... Причины? Ну, в частности, к «Войне...» такое отношение было потому, что мы впервые пытались рассказать о начале войны и о том, что происходило на самом деле — по документам, по тем действительным событиям; там многое просто было сделано исходя из хроники, которую я видел. И это, естественно, многим не понравилось. Картину порезали, она долго лежала на полке и вид теперь имеет совершенно иной, чем было задумано».(11)

«Эта песня, которую я вам сейчас спел («Полчаса до атаки, скоро снова под танки...»],— я ее никогда не исполнял в концертах, просто почему-то она мне сейчас пришла на ум. Я ее написал для фильма «Иван Макарович», Это такая должна быть жалостливая песня, которую поет мальчик под аккомпанемент гармошки. И когда мы снимали этот эпизод под Минском (там снимали эпизод базара, когда он поет эту песню, мальчишка), там стояли женщины, которые продавали молоко, сметану,— и они все плакали. Значит, вот они вспоминали это время, потому что (...) они все через это прошли». (14)

[Этот рассказ — скорее художественный образ иди же пересказ с чужих слов, поскольку, как видно из последующих материалов, на съемках Высоцкий не присутствовал,— Aвт.]

«С просьбой написать песню для кинофильма «Иван Макарович», который я снимал на киностудии «Беларусьфильм», я обратился к Высоцкому где-то детом 1967 года, во время одного из его приездов в Минск. Мы были знакомы давно (я учился во ВГИКе вместе с его женой), еще в Москве, Поэтому не возникло никаких проблем.

Ему была задана не то чтобы «тема», а просто.,. Во время войны много существовало таких «эшелонно-вагонных» фольклорных песен. И просьба была: сделать что-то в таком ключе. Выл подписан договор, и Владимир его выполнил — довольно быстро прислал песню. Все было сделано блистательно». (22)

«Съемки проходили в Гродно, в конце лета — начале осени. Фонограмма песни, записанная на скорости 38, была получена из Москвы. И в Гродно мы копировали ее прямо в Радиокомитете. Подогнали тон-ваген и с комитетского магнитофона, так как своего студийного магнитофона не было, мы копировали песню сразу на 450 — на широкопленочный магнитофон. И затем при съемке давали фонограмму Высоцкого.

Ее изучил наш мальчик — герой картины, и пел. А он в этом эпизоде вел за руку еще и второго мальчика, младшего. Старшему было лет шесть, а другому — годика три, три с половиной. И как-то мы упустили во время репетиций и съемок, что младший мальчик шевелил губами, повторяя песню. И когда мы затем посмотрели отснятый материал на экране, то я ужаснулся. Потому что если шестилетний еще мог как-то спеть, то трехлетний наверняка не повторит этого. Но все же мы пригласили на озвучание этих детей, и они смогли-таки спеть». (3)

«Съемки велись под фонограмму. Детишки выучивали отдельные места и пели. Затем озвучание... И тут неожиданно последовало распоряжение песню из картины вырубить. Никаких новаций, все как обычно. Причина? Ну кто тогда объяснял причину: убрать! — и все. Я был еще совсем молодым режиссером, и со мной разговаривали, не утруждая себя разъяснениями.

Так песня и пропала. Фонограмму, как ни странно, никто не пытался арестовать или изъять. Но, знаете, как бывает на съемках: суета, гонка... Тогда этому не придавалось такого значения, и никто не подумал о том, чтобы сберечь копию». (22)