Том 9. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее - Джеймс Чейз

Свершилось! Ясное дело, ему спешат сообщить новость, которую он так ожидал. Шеннон больше нет, он свободен!

Отшвырнув одеяло, Джемисон вскочил на ноги и схватил трубку. Голос телефонистки произнес:

— Мистер Джемисон, ваш мажордом хочет с вами переговорить. Надеюсь, я вас не потревожила?

— Соединяйте! — рявкнул Джемисон.

Послышался щелчок, затем раздался голос Смита:

— Мистер Джемисон?

— Да! В чем дело?!

— Мистер Джемисон, боюсь, у меня для вас плохие новости… очень плохие, сэр… — Голос старого слуги дрожал.

— В чем дело, Смит?! Да говорите же! — прорычал Джемисон, нисколько не сомневаясь насчет того, что он сейчас услышит.

— Боюсь, что миссис Шеннон похитили, сэр. Все на это указывает.

— Похитили?! — Сердце Джемисона дернулось и застучало, как паровой молот. Что он несет, этот старый дурень? Может, это оборот речи, эвфемизм, вроде «отошла» или «усопла»?

— Похитили?! О чем вы говорите, Сэм?

— Разрешите, сэр, я расскажу все по порядку.

— Да говорите же, ради Бога!

— Сэр, миссис Джемисон, как обычно по утрам, поехала в церковь. Конкин видел, как она уезжала, он смотрел, пока машина не скрылась из виду. В половине девятого Конкин обнаружил метрах в ста от ворот припаркованную машину миссис Джемисон, но самой хозяйки внутри не оказалось Конкин позвонил мне из автомата, и я немедленно прибежал. Мы осмотрели машину и нашли записку, зажатую между «дворником» и ветровым стеклом.

— Прочтите ее! — приказал Джемисон.

— Да, сэр. Вот что там написано: «Джемисон, ваша жена похищена. Если хотите видеть ее в живых, не делайте никаких сообщений в полицию и прессу. Не предпринимайте вообще никаких шагов. Мы свяжемся с вами в десять вечера». Это все, сэр, — завершил Смит хриплым голосом.

Джемисон не был бы Джемисоном, если бы его тренированный мозг не умел за долю секунды оценить любое, самое неожиданное и крутое изменение ситуации и принять быстрое и верное решение.

— Смит, поступайте, как сказано в записке, ничего не предпринимайте. Ясно? Машину Шеннон отгоните в гараж. Ждите моего возвращения. Постараюсь успеть на рейс в 11.30. Пусть Конкин встретит меня в аэропорту.

Времени оставалось в обрез, и Джемисон заметался. Он быстро напялил одежду, игнорируя душ и бритье. Возможность привести мысли в порядок появилась, только когда самолет на Майами был уже в воздухе. Джемисон постарался трезво оценить ситуацию.

Во-первых, он понял, что его одурачили.

Кулаки его сжались. Убить мало паскуду! Никому нельзя доверять! Киднеппинг! Ясное дело, эта сволочь теперь такую цену заломит!.. Ладно, любые деньги уплачу, лишь бы от нее избавиться. Во-вторых… Э-э, да чего там — все ясно…

Стюардесса принесла кофе. Шерман отпивал маленькими глоточками горячую жидкость, а на лице гуляла мрачная ухмылка.

«Джемисон, — говорил он сам себе, — тебя обвели, как сопляка. Но, мистер Клинг, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я вам, ублюдки, покажу, кто такой Джемисон! И ты это запомнишь, Клинг, и ты, Лукан-слизняк… Не знаете вы, подонки, кого решили кинуть».

Он вспомнил о Тарнии. Да, в Рим пока звонить рановато.

Затем в памяти всплыло содержимое записки, оставленной похитителями.

«…Если хотите видеть ее в живых, не делайте никаких сообщений в полицию…»

Вот уж чего он точно не хочет, так это видеть ее в живых. Тем не менее в полицию пока что сообщать не стоит. Во-первых, никакой гарантии, что они выполнят свою угрозу, даже если он информирует полицию. Во-вторых, следовало сначала узнать, какой выкуп потребует эта сволочь Клинг. Так… теперь Конкин и Смит. Их нужно будет убедить помалкивать… заставить поверить, что он, Джемисон, знает, что делает. Они хоть и глупы, но преданы Шеннон.

Он попросил стюардессу принести еще кофе и продолжал напряженно размышлять, пока самолет мчался в облачных просторах к Майами.

Лепски сидел за письменным столом, с тоской наблюдая за стрелками часов. Еще десять минут — и его дежурство закончится.

С утра он обещал Кэррол увеселительную программу на этот вечер: сначала кино, потом ужин в ресторане. И что женщины находят в кино и ресторанах? Не лучше ли телевизор и домашний ужин? Но это были мысли бесполезные, хотя и привычные. Так уж устроены эти существа, говорил он сам себе со вздохом.

Лепски рассеянно листал журнал комиксов, когда резко и неожиданно прозвучал телефонный звонок. Лепски неохотно поднял трубку.

