Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что такое?! – вскричала она сердито.
В ответ снова послышалось громкое всхлипывание. Мисс Минчин нагнулась и подняла край скатерти.
– Да как ты смеешь! – рассердилась она. – Ну-ка вылезай!
Бекки вылезла из-под стола – чепец у неё сбился набок, а лицо покраснело от сдерживаемых рыданий.
– С вашего разрешения, сударыня… это я, сударыня, – бормотала она. – Я знаю, что мне не следовало… Но я на куклу смотрела, сударыня… а когда вы вошли, я испугалась… и спряталась под столом.
– Ты там всё время сидела и подслушивала, – произнесла мисс Минчин.
– Ах нет, сударыня, – возразила Бекки, приседая. – Я не подслушивала. Я думала, я выскользну… никто и не заметит… но не сумела… так что пришлось сидеть. Но я не подслушивала, сударыня… Я б ни за что не стала подслушивать. Только я всё равно слышала.
Казалось, она совершенно забыла о своём страхе перед грозной хозяйкой. И снова разрыдалась.
– И‐извините, сударыня, – говорила она, – вы меня, конечно, прогоните… только мне так жалко бедную мисс Сару… так жалко!
– Убирайся отсюда! – приказала мисс Минчин.
Бекки снова присела – слёзы ручьём текли у неё из глаз.
– Слушаюсь, сударыня, – проговорила она, трепеща, – но я… только хотела вас спросить. Мисс Сара… она ведь такая была богатая барышня, ей всегда прислуживали и всё за неё делали… Как же она теперь будет, сударыня, без служанки? Если б… если б… о, позвольте мне ей прислуживать, когда я всю посуду перемою! Я быстро всё переделаю… только разрешите мне ей прислуживать… Ведь она теперь совсем обеднела. Ах, – и снова в слёзы, – бедная мисс Сара, сударыня… а ведь все звали её принцессой.
Мисс Минчин почему-то ещё пуще разгневалась. Вот уже и судомойка берёт сторону этой девчонки, которую она никогда не любила. Нет, это уж слишком!
– Нет, – сказала мисс Минчин и топнула ногой, – нет, конечно, не разрешу! Пусть сама себе прислуживает. Себе – и другим! А теперь убирайся, не то я тебя выгоню.
Бекки уткнула лицо в фартук и бросилась вон из комнаты. Сбежав по лестнице вниз, она спряталась в чулан рядом с кухней, где обычно мыла посуду, и там, среди чайников и кастрюль, разрыдалась так, словно сердце у неё сейчас разорвётся.
– Совсем как в сказке, – всхлипывала она. – Когда бедного принца выгоняют из дому…
Мисс Минчин выглядела ещё более несгибаемой и суровой, чем обычно, когда спустя несколько часов она послала за Сарой и Сара вошла к ней.
Прошло совсем немного времени, но Саре казалось, будто весёлый праздник в её честь был сном или чем-то, что случилось давным-давно, в жизни совсем другой девочки.
От праздника не осталось и следа – ветки остролиста сняты со школьных стен, а парты и скамейки расставлены по местам. Гостиная мисс Минчин выглядела как всегда; угощенье унесли, а сама мисс Минчин переоделась в будничное платье. Воспитанницам также велели снять праздничные платья; они собрались в классной и, разбившись на кучки, взволнованно перешёптывались.
– Пошли ко мне Сару, – сказала сестре мисс Минчин. – Да объясни ей, что я не потерплю ни слёз, ни сцен.
– Она такая странная, сестра, – отвечала мисс Амелия. – Она совсем не плакала. Помните, когда капитан Кру уезжал в Индию, она тоже не плакала. Когда я ей сказала, что он умер, она не шелохнулась – стояла и молча смотрела на меня. Только страшно побледнела – и глаза стали такие большие! Когда я замолчала, она ещё постояла, а потом подбородок у неё задрожал, она повернулась и убежала к себе наверх. Кто-то из девочек заплакал, но она будто не слышала. Она слышала только то, что говорила я. Мне стало не по себе – ведь она мне ни слова не ответила. Когда кому-нибудь сообщаешь неожиданное известие, тебе обычно что-то в ответ говорят. Не важно – что, но всё-таки…
Что произошло наверху, после того как Сара взбежала по лестнице и заперлась у себя в комнате, знала одна Сара. Сказать по правде, она и сама не помнила, что делала; только шагала и шагала по комнате и тихо повторяла голосом, который был словно чужим:
– Мой папочка умер! Папочка умер!
Один раз она остановилась перед Эмили, которая следила за ней, и вскрикнула:
– Ты слышишь, Эмили? Слышишь? Папочка умер! Он умер в Индии – за тысячи миль отсюда!
Когда она явилась в комнату мисс Минчин, лицо её было мертвенно-бледным, а под глазами легли глубокие тени. Губы её были плотно сжаты, словно она не хотела выдать своих страданий. Ничто в ней не напоминало девочку в розовом шёлковом платье, которая порхала, словно бабочка, от одного подарка к другому в украшенной ветками остролиста классной. Вид у неё был странный и чуть ли не нелепый.
Она сама, без помощи Мариэтт, переоделась в старое чёрное платье. Оно было ей коротко и узко; её стройные ножки торчали из-под короткой юбки и казались такими длинными и худыми. Она не нашла чёрной ленты, чтобы подвязать волосы; густые чёрные локоны вились вокруг лица, подчёркивая его бледность. В руке она сжимала Эмили.
– Положите куклу, – сказала мисс Минчин. – Зачем вы её принесли?
– Нет, – отвечала Сара. – Я её не положу. У меня больше никого нет. Мне её папочка подарил.
Мисс Минчин всегда испытывала неловкость в присутствии Сары; так было и теперь. Сара ответила ей не грубо, но с холодной решимостью; мисс Минчин не знала, что на это сказать, – возможно, потому, что понимала: она поступает с Сарой жестоко и бессердечно.
– Теперь у вас не будет времени для кукол, – объявила мисс Минчин. – Вам придётся научиться приносить пользу. Будете работать!
Сара пристально смотрела на мисс Минчин – и не произносила ни слова.
– Теперь всё будет по-другому, – продолжала мисс Минчин. – Надеюсь, мисс Амелия вам всё объяснила.
– Да, – отвечала Сара. – Мой папочка умер. Он не оставил мне денег. Я очень бедна.
– Вы нищая, – произнесла мисс Минчин, чувствуя, как гнев снова овладевает ею. – Как выясняется, у вас нет ни дома, ни родственников и никого, кто бы о вас позаботился.
Худенькое, бледное лицо на мгновение дрогнуло, но Сара опять не произнесла ни звука.
– Что вы так смотрите? – резко спросила мисс Минчин. – Неужто вы так глупы, что не можете меня понять? Я говорю, что вы совсем одна на свете, что у вас никого нет, кто мог бы вам помочь, – разве что я соглашусь оставить вас здесь из милости.
– Я понимаю, – отвечала Сара тихо, словно в горле у