Шелк - Кэтрин Николсон

Он кивнул, вежливо улыбнулся и ушел.

Жанна медленно закрыла окно. Стук сердца барабанным, боем отдавался в ушах. Почти теряя сознание, она дотащилась до двери и стала осторожно спускаться по лестнице, крепко вцепившись руками в перила. Голова кружилась. Каждое движение давалось ей с трудом, будто она превратилась в столетнюю старуху.

Проходя мимо зеркала, висевшего в прихожей, Жанна обмерла. На нее смотрело изнуренное существо с бледным, распухшим от слез лицом и огромными глазами; волосы стали тусклыми и безжизненными. «У меня вид тяжело больного человека, – подумала она. – Неудивительно, что Грей не узнал меня».

– Я сама не своя. – Услышав свой собственный тоненький, жалобный голосок, Жанна поняла, что с ней и в самом деле происходит что-то нехорошее. Нечто, над чем она не властна. Может, она теряет рассудок или умирает от какой-то болезни? Это нужно выяснить.

– Вам не о чем беспокоиться, абсолютно не о чем. – Врач снова уткнулся в свой блокнот. – Но на всякий случай я пропишу вам витамины. Меня несколько беспокоит ваш вес. Вы хорошо питаетесь?

Жанна покачала головой. Ей становилось плохо при одной мысли о еде.

– Ничего, со временем все наладится.

– Но мне нужно поправиться как можно быстрее.

Шла последняя неделя августа. Жанна вдруг похолодела: если бы Грей не звонил так настойчиво в ее дверь, она бы не вспомнила о съемках и подвела Фернана. Она совсем потеряла счет времени. Жанна смотрела на доктора с немой мольбой, ибо вопреки здравому смыслу верила, что за две короткие недели он поможет воскресить прежнюю Жанну Браун…

Врач скользнул взглядом по ее левой руке и осторожно спросил:

– Я вижу, вы не замужем. Возможно, это слегка тревожит вас? У вас… – он замялся, – вам хватает средств на жизнь?

– Да. – Сейчас эта проблема волновала Жанну меньше всего и вроде бы не имела никакого отношения к делу. Несколько растерявшись, она вопросительно взглянула на врача.

– А когда появится ребенок?

– Простите?

– Ребенок. – Врач откинулся на спинку стула и пояснил, медленно произнося каждое слово, как будто разговаривал с иностранкой:

– Вам хватит денег на ребенка?

– Какого ребенка? – Жанна снова почувствовала приступ дурноты. Может, она ослышалась?

Врач посмотрел на нее поверх очков. На его лице промелькнуло какое-то странное выражение: то ли недоумение, то ли сочувствие. Потом он встал и подошел к Жанне, прихватив с собой стул.

– Ваш ребенок, мисс Браун. Вы беременны.

– Нет, нет! – Жанна замотала головой. – Это невозможно! Я пила таблетки, которые вы сами мне прописали, помните?

– Помню. Значит, вы пропустили день. К сожалению, диагноз сомнений не вызывает. Вы беременны. Где-то между третьим и четвертым месяцем.

Жанна вытаращила на него глаза. И вдруг ее сердце бешено забилось от радости. Какое невероятное, немыслимое счастье! Ребенок Диона! Она носит его ребенка! Он будет напоминать ей об Ирландии, о скачках, о маленьком домике без крыши и улыбке Диона. Значит, не все еще кончено. Наоборот, все только начинается…

А потом в душу Жанны закрался холодок. Она ведь аккуратно принимала пилюли – ив Ирландии, и позднее. Вплоть до того дня, когда поняла, что Дион уехал, ибо это потеряло всякий смысл. И ее нисколько не удивило отсутствие месячных. Такое нередко случалось, когда она переставала есть.

Жанна слушала длинные объяснения врача – и почти не слышала его. Надо было закончить курс, говорил он. Ей не повезло, но так уж получилось.

– Я ведь предупреждал! – Врач немного смягчился, заметив выражение ее лица. – Что теперь поделаешь… В сущности, какая вам разница, почему вы забеременели и когда?

– Для меня это важно.

И вдруг Жанна до конца осознала жестокую истину. Какая ужасная, чудовищная ошибка! Это ребенок Грея. Не Диона, а Грея. Человека, который сегодня видел ее совсем близко, но не узнал.

– Насколько я понимаю, для вас это настоящий шок, – заговорил врач, вернувшись к своей обычной безлично-профессиональной манере. – Вам нужно тщательно обдумать, будете вы оставлять ребенка или нет. Но решайте поскорее. И приходите ко мне не позже, чем через две недели. Это крайний срок.

Спотыкаясь и пошатываясь, Жанна вышла на улицу, залитую солнечным светом. Она не умирает, нет. С ней случилось кое-что похуже. Такого она и вообразить не могла. Внутри нее живет ребенок Грея. Какое решение ни принимай, прежняя свобода не вернется никогда. Жанна ужаснулась этому незваному гостю, самовольно вторгшемуся в ее тело. Можно оставить ребенка, можно сделать аборт – все равно ее жизнь теперь станет совершенно иной.

Она растерянно огляделась по сторонам. Школьные каникулы еще продолжались, и на улице было полно детворы. Вот какой-то мальчуган, смеясь, пробежал мимо, таща за собой ворчащую мать. Жанну вдруг захлестнула волна отвращения к себе. Да разве посмеет она убить ребенка, своего ребенка, который не просил, чтобы его зачали? Но оставить его… Господи, да как вообще могло появиться что-то живое от этой случайной связи, не согретой любовью?

«Я не сумею полюбить этого ребенка, – с болью думала Жанна. – Ведь у него будут глаза Грея. Зачем же обрекать его на безрадостную жизнь? Я-то знаю, что это такое: чувствовать себя ненужной, нежеланной».

Тошнота подкатывала к горлу. Жанна вцепилась в железную ограду. И тут она осознала горькую иронию происходящего: «Я не люблю и никогда не полюблю этого ребенка. Как и моя мать никогда не любила меня».

Глава 20

– Нет, не сценарий виноват, а вы! – Жанна отпрянула, напуганная яростью в глазах Фернана. – Ты, Жанна… держишься, как деревянная. Чувства в тебе – не больше, чем в прищепке для белья.

– Их делают из сосны, верно? – вмешалась Джули.

Жанну захлестнула волна благодарности. Хоть они с Джули и поссорились, но все-таки способны постоять друг за друга. Однако Фернан был не расположен шутить.

– И ты хороша, ma belle Julie[36], – накинулся он на нее, обливая презрением. – Что с вами обеими случилось? Играете взрослых женщин, страстно влюбленных в одного мужчину, а эмоций ни на грош. Как будто речь идет о выборе блюд в меню!

Жанна опустила глаза.

– Чем вы занимались все это время, мисс Браун? – Фернан уставился на ее лицо. – Вот они – бессонные ночи, проведенные на… дискотеках! – Он буквально выплюнул это слово. – Женщины! Ни одной из вас нельзя довериться ни на минуту! Как ты могла поступить со мной так, Жанна? Сцена происходит ночью, но зрители все-таки должны вас видеть! – Он сделал паузу. – Хорошо еще, что ma belle Julie похудела. Это я одобряю.

Жанна смущенно поправила складки полупрозрачной ночной рубашки, пытаясь скрыть округлившийся живот.