Сны. Начало - taramans

Посмеиваясь, Филип ушел.

Девицы переглянулись, и уставились на Евгения.

Обе они были одеты в похожие костюмы. Хозяин таверны Бруно следил за внешним видом своего персонала. Белые блузки, черные корсеты поверх блузок, светло-зеленые юбки до середины голени, белые чепцы на головах. Белые переднички у обеих. Из-под юбок видны белые нитяные чулки, а на ножках - аккуратные черные кожаные башмачки.

Сейчас уже присмотревшись, Плехов понимал, что девушки похожи друг на друга только при беглом, невнимательном взгляде. Агнесс – та немного старше, чуть посерьезнее, и внешне немного поплотнее Виты. И на лицо: Вита слегка курноса, а вот у Агнесс ровный тонкий носик с небольшой горбинкой. Но обе – брюнетки. А одинаковая одежда вообще превращала девчонок чуть ли не сестер.

«Это я еще третьей не видел – Анджи, которая сейчас дома. Интересно, она тоже похожа на этих двух?».

Кроме трех подавальщиц, в таверне имелись еще две горничные. Криста и Милена. Горничные тоже забегали справляться о здоровье Кана-Кнута не раз. Они были немного постарше, и вроде бы чуть серьезнее. Все девушки активно общались между собой, но, как понял Плехов, горничные ставили себя выше работниц зала. На что последние частенько «пофыркивали». И таки да – горничные тоже были похожи на остальных!

«Как будто кастинг кто-то проводил, отбирая внешне похожих женщин!».

Горничные жили здесь же, в мансарде, по соседству с подавальщицами.

Сейчас Агнесс переглядывалась с Витой и посматривала на Кана-Плехова. Потом девушка вздохнула, как будто приняв решение:

- Кан, ты извини нас. Мы как-то не обращали внимания, что ты вырос. Мы работаем здесь уже больше трех лет, и привыкли тебя воспринимать, как мальчишку…

- А я тебе говорила, что он вырос! – прошептала укоризненно Вита.

- Я сейчас не про то, что ты говорила, глупая! Я про то, что Кан вырос, весь Кан. А не про то самое! – парировала с досадой Агнесс.

- А-а-а… вон ты про что. Ну да, я тоже как-то не заметила, Кан, как ты вырос! – поправилась Вита, - Да, Кан, если бы ты по-прежнему оставался внуком барона, то тебя бы уже могли и оженить!

Агнесс опешила, это было видно невооруженным взглядом:

- Ты что мелешь, дура?

- А что такого я сказала? – удивилась Вита, - Что не так-то?

- Не нужно было вспоминать… А-а-а! Что толку тебе говорить-то! – разозлилась Агнесс, - Так и разболтаешь кому-нибудь!

- Чего это я разболтаю? – обиделась Вита, - Столько лет знала и не болтала, а сейчас вдруг – разболтаю.

- Ой, все! Замолчи, дай мне сказать! И не вздумай кому-нибудь рассказывать, поняла?

- Да что я, не понимаю, что ли? – надулась Вита.

- Кан! В общем, забудь, что тут наболтала эта глупышка. В общем, ты вырос, а мы не заметили. И за это просим прощения. А мы тут… задницами перед тобой крутили, - вздохнула Агнесс.

Скрывая улыбку, Плехов слушал этот диалог, а по его завершению ответил:

- Спасибо, Агнесс! И тебе, Вита – большое спасибо. За все – за то, что так ко мне относитесь, за ваше внимание, за заботу обо мне. И хочу сказать, что мне понравилось то, что я видел здесь, у вас в комнате. Вы настоящие красавицы, девочки!

Было видно, что и той, и другой приятны его слова.

- Только мне, наверное, и правда лучше найти другое место для проживания. И вы не будете смущаться. Да и мне будет спокойнее.

Он улыбнулся. Агнес заулыбалась, а Вита, засмеявшись, ответила:

- Да не больно-то я бы и смущалась!

За что тут же получила щипок за попу от подруги.

- Ай! Ну чего ты?! Правду уж сказать нельзя, - потерла пострадавшее место Вита.

- Не всю правду стоит говорить, подруга.

- А давай Бруно попросим, чтобы Кана поселили здесь же, в мансарде. Здесь же еще несколько комнат пустует?

Девушки защебетали, рассказывая Плехову то, что он не знал, или не помнил, как тот Кнут-Кан.

Оказалось, что в мансарде ранее были комнаты, для приезжавших из тех, кто попроще. Не такие просторные, как на втором этаже, не настолько удобные и похуже обставленные. Потом поток из Степи в Луку и назад изрядно «похудел» и стало достаточно только второго этажа. А возницы, слуги и прочие – вполне могли переночевать на конюшне или же на сеновале над ней.

Хозяин тогда разрешил работникам, которые постоянно или периодически жили при таверне и постоялом дворе, занять пустующие комнаты мансарды. Но переселились из людской только горничные и подавальщицы.

По словам девушек, повар Йорг остался жить в кладовке при кухне, где у него было оборудована лежанка. Вышибала Габор и поваренок Малка – остались в мужской комнате людской. Помощница повара Дэбра, сославшись на возраст и свою полноту также категорически отказалась каждый день «лазить на эту голубятню». Также отказались переезжать и супруги-работники по двору постоялого двора – Гривс и Люция. У последних была своя комнатушка в пристройке к хлеву.

«Интересная информация!».

- Девочки! А что, получается, что на постоялом дворе и таверне работает десять человек?

Агнесс задумалась:

- Получается так…

Вмешалась