Мертвоград - Алексей Калугин

– Гибер, тебе не кажется, что город стал каким-то другим? – задумчиво спросил напарника Верша.

– Он каждое утро другой, – не размежая сомкнутых век, ответил Игорь.

– Нет, я серьезно. Все вроде как на своих местах, но… другое.

– В каком смысле?

– Ну вроде как все чище, опрятнее…

Приподняв голову, Игорь оценивающе глянул в окно.

– Да нет, все как обычно.

– Понял! – Верша вдруг хлопнул ладонями по рулю. – Безопасность!

– При чем тут безопасность?

– Ощущение безопасности! Посмотри! Люди на улицах как будто ничего не боятся!

На этот раз Игорь даже смотреть не стал.

– Это у тебя после ночной смены, Верша. Поспишь, и все пройдет. Все станет как прежде. Траурно и напряженно.

– Ты так считаешь? – Верша сник.

Какое-то время они ехали молча.

– И все же, мне кажется…

– Да откуда оно могло взяться, это твое клепаное ощущение безопасности! – не дослушав, перебил напарника Игорь. – Кончай эти штучки, Верша! Меня сумасшедшим называешь, а сам несешь какой-то полный пентакль! Хочешь жить, трель твою, Верша, не расслабляйся! Мы живем в мире, где даже думать о безопасности уже опасно!

– Да знаю я, – недовольно буркнул Верша. – Просто… – Он постучал пальцами по рулевому колесу, думая, как сказать о том, чего он и сам до конца не понимал. – Ну, понимаешь…

– Понимаю, – успокоил напарника Игорь. – Все я прекрасно понимаю. Но – не одобряю. С таким подходом долго не проживешь.

– А тебе никогда не хотелось обо всем забыть?

– О чем именно?

– Да обо всем! Вообще!..

Не находя более слов, Верша взмахнул рукой, насколько позволяла кабина, пытаясь обрисовать нечто похожее на круг.

Игорь ответил не сразу. Со стороны могло показаться, что он обдумывает заданный вопрос. На самом же деле он изо всех сил боролся с дремотой. Для него это было все равно что борьба нанайских мальчиков – символическое преобладало над решающим.

Наконец он открыл глаза и посмотрел на Вершу. Профиль Верши на медаль явно не годился. На монету – разве что на самую мелкую.

– Хочешь знать, о чем я думал, когда меня последний раз чуть было не сожрали?

Верша бросил на Игоря быстрый, настороженный взгляд:

– Это ты к чему?

– Да так просто, – пожал плечами Игорь. – Ни к чему… Хотя… – Прищурившись, он посмотрел на свет, исходящий от Солнца, и почесал заросшую щетиной щеку. – Не думаю, что смогу когда-нибудь это забыть. Даже если очень захочу.

– Что ж, так и жить с этим?

– А как иначе?

– Я уже думал.

– И – что?

– Концы с концами не сходятся.

– Ну, может, оно и к лучшему.

– Ты так думаешь?

– Нет, конечно. Я только так говорю.

– Уж лучше б молчал.

– Хорошо.

Весь оставшийся путь они молчали. Да и ехать было недалеко.

– Притормози здесь, – сказал Игорь, когда они уже почти доехали до места.

Верша остановил «неотложку» у обочины, неподалеку от газетного ларька, несмотря на ранний час уже открытого.

Игорь вышел из машины, снял мятый, затасканный халат и кинул его за спинку сиденья. Одернул майку – красная, с портретом Маркса в лихо заломленном десантном берете. Майку ему сосед подарил. Звали соседа Оскар, жил он вместе с младшим братом Виктором. И работал, судя по всему, дизайнером модных маек. Игорь так решил, потому что у Оскара полным-полно было самых разных маек с невообразимо причудливыми рисунками. Хлопнув Маркса ладонью по носу – на удачу! – Игорь перекинул через плечо лямку небольшой серой сумки на молнии и сдвинул ее на поясницу, чтобы не мешала. Взяв с сиденья короткий автомат с откидывающимся прикладом, Игорь проверил обойму, щелкнул затвором, поставил автомат на предохранитель и повесил на плечо.

– Кто вооружен – тот предупрежден, – подмигнул он наблюдавшему за ним Верше.

– Хочешь, я тебя подожду, – предложил Верша.

– Не стоит.

– Тебе ж через полгорода до дома добираться!

– Не волнуйся, мамочка, со мной все будет в порядке.

– Как знаешь. – Верша сделал вид, что обиделся.

А может, и правда расстроился из-за того, что Игорь не хотел с ним ехать.

Он потянулся к дверце, чтобы захлопнуть ее.

– Так я скажу Молчуну, чтобы поставил нас вместе на следующую смену?

– Конечно, – улыбнулся Игорь.

Лицо Верши просветлело.

– Забыл. – Он протянул Игорю початую бутылку водки.

Игорь взял бутылку и, не глядя, нарочито небрежно сунул в сумку. Так, что горлышко осталось торчать.

– Ну, будь здоров!

Верша хлопнул дверцей.

