Наследники Раскола - Александра Герасимова

— Тебя как зовут?

— Пуня.

— А меня Карина.

Пальцы приобрели удивительную чувствительность, они словно «видели», что творится в маленьком тельце.

— У тебя перелом, вернее трещина в плечевой кости, — сказала Карина.

— Что!!! — возопило одновременно три детских голоска.

Пуня заплакала. Карина нежно обняла ее и беспомощно обернулась к Кристоферу.

— Да, — сказал он, соглашаясь с только что поставленным диагнозом. — Придется наложить гипс. А ты не покажешь, что с тобой произошло?

Крис обратился к девочке в шортиках, которая все еще держалась за голову. Та послушно приблизилась к Карине. Королевна развела каштановые пряди Ксюши.

— Надо промыть ссадину и помазать зеленкой, — сказала она.

Крис уже раскрыл саквояж. Немного робея, Карина взяла из него все необходимое.

— Как тебя зовут? — обратилась она к третьей девочке, бывшей, судя по всему, старшей. — Где ваша мама?

— В городе, — сказала Шуша. — Мы на даче с бабушкой и дедушкой.

— Надо все им объяснить, — серьезно сказал Кристофер. — Где вы живете?

Сестрички махнули в сторону забора, перед которым гоняли наперегонки. Дом был большой, разлапистый, разделенный, по всей видимости, между несколькими хозяевами. Одна его часть была каменной, другая деревянной. Стройная башня поднималась кверху тонким шпилем, на который был насажен желтый игрушечный утенок. В башне находилась открытая терраса, а застекленная шла под основным скитом крыши. Впрочем, тот ряд окон с улицы виден не был. Он предстал перед глазами путешественников, когда девочки открыли незапертую калитку, и все вошли на заросший участок.

11.

Дорожка, засыпанная шишками и иголками, не вела прямиком к дому. Сначала она шла мимо зарослей дикой малины, через рощицу молоденьких кленов. Но как только дорожка поворачивала к крыльцу, повсюду начинала чувствоваться заботливая рука человека. Аккуратно подстриженные газоны справа и слева были обсажены флоксами и хостами. Впереди виднелась альпийская горка с крошечными туями. Золотые шары, росшие у самого крыльца, были аккуратно перехвачены белой лентой.

Все поднялись на террасу. Сидевший за пасьянсом дедушка обернулся. Из кухни вышла бабушка, поправляя пряди седых волос и снимая фартук.

— Простите, произошло чудовищное совпадение, — волнуясь, начала Карина. — Наши кони и велосипеды девочек столкнулись. Мы в одну секунду оказались на перекрестке… У Пуни повреждено плечо. Ей надо наложить гипс… Понятно, тут не может быть никаких слов… Но нам страшно жаль, что так вышло… Сейчас мы все сделаем… Мы врачи…

— Ах, ты мое золотце! Как же так?! — распереживалась бабушка, подбегая к внучке. — Тебе очень больно? Но я же говорила — нельзя так гонять! А что вы можете сделать?

— Нужно зафиксировать руку, чтобы кости срослись правильно. У нас есть все необходимое, — сказал Кристофер.

Дедушка пристально смотрел на путешественников. А эсверский.врач присел на корточки перед Пунечкой и убедительно произнес:

— Обещаю, больно не будет!

Девочка всхлипнула. Всхлипнули Шуша с Ксенией. Карине тоже очень захотелось всхлипнуть. А Кристофер уже попросил нагреть воды и раскладывал на столе бинты, пакеты с белой глинистой массой. Вся процедура оказалась довольно долгой. Но то, что рассказывал Кристофер в это время, было таким интересным, что даже Пунечка успокоилась и стала прислушиваться.

— У нас, в Эсверии, детей рано начинают учить медицине. К шести годам каждый должен знать дозировку сорока лекарств и правильно применять их при лечении заболеваний из «Списка А», — говорил Крис.

— Но ведь ошибка может оказаться роковой! — воскликнула бабушка. — Мы всегда храним таблетки в не доступных для детей местах!

Крис озадаченно потер переносицу, а потом понял, что, возможно, не хватало в его рассказе:

— У наших детей есть «эсвеоры» для проверки диагнозов. Это такие приспособления, которые, если приложить к телу, то можно узнать, что болит и степень тяжести состояния. Правда, насколько я знаю, дети редко используют «эсвеоры» по своему прямому назначению…

Крис улыбнулся:

— Гораздо интереснее прикладывать их друг к другу, к земле, к овощам, к воде…

Все потрясенно слушали эсверца.

— Семилетних детей учат накладывать повязки, — продолжал он. — Пальцы, руки, ноги, живот, шея, голова бинтуются неодинаково. С этого же возраста начинается первый этап специализации. Ребенку помогают осуществить свой выбор в широком диапазоне направлений: от хирургии до фармацевтики.

— У вас дают скальпель семилетнему ребенку! — опять воскликнула бабушка.

— Обязательно! В хирургии, вообще, чем раньше начинают, тем лучше.

Карина, вытаращив глаза, слушала этот невероятный рассказ. Неужели, если она когда-нибудь выйдет замуж за Кристофера, ее замечательным детям придется осуществлять свой профессиональный выбор между ножом и таблетками. А как же труды Карла Густава Юнга, Владимира Николаевича Дружинина, Ирвина Ялома!!! Неужели их лишат психологии!!! Карина даже возмущаться начала, но потом вспомнила, что все пустое… Это была просто привычка — видеть свою жизнь в перспективе…

— А что стало причиной вашего отъезда из Эсверии? — спросил дедушка.

Карина бросила взгляд на Кристофера. Его лицо стало по-особому одухотворенным. Опережая на долю секунды своего спутника, гугнеатка сказала:

— Мы совершаем свадебное путешествие… Захотелось, знаете ли, мир посмотреть… А то потом дети пойдут, уже не выберешься…

Крис только на одно мгновенье замер над рукой девочки.

— Да, все так, — подтвердила бабушка. — Дети — это самое большое счастье на свете. Но уход за ними, воспитание на какое-то время должны полностью поглотить мысли и чувства матери. С одной стороны, кажется, что приходится выбирать между личными интересами и чужими. А потом понимаешь, что никакого выбора и нет. Природа сама позаботилась, освободив тебя от его бремени. Потому что выбрать всегда можно только благополучие детей.

Стемнело. Зажгли лампу под большим красным абажуром. Ночные бабочки закружились у света. Бабушка закуталась в вязаный платок:

— Когда моему сыночку исполнился годик, меня пригласили в лучший драматический театр страны. Я играла самые заветные женские роли: Офелию, Миледи, Людмилу Прокофьевну. А потом приехала на Новый год домой, а сыночек мой совсем худенький, бледненький. Я все бросила и на сцену вернулась только через двенадцать лет.

— Вы актриса? — с восхищением спросила Карина.

— Ну, сейчас уже нет, — рассмеялась бабушка. — Сейчас я просто жена, мать, бабушка, королева…

— Королева? — похолодела Карина.