Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

немыслимое. Сейчас им от семи до семнадцати, и надежды она возлагает на Цезариона, на которого уже оставляла управление государством, когда отсутствовала. Позже она отправит Октавиану золотой скипетр, корону и трон. Она готова отречься в обмен на помилование, предполагает Дион, «так как надеется, что, даже если Октавиан и ненавидит Антония, он по крайней мере сжалится над ней» [20]. Антоний надеется, что ему разрешат жить в качестве частного гражданина в Египте или (если это уже чересчур) в Афинах. Октавиан не удостаивает вниманием Антония, но отвечает Клеопатре. Публично он ей угрожает. В письме же говорит, что обойдется с ней снисходительно при одном условии: она организует казнь Антония, или хотя бы его изгнание (подарки новый римский император оставил себе). Антоний пробует снова, защищает свои отношения с Клеопатрой, напоминает Октавиану об их родстве, их совместных «любовных похождениях» [21] и розыгрышах. В доказательство своей искренности он высылает в Рим одного из выживших убийц Цезаря, до сих пор находящегося у него в Александрии. И предлагает кое-что еще. Он готов убить себя, «если это сможет спасти Клеопатру» [22]. И снова в ответ – тишина. Убийцу Цезаря казнят.

Грустная правда заключается в том, что Антонию совершенно нечего предложить. У Клеопатры более сильная позиция: огромные богатства до сих пор при ней, вне досягаемости Рима. Октавиан не добьется успеха без ее знаменитых сокровищ, золота, жемчугов, слоновой кости. Именно они все это время мотивировали его солдат. Более того, держали их в узде. А Клеопатра и Антоний сейчас настолько в вакууме, настолько регулярно от них кто-то бежит, что им уже некому доверить ценности. Они вынуждены задействовать одного из наставников детей. Антоний предпринимает третью попытку – отправляет в Рим пятнадцатилетнего Антилла с внушительным количеством золота. Октавиан оставляет себе золото и отпускает мальчишку. Неясно, насколько эти предложения искренни: Дион полагает, что римлянин и египтянка просто тянут время, а сами разрабатывают план мести [23]. Во всяком случае, послания не менее искренни, чем ответы. Октавиан не может всерьез ожидать, что Клеопатра казнит Антония. Ее брат ничего не выиграл, уничтожив побежденного и раздавленного Помпея семнадцать лет назад. К тому же у нее нет никаких гарантий, что Октавиан выполнит условия сделки. Простит ли он женщину, которой так театрально объявил войну? Клеопатра вполне может порвать с Антонием, но вряд ли пойдет дальше. Она всегда видит, когда ее заманивают в засаду. Октавиану придется самому придумать, как разделаться с бывшим зятем.

Октавиан отправляет в Александрию чрезвычайно умного эмиссара (об этом обычно забывают, но стоит отметить, что он применил здесь коварную уловку). Фирс красив, толков и более чем хорошо подготовлен к переговорам с «надменною и непомерно гордившейся своей красотою женщиной» [24], по словам Плутарха, или с той, кто «думает, что она непременно должна нравиться всему миру», по убеждению Диона [25]. Дион считает Клеопатру тщеславной до безумия, настолько уверенной в силе своих чар, что она верит римскому эмиссару: мол, Октавиан, молодой военачальник, ни разу в жизни не видевший царицы, вдруг влюбился в нее лишь потому, что она так пожелала. Ну и еще потому, что в прошлом она подобным образом действовала на римских военачальников. Клеопатра проводит с невероятно умным Фирсом наедине весьма много времени и оказывает ему особые почести. Конечно, ей хочется произвести на него хорошее впечатление. Мы не знаем, как он отреагировал. Зато знаем, как отреагировал Антоний: его чуть не разорвало от ревности. Он приказывает схватить и высечь Фирса, после чего отправляет его обратно с письмом. Твой человек, пишет он Октавиану, вывел меня из себя, а я сейчас и так раздражителен, у меня слишком много забот. Однако если Октавиан желает поквитаться, то это легко уладить. Там рядом с ним сейчас перебежчик Антония: «ты высеки его как следует, – предлагает бывший родственник, – и мы будем квиты» [26].

У Клеопатры тоже немало забот, но первым делом она бросается утешать Антония. Сложно сказать, насколько он сейчас ценен для их тандема, и это придает особенную трогательность ее заботе. Она успокаивает его со всей возможной нежностью. В конце года царица крайне скромно, «сообразно обстоятельствам», справляет свой тридцать восьмой день рождения [27]. Однако на его праздник в январе она не скупится. Антоний по-прежнему рассчитывает, что в будущем сможет жить как частное лицо в Афинах или Александрии, хотя это весьма маловероятно в создавшейся ситуации. Клеопатра очень постаралась, чтобы он встретил свой пятьдесят третий день рождения с блеском и величием, среди друзей, в лояльности которых можно не сомневаться, «многие из приглашенных, явившись на пир бедняками, ушли богатыми» [28].

Вообще же александрийская жизнь принимает меланхолический характер. Октавиан все так же угрожает Клеопатре публично, а частным порядком все так же уверяет, что помилует ее, если она убьет Антония. Невзирая на сладкоголосых эмиссаров, она не планирует принять предложение. Она по-прежнему экспериментирует с ядами, хотя, скорее всего, не с коброй, как настаивает Плутарх. Царица ищет токсин, который неощутимо, безболезненно гасит чувства. Жертва должна как бы уйти в глубокий сон. Эллинистическому монарху хорошо известно многое из этой области, он просто обязан знать, что яд кобры не подходит под такие требования. Личный врач Клеопатры Олимп, находящийся в эти дни рядом с ней, также в высшей степени компетентен: все в курсе, что, если вам нужен качественный яд, отправляйтесь в Египет, к александрийскому доктору. Ужины и попойки продолжаются с прежним размахом, но под новым именем. Клеопатра с Антонием распускают свой Союз неподражаемых и создают другой, абсолютный идентичный ему, «ничуть не уступавший первому в роскоши и расточительности» [29]. В названии – черный юмор или полное отчаяние: новое тайное общество зовется Союзом смертников. Гости, что расслабляются сейчас на бархатных лежанках во дворце, клянутся умереть вместе с хозяевами. Клеопатра наблюдает за очень быстрым возведением изящного двухэтажного здания, примыкающего к храму Исиды, с потрясающим видом на море, вероятно строящегося на песчаной полосе территории дворца, – ее «возвышенной, великолепной» усыпальницы [30].

Зима приносит передышку: становится понятно, что Октавиан откладывает свою кампанию до прихода тепла. Его зовут более срочные дела. С Самоса он возвращается в Рим, где крайне неспокойно. Распускать армию всегда проблематично, и сейчас у Октавиана, стесненного в средствах, тысячи очень недовольных ветеранов. Только ранней весной император совершает молниеносный бросок на восток. Еще не открылась навигация: он двигается так быстро, что «Антоний и Клеопатра узнают одновременно и о его отплытии, и о его возвращении» [31]. В Сирии Октавиана сердечно встречает его новый друг; не успевает он с