Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

18/30 ноября 1895. Суббота.

В чахлом журнальце — орган Епископальной Церкви — «Нициёо–Сооси» (по ихнему варварскому произношению «Ничиёо–Соши») критика на антикритику Петра Исикава касательно их отзыва и писанья по поводу выхода нашего Служебника (Хоодзикёо); опять о призывании Святых: «В Священном Писании и в Писаньях Отцев первых трех веков нет–де и следов сего; выдумка это — Отцев четвертого века: Василия, Григория Нисского, Златоуста». Что ж, Исикава и опять может отповедь дать, но уже посильнее, чтобы не задевали.

Поляновский приезжал пообедать. Юноша двадцати четырех лет не приходит, а приезжает в кабриолете, с кучером, а жалуется еще, что экономию не может наблюдать, — а отец велел это; жалуется еще на многое другое, и мне кажется, что все только болтовня, а я думал было, что он очень серьезен для дипломатической службы и звал его в миссионеры. Выходит: «не ву па», как бывало осаживал меня доброй памяти И. А. Гошкевич.

19 ноября/1 декабря 1895. Воскресенье.

Третьего дня посылал старика Алексея Оогое спросить, не продается ли ныне место Набесима, что внизу нас, на восток. Сегодня принес ответ; продается, если дать по 25 ен за цубо, то есть шестьдесят тысяч ен за все 2400 цубо. Прежде, когда хотел я это место купить под Собор, просили сорок тысяч, теперь шестьдесят. Значит, место вполне недоступно для нас, а я думал, если продадут, строить на нем Семинарию. Придется строить ее на нынешнем ее месте.

Был Алексей Николаевич Шпейер с супругой Анной Эрастовной; едет Посланником в Корею, и, кажется, Посланник будет надежный; человек с очень стойким, даже упорным, характером и с решительностью. Говорил, что в Персии два раза вызывал войска из России, никого не спрашиваясь в Петербурге (посланник Бюцов бывал в отпуску в это время; Шпейер, служа секретарем, исправлял его должность) и всегда чрез это настаивал на пользах России, и получал одобрение Государя.

20 ноября/2 декабря 1895. Понедельник.

После обеда пошел посмотреть классы; пора уже было и заниматься, но ни учителей, ни половины учеников в классах; первых нашел в учительской комнате (преподаватели китайско–японской литературы). «Отчего не в классе?» — «Ученики поздно собираются», — говорят. Запоздавших учеников велено было лишить ужина, да жаль стало потом, лишил только троих, которые совсем уж не пришли в класс по лености; один из сих даже и в школе не найден был — удрал в город. Если ожидаемый из России Иван Кавамото не окажется педагогом, то школу хоть брось по неимению человека смотреть за учениками; нынешнего смотрителя о. Романа Циба можно без всякого урона для школы заменить палкой или кошкой.

Петр Исигаме, редактор «Синкай», приходил сетовать, что без гонорара неохотно пишут для журнала — отчего журнал не идет. Сказано, как давно уже — «пусть Синкай окупает свое издание, затем все, что больше того, — гонорар пишущих».

21 ноября/3 декабря 1895. Вторник.

Праздник Введенья.

Служба была в приделе Богородицы. Кроме учащихся, в Церкви почти никого не было, ни вчера за всенощной, ни сегодня. Не знаю, есть ли и средства побудить японских христиан ходить в праздники, кроме воскресных дней. Знать другие люди нужны — и мы, учащие, и они.

После обеда был Петр Оояма, бывший катихизатор, ныне гвардеец, только что вернувшийся с Формозы. Участвовал во многих сраженьях, отличился так, что рисунки одного его подвига вместе с девятью товарищами вызвавшимися — все десять человек — на отчаянное дело выбить неприятеля из засады, остановившей ход целому отряду, продаются в городе. Вернулся цел и приписывает это милости Божией. Говорит, что никогда так не молился, как на поле битвы, и вынес твердое убеждение, что только вера творит истинно храбрых, будь то даже языческая вера, только неверующие — а такими оказываются в Японии интеллигенты так называемые — вкусившие просвещения, но не дошедшие до края его, способны робеть в решительные минуты. Говорил, как офицеры–язычники зазывали его поговорить о христианской вере; рассказывал много живых боевых сцен. Прослужил он в военной службе уже четыре года, на год больше определенного, по случаю военного времени; ныне увольняется от службы, почему отправится до нового года домой погостить у родителей, а потом явится сюда, в Катихизаторскую школу, повторить христианское вероучение и затем опять на катихизаторскую службу.

22 ноября/4 декабря 1895. Среда.

Иоанн Синовара, из Кесеннума, описывает тамошнее религиозное состояние: бонзы — шарлатаны; видный из тамошних признавался ему, что ничему не верит, молитвы же совершает только для дураков–верующих (Гуфу–гуфу), протестантский катихизатор от неимения слушателей занимается торговлею — берет на комиссию часы продавать; католики закрыли свой молитвенный дом и удалились от неимения никого больше у них, — все рассеялись, или потеряли веру. Наша Церковь продолжает стоять, хотя умножения христиан не видно.

Варнава Симидзу описывает усердие христиан Гундоо; был он там из Хацивоодзи на женском собрании. Но, кроме женщин, и мужчины собрались, и большие, и малые, так что вся Церковь оказалась в сборе, и все слушали и бодрствовали с восьми до двенадцати часов ночи.

О. Петр Ямагаки, из Хакодате, пишет, что консул Устинов воспользовался позволением отсюда занять под канцелярию пустующий второй этаж дома у Церкви.

Яков Каяно, из Оосака, извещает, что слушатели учения есть: от него это — редкое, стоящее отметки, письмо.

23 ноября/5 декабря 1895. Четверг.

Есть между нашими катихизаторами очень скромные; так Петр Ямада, проповедующий в Мияно, получает всего семь ен и на это питается, одевается и квартиру себе нанимает. И только неудобство для проповеди побудило его ныне скромно, чрез своего священника, о. Иова, просить полторы или две ены на квартиру; живет–де в дешевой гостинице, постояльцы и ночлежники мешают проповеди. Написано, чтобы нанял отдельную квартиру — две ены даны будут.

Исайя Мидзусима и жена его трогательно благодарят за дорожные. Ждал он, по–видимому, только для себя, а послано на жену и на детей (25 ен), — и это считается великою милостью, но без этого как бы привез он жену и детей (из Оита, с конца Киусиу) — в долг? Бедность его родного дома я видел, — содержится рукоделием его сестры только. Бедные наши катихизаторы!

Сегодня кончили перевод Евангелия от Луки, слава Богу! Завтра приступим к Иоанну.

24 ноября/6 декабря 1895. Пятница.

Мысль занята постройкой Семинарии. Как только приедет Иоанн Кавамото, составим план и станем строить.