Сокрушитель Войн - Брендон Сандерсон

– А что в том здании, куда мы уже ходили раньше?

– Арена, Сосуд? Думаю, там сегодня вечером будут игры. Состязания в силе и ловкости.

Сири кивнула:

– Приготовьте ложу. Я хочу посмотреть.

На родине Сири иногда смотрела состязания по бегу. Обычно они происходили спонтанно, поскольку монахи не одобряли, когда люди показывали свои умения. Остре даровал таланты всем людям, но выставлять их было проявлением надменности.

Мальчишек было не так просто удержать. Сири видела, как они бегали, даже подбадривала их. Однако эти состязания нисколько не походили на то, что устраивали халландренцы.

Здесь одновременно происходило несколько событий. Одни атлеты кидали большие камни, соревнуясь в дальности броска. Другие бежали по широкому кругу внутри арены, взбивая песок и потея в душной халландренской жаре. Третьи метали дротики, пускали стрелы или соревновались в прыжках.

Наблюдая за всем этим, Сири отчаянно краснела до самых кончиков волос. Атлеты носили только набедренные повязки. За все эти недели в огромном городе она никогда не видела ничего… занятнее.

«Леди не должна засматриваться на молодых людей, – поучала ее мать. – Это непристойно».

Но какой же смысл в играх, если на них не смотреть? Сири не могла отвести взгляда, и не только из-за обнаженных тел. Эти атлеты долго и тщательно тренировались и развили свои способности до удивительных высот. Сири заметила, что победителям каждого конкретного состязания уделяли относительно мало почета. Соревнования устраивали не ради победы, а чтобы показать мастерство.

В этом отношении состязания почти совпадали с идрисским восприятием, но в то же время полностью ему противоречили.

Красота этих игр удерживала ее внимание гораздо дольше, чем она рассчитывала, а ее волосы оставались пунцовыми, даже когда она свыклась с тем, что мужчины соревнуются в такой скудной одежде. Наконец она заставила себя встать и отвернуться от представления. Пора заняться делом.

Служанки оживились. Они захватили с собой все для ее удобства: мягкий диванчик и подушки, фрукты и вина, даже пару слуг с опахалами. Всего за несколько недель во дворце такие удобства стали казаться ей обычными.

– В прошлый раз ко мне подходил поговорить один из богов. – Сири обвела взглядом амфитеатр и высеченные в камне ложи, украшенные цветными навесами. – Как его звали?

– Гимн Света Смелый, Сосуд, – ответила служанка. – Бог смелости.

Сири кивнула:

– Какие у него цвета?

– Золото и красный, Сосуд.

Сири улыбнулась: о присутствии бога свидетельствовал навес над его ложей. Гимн Света был не единственным, кто представился ей за время ее пребывания во дворце, но только он уделил немного времени беседе с ней. Бог ее озадачил, но по крайней мере выразил желание поговорить. Сири вышла из ложи, ее великолепное платье стелилось за ней по камням. Она постаралась отогнать чувство вины за то, что портит его, тем более что, похоже, каждый наряд сжигали после того, как она надела его лишь один раз.

Служанки, поспешно собрав мебель и закуски, присоединились к госпоже. Как и в прошлый раз, на скамьях внизу сидели люди – купцы, достаточно богатые, чтобы купить пропуск, или простолюдины, выигравшие в лотерею. Когда Сири шла мимо, многие оборачивались на нее и шептались.

«Для них это единственный способ увидеть меня, – поняла она. – Свою королеву».

Только одно в Идрисе было устроено лучше, чем в Халландрене. Идрисцы могли легко попасть к королю и правительству, а здесь правящая верхушка держалась в отдалении, что делало ее отчужденной и загадочной.

Сири приблизилась к красной с золотом ложе. Бог, с которым она тогда встретилась, расслабленно лежал на диване, потягивая ледяной красный напиток из большого стеклянного кубка с изысканной гравировкой. Он выглядел так же, как и раньше – точеные мужественные черты, которые она уже привыкла ассоциировать с божественностью, идеально уложенные черные волосы, золотистая смуглая кожа и подчеркнуто пресыщенные манеры.

«Вот еще в чем Идрис прав, – подумала она. – Может, мой народ слишком суров, но нельзя же так потакать своим капризам, как некоторые возвращенные».

Посмотрев на нее, Гимн Света почтительно кивнул:

– Моя королева!

– Гимн Света Смелый, – ответила она. Служанка поднесла ей кресло. – Надеюсь, вы приятно проводите день?

– Сегодня я уже обнаружил в своей душе нечто тревожащее, что потихоньку меняет смысл и саму суть моего бытия. – Он сделал глоток. – В остальном же ничего особенного. А у вас?

– Меньше откровений, – произнесла Сири, опускаясь в кресло, – больше замешательства. Я все еще не разобралась в том, как тут все устроено. Я надеялась, что вы сможете ответить на кое-какие вопросы, предоставите мне некоторую информацию, возможно…

– Боюсь, что нет, – сказал Гимн.

Сири замолчала и покраснела от смущения.

– Прошу прощения. Вероятно, я что-то сделала не так. Я…

– Нет, все так, дитя, – еще шире улыбнулся бог. – Я не могу помочь просто потому, что я, увы, ничего не знаю. Я бесполезен. Не слышали об этом?

– Э… боюсь, не слышала.

– Надо быть повнимательнее. – Он отсалютовал ей кубком и с улыбкой добавил: – Как не стыдно.

Сири нахмурилась, смутившись еще больше. Верховный жрец Гимна Света – она узнала его по громоздкому головному убору – смотрел с неодобрением, и это усиливало ее неловкость.

«Мне-то чего стыдиться? – подумала она с растущим раздражением. – Это Гимн Света завуалированно оскорбляет меня и неприкрыто оскорбляет самого себя! Как будто ему нравится самоуничижение».

– Вообще, – Сири смотрела на него, вздернув подбородок, – я слышала о вашей репутации, Гимн Света Смелый. Однако я не слышала слова «бесполезный».

– Да?

– Да. Мне сказали, что вы безвредны, хотя я вижу, что это неправда, – разговор с вами определенно вредит моему здравомыслию. Не говоря уже о голове, которая начинает болеть.

– Боюсь, это обычные симптомы общения со мной, – сказал он с нарочитым вздохом.

– Это можно уладить, – заметила Сири. – Возможно, будет лучше, если вы станете воздерживаться от разговоров в присутствии других. Думаю, в этом случае я сочту вас очень приятным собеседником.

Гимн рассмеялся – не раскатистым смехом, как ее отец или некоторые идрисцы, а более изящно. И похоже, что искренне.

– Я знал, что вы мне понравитесь, моя милая, – сказал он.

– Не уверена, что это комплимент.

– Зависит от того, насколько серьезно вы себя воспринимаете, – ответил Гимн. – Идите сюда, бросьте это дурацкое кресло, располагайтесь на диване. Наслаждайтесь вечером.