— Это Чарли говорит, — раздался в трубке знакомый голос. — Тут пришел один парень и жаждет видеть вашего самого лучшего детектива. Я сразу же о тебе подумал, Том. Хочешь с ним пообщаться?

Лепски глянул на часы. 18.00. Рабочий день закончился.

— Что ему надо?

— Говорит, что хочет сделать очень важное сообщение, но, повторяю, желает сделать это лишь в присутствии лучшего детектива. Так что, впустить?

— Ну, раз ему нужен самый лучший детектив, то пусть войдет.

В комнату вошел упитанный, хорошо одетый подросток лет десяти-одиннадцати.

— Вы мистер Лепски? — спросил он на удивление спокойно, не выказывая никакого трепета от встречи с асом дедукции.

— Да, мой юный друг, он самый, — ответил Лепски, сдвигая шляпу на затылок — была у него привычка не снимать головного убора даже в помещении.

— Дежурный сказал, что вы здесь — лучший сыщик. Это правда?

— Заявление дежурного не вступает в противоречие с общеизвестными фактами. И что тебе, сынок, нужно от лучшего детектива?

— Я хочу сделать заявление насчет серьезного преступления.

— Вот так? И что ты называешь серьезным преступлением?

— Киднеппинг, — ответил юный толстяк.

— Киднеппинг? Ты это серьезно?

— Но ведь это серьезное преступление?

— Безусловно. — Лепски почесал затылок, для чего ему пришлось приподнять шляпу. — Слушай, сынок, если ты просто одарен богатым воображением или нестандартным чувством юмора — попросту, если ты меня дуришь, то ведь я могу и рассердиться.

Толстячок с достоинством взирал на инспектора.

— Так вы хотите, чтобы я сделал заявление или нет? Я домой опаздываю к обеду.

— Хорошо, садись и выкладывай: кого украли, где, когда, при каких обстоятельствах.

— А вы разве не будете вести протокол и записывать всякие сведения обо мне?

Лепски слыл талантливым звукоподражателем. На этот раз он изобразил звук электропилы, врезающейся в сучковатое бревно.

— Мой папа тоже так умеет, — спокойно отметил мальчик. — У него больной желудок. Только он такие звуки не ртом издает.

— Ладно. — Лепски достал чистый бланк из ящика письменного стола. — Итак, сынок, твое имя?

— Фредерик Уайтлоу. И не называйте меня, пожалуйста, «сынок». Друзья дразнят меня бурдюком, так то друзья. А здесь официальное учреждение.

Лепски барабанил пальцами по столу.

— Правильно говоришь. Значит, Фредди Уайтлоу.

— Да, мой отец — Хуберт Уайтлоу, владелец нескольких магазинов самообслуживания.

Лепски уважительно поцокал языком. Уайтлоу-старший принадлежал к городской элите.

— Так, — произнес он, делая очередную запись. — А живешь ты на вилле «Гелиотроп» на Оушен-Роуд… верно?

— Именно там.

— Хорошо. Так кого же похитили? И откуда ты это знаешь?

— Я наблюдал за жизнью птичек, мистер Лепски.

Лепски хихикнул:

— А не рановато ли ты этим занялся, малыш?

Фредди-бурдюк невозмутимо ответил:

— Я имею в виду пернатых, мистер Лепски. Тех, что летают, а не тех, о которых вы подумали.

«Экий малолетний старичок, — вздохнул про себя Лепски, — но мудрый старичок».

Он продолжал барабанить пальцами по столу.

— Итак, ты любитель-орнитолог и наблюдаешь за пташками?

— Да. Каждое утро в семь часов я забираюсь на дерево в саду. Я соорудил там укрытие, оттуда можно хорошо видеть все вокруг, но я наблюдаю только за птицами.

— Хорошо, я понял. Так что там насчет киднеппинга?

— Сегодня утром, около восьми часов, я видел из своего укрытия, как похитили миссис Джемисон.

— Шеннон Джемисон! — воскликнул пораженный Лепски, чуть не свалившись со стула.

— Да, именно ее. Джемисоны живут через дорогу от нас. Отец говорит, что они снобы и очень богаты.

— Ты утверждаешь, что видел, как примерно в восемь утра похитили жену Шермана Джемисона?

— Да, видел.

— С чего ты решил, что ее похитили? Отвечай серьезно, Фредди, это дело нешуточное. Если ты мне голову морочишь, то сильно пожалеешь!

— Если не хотите, могу и не рассказывать.

— Извини, Фредди, я тебе верю. Просто неожиданно все это. Давай рассказывай, что же случилось?

— Я сидел в своем укрытии и увидел, как неподалеку от ворот Джемисонов остановилась легковая машина. Из нее вышел человек, поднял капот и стал притворяться, что ковыряется в моторе, хотя на самом деле ничего там не делал. Меня это заинтересовало, я стал наблюдать за ним. Вы поспеваете записывать, мистер Лепски?