Шторм - Нора Хесс

Растерянно бормоча слова утешения, Уэйд взял из ее рук лампу и поставил ее на стол, а затем обнял Шторм, крепко прижав к себе. Она громко всхлипывала, рыдания сотрясали все ее тело. Уэйд расстегнул сначала ее тужурку, а затем свою. Он прижал ее к своей теплой груди и Шторм, не думая ни о чем, доверчиво припала к нему всем телом.

У Уэйда перехватило дыхание, он начал гладить ее спину, бедра, а она все теснее жалась к нему. Тогда он стал ритмично покачиваться, лаская ее бедра, и она, уловив его ритм, устремилась навстречу его толчкам, чувствуя, как с каждым новым прикосновением растет и твердеет его плоть, топорща ткань брюк.

Когда Уэйд мягко поднял к себе ее лицо за подбородок, она закрыла глаза, ожидая его поцелуя. И его горячие страстные губы не заставили себя долго ждать. Судорога пробежала по телу Шторм.

Она попыталась напомнить себе, что навсегда покончила с этим человеком, что он никогда больше не должен дотрагиваться до нее. Но все было бесполезно.

Когда Уэйд скинул с нее тужурку и уложил на софу Бекки, о сопротивлении со стороны Шторм не могло быть и речи. Сев рядом с ней, он расстегнул рубашку, и она глубоко вздохнула в предвкушении наслаждения, когда его чуть дрожащие пальцы обнажили ее упругую грудь.

Склонив голову, он припал к ее груди, держа каждую в теплых трепещущих ладонях. Пробежав языком по розовым соскам и ощущая, как они затвердевают от каждого его прикосновения, он начал посасывать их. Кровь гулко застучала в висках Шторм, ее тело охватила волна желания. Шторм протянула руку и начала поглаживать его затвердевшую, набухшую плоть. Не отрывая губ от ее груди, Уэйд расстегнул брюки. Пальцы Шторм сейчас же сомкнулись на его обнаженной плоти, и она начала играть с ней так, как он учил ее. Уэйд застонал от наслаждения, его подрагивающие губы расплылись в сладострастной улыбке, а дыхание становилось все более учащенным и прерывистым.

Он положил руки на пояс ее юбки для верховой езды, и она приподняла свои бедра, чтобы он смог снять с нее эту одежду. За юбкой последовали теплые рейтузы, и вот Уэйд уже расположился между ее ног, она почувствовала сначала прикосновение к своим обнаженным ногам его шерстяных брюк, а затем по ее бедрам скользнула его напрягшаяся твердая плоть. Секунду они лежали так, прижавшись бедром к бедру, но тут Уэйд изогнулся над ней, приподнял ее поясницу и неуловимым движением глубоко вошел в нее.

Толчки Уэйда были медленными и ритмичными, он старательно оттягивал время кульминации своей страсти. Уэйд даже не предполагал, что еще когда-нибудь в своей жизни будет заниматься любовью со Шторм, и поэтому теперь отдавался этому занятию со всей страстностью своей натуры, не заботясь о том, что завтра будет ненавидеть себя за проявленную сегодня слабость.

Но вот настал момент, когда он не мог больше сдерживаться, он поднялся на колени, увлекая бедра Шторм, которые держал руками, и не сводя взгляда с ее лица.

Его толчки сделались неистовыми и частыми, он задыхался. Достигнув апогея страсти, оба одновременно почувствовали разрядку после немыслимого напряжения и впали в забытье, истомленные и разомлевшие, шепча имена друг друга.

Уэйд зарылся лицом в волосы Шторм. Когда его дыхание начало восстанавливаться, а бешеное сердцебиение в груди успокаиваться и входить в обычный ритм, он почувствовал себя виноватым перед Шторм. В холодном свете неподкупной реальности он осознал всю подлость своего поступка. Как он мог опять соблазнить Шторм, зная, что скоро женится на Джейн? Хотя он не собирался делить одну постель со своей женой, но он хотел хранить верность ей. Она была слишком нежной и чувствительной женщиной, чтобы он позволил себе дать повод людям сплетничать о своих беспутных похождениях.

Сознание Уэйда раздваивалось, его душа запуталась в клубке противоречий. Он хотел, чтобы Шторм вышла замуж за Рейфа Джеффри, но не знал, как он сумеет пережить ее замужество.

Тяжело вздохнув, он отстранился от Шторм. Пора было, сжав зубы, нанести ей новую обиду, причинить новую боль.

Встав и застегнув брюки, он холодно произнес:

– Ты бы лучше пошла домой. Кейн будет беспокоиться. Да и мне пора, – добавил он, – Джози шкуру с меня спустит за то, что я опоздал.

Он услышал, как дыхание Шторм прервалось на секунду от боли, она задохнулась, но Уэйд, скрепя сердце, продолжал ее мучить. Он не мог поступить иначе.

– А теперь я желаю тебе счастливого Рождества, – сказал он, выходя на кухню. – На праздниках я буду в Шайенне.

Шторм не слышала, как скрипнула и закрылась входная дверь. Она лежала, уставившись невидящим взглядом в потолок, ничего не замечая вокруг себя, испытывая только острую душевную боль.

Часы Бекки пробили восемь, и, стряхнув с себя оцепенение, Шторм села на софе, понимая, что ей надо ехать домой. Она медленно оделась, застегнула блузку и натянула тужурку, чувствуя внутри полную опустошенность. Выйдя из дома, она направилась к тому, месту, где привязала Бьюти. Постояв немного рядом со своей низкорослой лошадкой и уставясь в темноту, Шторм подумала, что как только вернется Бекки, она уедет в Шайенн. Не для того, чтобы отпраздновать там Рождество, как, похоже, собирается сделать Уэйд, а для того, чтобы подготовить свой окончательный переезд в город.

Шторм села в седло, легонько тронула каблуками бока Бьюти и двинулась в путь. Проезжая по темной прибрежной дороге, Шторм вспоминала слова старого Джеба, который говорил, что все неприятности и беды легче воспринимаются и переносятся в дневное время. Она, однако, сомневалась в правильности этого замечания. Растоптанная честь и уязвленная гордость принесут ей такое же страдание завтра, какое они причиняют сейчас.

К облегчению Шторм, когда она вошла на кухню, Мария вполне удовлетворилась ее объяснениями. Шторм солгала, что она последние два часа провела в сарае, беседуя с Джебом и занимаясь уходом за Бьюти.

Затем она притворно зевнула, и Мария спросила:

– Почему бы тебе не пойти спать?

– Пожалуй, я так и сделаю, – ответила Шторм, сомневаясь, заснет ли она вообще сегодня.

Но нанесенная ей душевная травма лишила ее последних сил, опустошила Шторм до такой степени, что как только та коснулась головой подушки, ее сразу же окутал спасительный блаженный сон.

Глава 23

В большом камине полыхал огонь, согревая воздух в комнате. Уэйд стоял у окна, любуясь медленным тихим снегопадом. Он начался еще ночью, и за это время снеговой покров вырос на десять дюймов.

Внимание Уэйда привлек всадник, скачущий по прибрежной дороге, и легкая улыбка тронула его губы. Это был юный Тимми Хейес, он ехал верхом на старом отцовском битюге и тащил за собой волоком по заснеженной дороге роскошную рождественскую ель.