Фургончик «неотложки» с зеленым крестом на борту отъехал от бордюра и легко влился в не особенно плотный поток машин, тянущихся по Дмитровскому шоссе в сторону Центра.

Игорь затолкал бутылку поглубже в сумку и застегнул молнию. Достал из кармана жвачку со вкусом перечной мяты, кинул в рот и принялся старательно работать челюстями. Провел руками по волосам, приглаживая их ото лба к затылку. И медленно пошел по тротуару в ту же сторону, куда умчалась «неотложка».

Солнечные лучи скользили по молодой, зеленой листве, отчего деревья казались покрытыми позолотой. Отчаянно пищали воробьи, подравшиеся из-за корки хлеба, которую им и двоим было не съесть. А за ними лениво приглядывал толстый, вполне довольный жизнью кот. Черный, с белой манишкой и белыми кончиками передних лап. Кошара явно не испытывал ни малейшего желания разнимать воробьев. Ему всего лишь хотелось узнать, чем закончится ссора.

Толкая перед собой розовую коляску, навстречу Игорю шла молодая, чертовски привлекательная мамаша. Девушка лучилась счастьем, как утреннее солнце, игравшее в ее волосах. Она улыбалась всем – своему спящему ребенку, идущему навстречу небритому санитару, дерущимся воробьям, толстому, ленивому коту. На плече у счастливой мамаши висел маленький, аккуратный автомат «узи». Игорь почувствовал, что невольно тоже улыбается ей в ответ.

И это было нехорошо.

Любуясь очаровательной мамашей, он утрачивал бдительность. Которую нельзя было терять ни при каких обстоятельствах. Иначе – смерть.

Твари.

Твари были повсюду.

Даже в такой замечательный солнечный тень они таились в подъездах, в подворотнях, за мусорными контейнерами, в темных углах. И только ждали момента, чтобы наброситься, окутать, запеленать, заморочить, затуманить человеческий разум, выпить жизнь и превратить живого человека в ужасающее подобие себя. Они могли появиться откуда угодно. Упасть с неба, вылезти из-под земли, просочиться сквозь трещину в стене. Это был кошмар, от которого невозможно спрятаться. И люди научились жить вместе с этим вездесущим кошмаром.

Трель твою!

Чему только не могут научиться люди!

Наверное, если очень сильно припрет, они и под водой дышать научатся.

Игорь остановился возле витрины с насыпанными горками конфетами в разноцветных обертках, с бутафорскими, но все равно очень красивыми пирожными в стеклянных вазочках и с огромным, можно сказать, монструозным тортом, украшенным голубыми розами в самом центре. По верху витрины были рассыпаны витиевато закрученные буквы, складывающиеся в знакомое с детства, самое вкусное в мире слово «КОНДИТЕРСКАЯ».

Ладонями прикрыв глаза от света, Игорь приблизил лицо к витрине, пытаясь увидеть, что происходит внутри, за горами конфет. Ему удалось разглядеть только прилавок с несметными залежами каких-то сладостей. Если внутри и находились люди, то ни один из них не попал в поле зрения санитара.

Игорь не хотел заходить в кондитерскую. Сам не знал почему, но – не хотел. Поэтому он встал возле витрины, неподалеку от входа, перекинул автомат на живот и приготовился ждать.

Он мог ждать долго. Ему некуда было спешить. Следующая смена – через сутки. И спать уже почти не хотелось. Лишь под веками ощущалось ставшее привычным легкое жжение. Он стоял и медленно считал. Сначала до ста. Потом еще раз до ста. Потом – до тысячи. Снова до тысячи…

Мимо него проходили люди. Молодые и старые. Одетые красиво и небрежно. Поодиночке и парами. Один раз пробежала группа аж из семи человек. Мальчишки и девчонки, что-то весело галдящие, размахивающие руками, обгоняющие и толкающие друг друга. Множество разных, непохожих друг на друга лиц. Но было в них нечто общее.

Настороженность.

Чувство постоянного ожидания беды.

Обычные люди могли его не замечать. Но санитар читал безошибочно. Все-все до последнего жителя этого города постоянно были готовы к тому, что что-то может случиться. Что угодно, где угодно и когда угодно. В любую минуту. Хочешь остаться живым – будь готов к беде. Бди. Иначе сожрут.

Игорь страшно не любил это мерзкое чувство. Но от него было никуда не деться. В мире, в котором все они жили, жить – означало бояться. И лучше уж так, чем вовсе никак.

Игорь почувствовал давящую на шею усталость. И рука сама собой потянулась к сумке, в которой лежала бутылка.

Э, нет! Сейчас пить было нельзя. Ну, никак нельзя. Ни глоточка.

Чтобы как-то взбодриться, Игорь нашел взглядом ближайший мемхелпер. По большому световому щиту, словно тараканы, бегали зеленые буквы. На первый взгляд перемещение букв было совершенно бессмысленным и хаотичным. Однако если расфокусировать взгляд, как будто смотришь на трехмерную картинку, то буквы тут же складывались в слова: «План Гильдии – выбор народа».