Такие как мы - Илья Шевцов

Верка молчала. Крепко вцепившись в ремень распылителя, она опускала лицо в воду, охлаждая обожжённую кожу. Ей было не до разговоров.

Степь горела несколько дней. Отстоять Аурум удалось с трудом, а все, что было вокруг… выгорело дотла. Ветер унёс пламя на юг, подгоняя стадо коров, а нам оставил светло-серое пепелище, из которого торчала закопчённая чёрная стена, с висевшими на ней чёрными плетьми дикого винограда и обуглившиеся остатки молодого леса, на которого молились девчонки.

От вида пепелища и осознания, что сделала это собственными руками, у Верки началась истерика.

Успокоить её смог, когда показал нетронутую огнём узкую полоску земли, идущую вдоль забора.

— Да брось ты, нашла, о чём убиваться. Новые вырастут. На твоём участке тоже деревья растут, и здесь, смотри, сколько ещё осталось.

Осталось не густо, но в полном ассортименте.

— Мы ещё елочки посадим, — гладил я по голове всхлипывающую девочку. — Тебе ведь нравятся ёлочки?

— Нравятся… — пробормотала Верка, и снова ударилась в слёзы.

Нет, здесь из меня плохой психолог. Рыдающее чудо я передал Олесе и Немо, а сам растворился… Пошёл оценивать ущерб, и думать, что теперь делать.

А что остаётся делать? Уповать на чудо, и молить бога, чтобы не послал не вовремя дождей, или ещё хуже, заморозков.

К зимовке, мы не готовы. Дома недостроенные, тёплой одежды нет, большинство население Аурума, до сих пор ходит в травяных юбках. На женщинах это смотрится сексуально, но всё же…. Несколько шкурок, добытые перед вторым пришествием коров, пойдут детворе, и на всех не хватит.

Колючая ива превратилась в бронесплав, и её хрен отпилишь. Трудности с отоплением хижин не за горами.

Но это всё мелочи, на фоне однообразного рыбного меню. Диарея, между прочим, штука противная, а если ей страдают более сорока человек одновременно.

Кто ж знал, что полведра, выкопанные женщинами в первый день своего пребывания в Ауруме, обыкновенная приправа или витаминная добавка. И добавлять её надо, по половине корешка, на весь Аурум. Я-то хотел как лучше! Чтобы уха приготовленная Евой, была сытнее, а не одной водой с кусками рыбы. Добавив четверть ведра этой гадости, в общий котёл, я заложил такую мину…. Наверное, только этим и жив Аурум, что огонь с северной, наветренной, стороны, не прошёл. Если бы Ева, не пропустила мимо ушей моё предложение начинать строительство, с общественных сортиров, то Ауруму пришлось бы туго.

Вот такое у нас разбитое корыто. Найти бы золотую рыбку да нажелать ей всего и побольше. Да где ж её взять? В нашей Яузе такой не водится.

Охотничий сезон закончился. Вся живность покинула наши места. Попугаи, живущие в колючих зарослях на другом берегу, и те словно вымерли.

Заросли…. Вот если перебраться на правый берег Яузы, то можно решить многие наши проблемы.

— Немо, — заорал я, с любовью и с вожделением разглядывая переплетающуюся колючую гнусь.

Он думал, что со мной что-то случилось. Он думал, что меня начали убивать. Он ошибся. Я радовался, осознавая себя умным человеком, и ещё я радовался за Аурум, у которого впереди наклёвывается стройка века, и тёплая, сытная зима. Да здравствую я!

— Немо, собирай в кузне народ. Нам нужен инструмент.

Немо внимательно посмотрел на меня, потом туда, куда смотрел я. Ни говоря, ни слова он развернулся, и исчез в неизвестном направлении.

Через полчаса в горне плясал весёлый огонёк, а в маленькой кузне было шумно и многолюдно.

— Кондрат, куём по-простому. Отбиваем, плющим, придаём форму, закаливаем. Науглероживать кромку не будем. Понятно?

По квадратным глазам пацана стало понятно, что ему ничего непонятно.

— Немо, переведи подмастерью, что вождь сказал. Вишь глаза на лоб лезут…

И работа началась.

Мы с Немо, куём, Кондрат подтаскивает заготовки из горна, и кладёт их обратно, остальные, кто ещё здесь ни разу не был, прыгают на насосе и с опаской глазеют на пролетающее мимо раскалённое железо. Суть траектории полёта которого, когда оно вылетает с гранитной наковальни после удара, предугадать невозможно.

Другие менее любопытные, стоя у бачка с холодной водой ждут, когда кривой, сделанный наспех палаш, остынет и станет пригодным для заточки.

И грянул бой, Полтавский бой!В огне, под градом раскаленным,Стеной живою отраженным,Над падшим строем свежий стройШтыки смыкает.

Ива стонала, и под напором железа и железной воли, тёплых и мягких созданий, сдавала свои позиции, уступая место другой, непонятной для неё жизни.

— Поднажми ребята, — хрипел я, упираясь слегой в подрубленный гнутый ствол ивы, — нас ждёт горячая пища, горячий чай, и раскудрить его, тёплое радушие наших женщин.

Рядом со мной смердя едким запахом пота, кряхтел Иван и, размахивая колуном, продолжал рубить плохо поддающееся дерево. Слева послышался лёгкий свист, и в лицо полетели брызги сока и всякий мусор. «Газонокосилка» по прозвищу Немо, зачищала левый фланг, в то время когда я находился в самом центре лесопроходческого клина.

— Оттаскивай, не ленись.

Дерево скрипнуло и начало заваливаться с нарастающим ускорением вперёд, прихватывая за собой соседние, продавливая проход в густых зарослях.

Через Яузу, пошли первые партии строительного материала и топлива, направляясь прямиком на Промышленный Двор к обжиговой печи, где собрались все артели. Без колючей ивы встало всё. Верка, без упругих железоподобных прутьев, не могла продолжать строительство второй хижины, Надька без дров не могла обжигать кирпич и цемент, и все вместе начали экономить на приготовлении еды. К этим проблемам добавилась головная боль у меня. Наш берег до весны стал безжизненным, как я и предполагал, при отсутствии мяса, начался перерасход по другим продуктам, особенно по картошке. Если так дело пойдёт дальше, то по весне сажать будет нечего. Сгрызём, если будет, что и кому грызть.

Рубка просеки продвигалась медленно. Медленнее чем в первый раз, когда я один пробивался к берегу реки, тогда ещё не знавшей, что она Яуза. Во-первых, из-за отсутствия таблеток от жадности, просеку я заложил с размахом, на вырост, шириной в три метра и высотой до конца крон, а не как в первый раз, в виде тоннеля. Во-вторых, лес здесь был гуще, деревья росли плотнее, и колючие ветви переплетались так, что можно было вырезать этот древесный войлок целыми панелями и пристраивать вместо стен в хижинах или пролётов забора. Если найти такой инструмент, который позволил бы это сделать. К этой неприятности, добавилось третья, в перьях.