Степан Разин - Андрей Николаевич Сахаров

продолжал сидеть под Симбирским кремлем. И писал он Мише Харитонову, что вот-вот придет к нему поближе сначала на Пензу, а потом с Пензы туда, где стоял Харитонов со своим войском — пятью тысячами людей в Шацком уезде — в село Зарубкино. Но и в Зарубкине напрасно прождали Разина.

Много тысяч шло за Степаном Разиным, и много атаманов у него было, а сидел он в своей избе в Симбирске, слушал ночью, как воет осенний ветер над Волгой, и казалось ему, что уходят у него все эти тысячи, десятки тысяч людей, как вода сквозь сито. Сидели и брели они по городам и селам, стояли на далеких дорогах и засеках; весь юг государства Российского, все понизовые города были его, разинские.

Но воевать так, как хотел он, их атаман, их батюшка, они не хотели, да и не умели. Приходили они по-прежнему скопом под Симбирск и скопом же уходили в леса по черте. И терялись их следы в Кадоме и Темникове, под Шацком и Тамбовом.

И не было больше вестей ни от Миши Харитонова, ни от Прокофия Иванова. Послал Степан грамоту Максиму Осипову под Нижний Новгород, чтобы шел Максим со своими многими тысячами назад, в Симбирск для общего с ним, Степаном, приступа. Но даже не ответил Осипов. То ли его, Степанов, гонец не дошел до курмышского и алатырского атамана, то ли сам Максим где-то увяз в нижегородских лесах, а может, уже стоит под пыткой или сидит на колу…

Потом приходили окольными путями вести: воюют атаманы, берут города. И спокойней становилось на душе Разина. Прибегали к нему люди, рассказывали, что небывалое дело творится на всей Руси, что начинает бунтовать чернь даже там, где он, Степан, вовсе и не рассчитывал. Вставали вдруг повстанцы под Тулой и Суздалем, близ Ефремова и Старого Оскола, около Коломны и Ярославля.

Добрые вести шли к Разину со Слободской Украины, по разным дорогам шли на Воронеж и Коротояк донцы: одни двинулись с Вешек, другие — из Паншина и Кагальникова городков. Уже 10 сентября отряд казаков дошел до Острогожска и ночью при поддержке здешних казаков и посадских людей вошел в город. А стоял во главе донских казаков разинский атаман Фрол Минаев.

В тот же час схватили в хоромах воеводу Василия Мезенцева и подьячего Ивана Горелкина и покидали в реку, взяли город в свои руки, выпустили всех тюремных сидельцев. В те же дни взяли казаки Ольшанск, и писал коротоякский воевода Ознобишин в Москву: «Ольшанцы с ними не бились, а воеводские животы разграбили». Ольшанский воевода Семен Беклемешев тоже был взят прямо в хоромах и брошен с раската.

Фрол Разин с тремя тысячами казаков в больших и малых стругах объявился уже неподалеку от Коротояка, прошел он Доном вверх, миновал устье речки Икорца. Леско же Черкашенин продолжал продвигаться Северским Донцом с конницей и судами с тремястами людьми, рассылая по-прежнему грамоты по всей Слободской Украине. 1 октября, к вечеру, взял Леско город Царев-Борисов. Ввели там казаки круг, разорили воеводу и воеводских людей и оставили город за собой. А оттуда пошел Леско на Маяцк, Чугуев, поднимая всюду людей именем Разина и своим собственным

К началу октября 1670 года Степан Разин твердо уже мог сказать, что там, где шли с боями его люди, устанавливались новые порядки, воля приходила на место притеснениям и тяготам простого народа, выводились все изменники-бояре, и воеводы, и дьяки, и подьячие, и новая свободная жизнь без крепостей и налогов, без воеводского кнута и приказного надзора строилась по городам и селам. И не беда, что шарпали где-нибудь крестьяне лишнего или кидали в воду, не разобравшись, какого-нибудь боярского человека, хотя и не было от него большого вреда. Новая, справедливая народная жизнь шла вместе с именем Степана Разина по Руси. И за эту жизнь стояли насмерть мужики по лесным засекам, лезли по приступным лестницам на крепостные стены уездных городов, ложились под пули и ядра в полевых боях с государевыми ратными людьми. И все ширилось и ширилось восстание, множились собрания бунташных людей, неистовствовали русские мужики, посадские люди, холопы, вырвавшиеся на свободу, неистовствовала и черемиса, чуваша, мордва, татары, ухватившие с приходом разинских людей волю.

Не останавливал Разин это неистовство, не останавливали его ни Михаил Харитонов, ни Максим Осипов, ни Прокофий Иванов, ни Фрол Минаев, ни Асан Карачурин, ни Мирон Мумарин, ни иные атаманы. Пусть трепет войдет в кости московских столпов и самого государя и великого князя Алексея Михайловича. Видно, недолго осталось им править на Руси, если так дружно и неистово вставала чернь под разинский бунчук. Была это народная правда и народная война всех крестьян, посадских, холопов, всей черни против неправедных порядков. И верила вся чернь, вся голутва, что пришел срок вывести врагов своих. Но многие думали, что сделали свое дело — убили помещика, спалили его двор, разделили добро, помогли казакам взять уездный город, прогнать воеводу — и все, теперь можно и по домам, а остальная чернь пусть делает то же в своих селах и уездах. И никак не мог ни Степан, ни атаманы удержать повсюду волну народного гнева. Да и быстро остывал народ, играл своей силой, замахивался увесисто, а казнил-то всего воеводу, подьячего, да двух-трех их прихлебателей по городам, да нехороших людей по уездам, а больше пугал, тешился. Государевых же ратных людей совсем не трогали — брали лишь у них ружья да запас и отпускали на все четыре стороны. И бежали ратные люди в Нижний и Тамбов и рассказывали, где стоят повстанцы и много ли их по смете. И готовились воеводы к решительной и последней войне своей не на живот, а на смерть, за вотчины и поместья, за кабалы и крепости, за весь российский порядок, который вдруг зашатался в эти осенние месяцы 1670 года.

19. «ЗАВОДЧИКОВ ВОРОВСКИХ ВСЕХ ВЫВЕСТЬ»

1 сентября, когда разинские струги подходили к Симбирску, в Москве была великая деловая суматоха. Из кремлевских Спасских ворот в дальний путь к Арзамасу выходило войско князя и боярина Юрия Алексеевича Долгорукого. Шли с ним тысячи ратников дворянского ополчения и солдатские полки нового строя, и копейщики, и рейтары. Была здесь вся порода дворянская из городов Москвы, Владимира, Суздаля, Луха, Юрьева-Польского, Переяславля-Залесского, Ростова, Ярославля, Костромы, Галича, Романова,